Воронцов. Перезагрузка. Книга 2
Шрифт:
— Так, Петька, — командовал я, — первое корыто ставим повыше, чтобы вода стекала во второе. Наклон — вот сюда, к узкому краю.
Устроив всё как надо, мы начерпали вёдрами воды из реки, заполнили корыта. Затем я отправил Прохора к ангару принести песка, который мы с Петром оставили позавчера. Он вернулся с полным ведром, блестящего на солнце песка.
— Высыпай сюда, в верхнее корыто, — показал я. — Теперь мешай палкой, взбаламучивай хорошенько, чтобы всё поднялось.
Пока Прохор старательно мутил воду, я достал из мешочка магнетиты — три камня размером с куриное яйцо.
Сначала
— Не работает ваша придумка, Егор Андреич, — разочарованно протянул Пётр, вытирая мокрые руки о штаны.
— Погоди ты, торопыга, — отмахнулся я. — Надо по-другому.
Мы промыли песок, взбаламутив воду в корыте, дождались, пока более лёгкие частицы уплывут по стоку во второе корыто, а тяжёлые осядут на дно. Вода в первом корыте стала относительно чистой, на дне лежал тонкий слой тёмного песка.
Я сразу же погрузил магнетиты в воду, прямо на этот слой. Поводил их туда-сюда, медленно, словно вспахивая невидимое поле. Прохор наблюдал с сомнением, но молчал, уважая мой опыт.
Через несколько минут я осторожно поднял камни из воды, и мы с Петром аж ахнули — там, на чёрной поверхности магнетитов, были маленькие пылинки металла! Они блестели на солнце, как крошечные звёзды, прилипшие к камню.
— Смотри-ка, работает! — выдохнул я, осторожно стряхивая добычу на парусину, что приготовил заранее.
Стерев пылинки пальцем, я собрал их в маленькую горку — получилось, наверное, грамм под десять, не больше. Крошечная добыча, но она означала, что моя идея верна.
— Медленно, но верно, — сказал я, разглядывая металлические крупинки на бумаге. — Это только начало, Петька.
Он вдруг возмутился:
— Да это ж сколько нужно мыть этого песка, Егор Андреич! Неделю корпеть будем — и что, горсть железа намоем? На что оно?
Я усмехнулся, завязывая крупинки в маленький узелок из тряпицы:
— А ты думаешь, что мы его будем мало мыть? Да нам его тонны понадобятся. Корыта побольше сделаем, работу наладим. Бабы пусть помогают, детишек подключим — дело нехитрое, справятся.
— Зачем, Егор Андреевич? — недоумевал Петр, утирая пот со лба. — Столько трудов, а толку? Железо из болотины же добывают, зачем нам его из песка собирать?
— Вот же неугомонный, — покачал я головой, собирая магнетиты обратно в мешочек. — Ладно, так и быть, скажу — стекло попробуем сделать. А для этого, нужно, чтоб в песке не было этого самого железа. А основную добычу железа мы не из песка будем делать и не из болота — из болота только сыромятина получится, которую тебе потом придется выковывать не один день — ты же кузнец, сам знаешь. А этот металл — он почти как сталь уже сам по себе. Так вот добывать будем железо из глины. Там его много. Из семи пудов глины — пуд железа получится вот таким вот способом промывая да собирая.
— Стекло? — Петр, пропустив мимо ушей про глину и металл, вытаращил глаза, будто я сказал, что золото буду делать. — И вы знаете как?
— Знаю, Петь, знаю, — ответил я, задумчиво глядя на реку, блестевшую под полуденным солнцем. — Книги читал, рисунки видел. Железо нам и так нужно, само собой.
А песок этот, он чистый, для стекла самое то. Только страшно начинать — уж больно хлопотно это.— Егор Андреевич, а вы расскажите что нужно, а мы с мужиками поможем — сделаем все что нужно, все что скажете.
Петр присел на край корыта, осмысливая услышанное. Его лицо стало серьёзным.
— Стекло… — протянул он. — Окна настоящие будут, не из кожи да пузырей бычьих. Как в городе у богатеев.
— Не только окна, — подхватил я, воодушевляясь от его интереса. — Посуда, лампы… Много чего можно сделать, было бы стекло. Да и продавать будем — товар ценный.
Мы замолчали, каждый думая о своём. Солнце припекало всё сильнее, вода в корытах поблёскивала, а на дне лежал песок — тот самый, из пометок моего предка, из которого мы собирались сотворить чудо.
— Ну что, — наконец сказал я, поднимаясь, — ещё партию промоем или на сегодня хватит?
— Промоем, — решительно ответил Петька. — Раз уж взялись, так до конца. А завтра корыто побольше сделаем, чтоб дело быстрее шло.
Я улыбнулся, глядя на его воодушевление.
— Давай, — кивнул я, крикнув Прохора, чтоб еще принес пару ведер песка. — Только потом камни эти почистим хорошенько, чтоб ни пылинки не потерять. Грамм к грамму — будет килограмм, — улыбнулся я.
И мы снова принялись за работу, под жарким летним солнцем, на берегу реки, что несла свои воды мимо нас, не ведая о наших планах и мечтах.
Пока работали, Петька все допытывался о тонкостях всего процесса. Я как мог рассказал ему основные шаги что нужно для того, чтоб выплавить стекло. Говорил неторопливо, понимая, что от ясности моих объяснений зависит результат всей затеи.
— Смотри, Петь, для начала нам нужен песок, но не простой, а кварцевый — белый, чистый, без примесей. Тот, что мы с тобой набирали с той стороны Быстрянки. Его нужно будет просеивать через тонкое сито, чтоб ни соринки.
Пётр кивал, запоминая каждое слово. Его взгляд был внимательным, цепким — ловил каждое слово.
— Потом, — продолжал я, рисуя палкой на земле схему печи, — нужна сода. Её можно добыть из золы. Но не всякой, лучше всего от лиственных — там смол меньше — от березовых самое то будет. Вот для этого и будем использовать опил, который после распила досок остается.
— Так вот для чего вы сказали Митяю собирать опил?! Ох и продуманный же вы, Егор Андреевич!
— Далее, золу в бочке с водой настаиваем день-другой, иногда помешивая, сливаем жидкость и выпариваем на медленном огне. Что останется — та самая патош — почти сода.
— Как щёлок для мыла? — вставил Пётр, почёсывая затылок.
— Похоже, только гуще выпаривать надо, — кивнул я. — Потом с нее же можно будет и мыло делать, но это уже позже, все за раз не охватим.
— Третья составная — известь. Её проще: белый камень — я его много видел по берегу, где заканчивается лес и начинается сам каменистый берег — обжигаем в печи до белизны, потом гасим водой. Получится порошок — это и есть известь.
Небо над нами затягивало лёгкими облаками. Где-то вдалеке загремело — приближалась гроза. Нужно было успеть закончить разговор до дождя.