Воронцов. Перезагрузка. Книга 2
Шрифт:
— Ох, барин, добрый воз.
И тут ввалился на подворье Фрол — детина метра два ростом, а в плечах как три меня. Шёл он вразвалку, уверенно и мощно. Руки узловатые и сильные, такими можно и подкову согнуть, и бревно в одиночку поднять.
Иван же махнул:
— Яру запряги, в воз вот этот вот, — он ткнул пальцем в больший из двух.– Барину дашь.
— Сделаю, буркнул Фрол, уходя за сбруей. Голос у него был под стать внешности — глубокий, рокочущий, будто из-под земли доносился.
Фрол скрылся в сарае, откуда послышался звон упряжи и негромкая, но забористая ругань — видать, что-то
— Благодарю, Иван, — сказал я честно, — не ожидал, что так просто будет договориться.
— Так, а чё ж то не помочь барину, коли нужда, — хмыкнул он. — Андрею Петровичу поклон.
— Да как-нибудь в другой раз, — ухмыльнулся я.
И сказал:
— Да видишь, Иван, не все старосты такие справные, как ты, что за деревней следят и на контакт идут, так что благодарствую.
Иван приосанился, явно довольный похвалой. Он был из тех мужиков, что понимают цену хорошему слову от барина.
— Стараемся, барин, как можем, — ответил он, поглаживая бороду. — Оно ведь как? Деревня — она что семья. Как ты к ней, так и народ к тебе. Без этого никак.
Фрол тем временем вывел из стойла Яру — кобылу гнедой масти, с белой звёздочкой на лбу. Животное ступало важно, с достоинством, словно понимало свою ценность.
— Хорошая лошадь, — с гордостью сказал Иван. — Сильная, как бык, но послушная, как ягнёнок. С ней хоть куда.
Я развернулся к Петьке, сунул ему медяк и шёпотом сказал:
— Как Яру отдавать будешь, отдашь старосте Ивану, скажешь — барин передал, благодарит.
Петька кивнул, зажимая монету в кулаке, словно боялся, что она исчезнет. Его глаза блестели от восторга — ещё бы, мало того, что не каждый день барин доверяет такие поручения, так еще и случай то какой — боярин казалось бы за обыденное дело медяком чествует.
— Готово, барин, — сказал Фрол, протягивая вожжи.
Двинули к Быстрянке, по пути заехали в дубраву и набрали брёвен дубовых. Яра оказалась кобыла крепкая — тянула, как танк, даже не фыркала. Лес встретил нас прохладой и тишиной, нарушаемой лишь стуком дятла где-то в вышине да шелестом листвы.
По пути догрузили ещё берёзы с сосной. Телега поскрипывала, но не так безжалостно, как та, что мне досталась в наследство с Зорькой. Лес постепенно редел, уступая место полям. Вдалеке уже виднелась речка.
— Знатная будет мельница, барин, — сказал Пётр, вытирая пот с лица. — Такой ни в одной деревне окрест нет.
— Будет, — согласился я. — Главное, чтобы все работали дружно. Один в поле не воин.
— Это верно, — кивнул Пётр.
Когда подошли к Быстрянке, там кипела стройка. Мужики рубили деревья, было видно, что уже некоторые на доски распустили. Топоры взлетали и опускались чуть ли не в едином ритме, словно участвуя в каком-то древнем танце.
— Эй, люди добрые! — крикнул я, подъезжая ближе. — Принимайте подмогу!
Мужики обернулись, вытирая пот с лиц. Кто-то помахал рукой, кто-то просто кивнул. Все они были заняты делом.
— Митяй, говорю, давай, бросай. Чем ты там занимаешься? Иди, будем воз разгружать.
Митяй, кряхтя, выпрямился, потирая поясницу.
—
Иду, боярин, — отозвался он, направляясь к возу.В итоге разгрузили воз, отправили Прохора с Ильёй за новой партией брёвен, сами же сели перекусить тем, что Машка с Пелагеей утром сунули.
Жуя, я прикидывал, что помост, в общем-то, почти готов. Осталось метра два с половиной догнать. Колесо с шипом тоже готово, пора уже начинать жёлоб делать. В голове уже крутились расчёты — угол наклона, ширина, расстояние между направляющими. Всё должно быть идеально, иначе механизм не заработает как следует.
— О чём задумался, боярин? — спросил Петька, заметив мой отсутствующий взгляд.
— Да вот, прикидываю, как желоб лучше сделать. Чтобы брёвна скользили плавно, без задержек.
Перекусив, мы принялись за работу. Солнце медленно ползло по небу, а мы рубили, пилили, таскали брёвна. Руки гудели от усталости, но останавливаться не хотелось — каждое движение приближало нас к цели.
До вечера мужики сделали ещё две ходки брёвен, навезли в основном дубовых, так как мы и говорили, а мы же рубили деревья, расчищая место под будущий сарай-ангар для лесопилки. Работа спорилась, каждый знал своё дело.
Как говорится, лучший отдых — это смена деятельности, поэтому периодически собирали камни и складывали: часть у воды, а часть прям на помост, чтоб потом укреплять столбы. Камни были разные — от небольших голышей до увесистых валунов, которые приходилось катить вдвоём или втроём. Пот заливал глаза, рубаха прилипла к спине, но мы продолжали работать.
Митяю нравилось это дело — бросать прям с помоста камни так, чтобы они падали друг возле друга, опираясь на столб и подпирая его. Он приноровился делать это с особым шиком, словно играл в какую-то замысловатую игру. Мужики даже спорили — попадёт Митяй камнем в этот раз точно в нужное место или нет.
Вечером, уставшие, но довольные, мы возвращались в деревню. Солнце уже садилось за лес.
— Завтра закончим помост, — сказал я, больше себе, чем остальным. — А потом займёмся желобом.
— А колесо когда ставить будем? — спросил Петька, шагавший рядом.
— Скоро, Петь, скоро. Всему своё время.
Глава 5
На следующий день продолжили. Мужики по очереди таскали брёвна, а мы то с Петькой то с Ильёй из досок доделывали помост. Работа шла быстрее, чем я ожидал — руки уже привыкли к инструментам, тело к нагрузке. Мозоли, поначалу саднившие при каждом движении, теперь загрубели и уже не обращал на них внимание.
К полудню помост был готов — крепкий, широкий, способный выдержать и колесо, и механизм, и брёвна. Я прошелся по нему, проверяя каждый стык, каждое соединение. Всё было сделано на совесть.
— Ну что, барин, — спросил Митяй, вытирая пот со лба, — дальше что делать будем?
— Дальше, Митяй, самое интересное начинается. Желоб делать будем.
Перекусив, начали делать желоба для подачи брёвен на распил. Работа требовала точности — желоб должен был иметь правильный наклон, быть достаточно широким для брёвен, но не настолько, чтобы они болтались внутри. Я объяснял, показывал, а мужики слушали внимательно, стараясь понять, что же я задумал.