Восемь тетрадей жизни
Шрифт:
Я сейчас не могу писать об этом. Не всех может утешить и спасти что-нибудь при извержении Везувия.
Я перевела стихотворения Тонино Гуэрры, составляющие тайный и отверстый смысл «Амаркорда», и мои переводы были напечатаны в «Литературной газете» много лет назад.
Я и потом переводила Тонино Гуэрру — на язык, ведомый мне, — поэта Тонино Гуэрра.
Фильмы же — слово «сценарий» не подходит, слово «поэмы» тоже не льнет к бумаге.
Фильмы эти в моих переводах не нуждаются.
ПОЭМА О САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
Благодарю Беллу Ахмадулину за перевод «Поэмы о Санкт-Петербурге» и стихов. Тонино
МУЗА
Шесть лет былому дню, когда впервые
я Музу обнаженную увидел — лежащей на полу,
в причудливом пространстве,
где Инна обитает при свечах,
обрывках кружев и воздухом колеблемых предметах
Фарфоровая Муза смотрит в потолок:
невинная застенчивая грудь
и чрево полное, готовое к рождению
Всего…
Теперь она большой художник, Инна.
Не зря она пустилась в дальний путь,
девчонка-странница с припасом дальновидным —
вкрутую сваренных на родине яиц.
Чтоб их запить,
в Италии достаточно фонтанов.
Чтоб совершенно жажду утолить,
Сикстинская капелла, Джотто
и вся Венеция наградой стали ей.
Вчера она сказала мне, что Муза —
часть малая большого сочиненья
в честь Пушкина.
На остальное денег не хватило.
Есть краткости названье: «мадригал».
И эта женщина принадлежит Поэту,
как многие иль все.
Я говорю ему: — Она — твоя,
но не скупись, дай вчуже насладиться
красою Музы, помечтать о ней,
как ты мечтал Италию увидеть,
внимая Данте, слушая Россини,
и видел пред собою воды Бренты,
удвоившие мраморную ткань
дворцов Венеции.
Я в дождь пойду под сумрачным зонтом
вдоль берегов Мареккьи, чья вода
так схожа с той, в каналах Петербурга.
УЛИЦА РОССИ
«Читатель ждет уж…»
Любуюсь улицею Росси.
Читатель, жди, повремени,
и ты получишь рифму: в розы
я обращу стихи мои.
Мне родствен Росси, кроткой просьбы
отвергнуть гордому не дам:
летят на мостовую розы
и падают к его ногам.
Подмостки роз — для крыл балета,
сад роз — к подножию колонн,
и Царскосельская аллея —
я знаю, думает о Ком.
Беспечным слогом лицеиста,
возросшим в оду иль в сонет,
воспета цветников царица,
но и утрачена навек.
Вернись ко мне, пропажа розы.
Вот, Росси, подношенье роз.
Рифм розы щедро принял Росси.
Стих самовольно произрос.
ПОЕДИНОК
Разбитая трамваями дорога
несется вскачь по рытвинам своим,
как будто помнит и воспроизводит
бег лошади:
в окне кареты —
строгий смуглый профиль
стремящегося к цели седока.
Я под зонтом стою у монумента
на месте роковом.
Здесь был он ранен смертью в жизнь, в живот.
Поэта возраст — бытия объем,
который точно равен совершенству.