Восход жёлтого полумесяца

— Мне кажется, такая вещь должна быть… — инспектор замолкает в неуверенности. — Хм… Как же это называется?..

— Коллекционная? — подсказал Ямтлэи.

— Да, — согласился инспектор. — Штучная вещь.

— Думаешь, где-то учтена и описана?

— Вот именно!

Ямтлэи вновь теряет мячик. С лёгкостью отпускает любимую игрушку в опасное странствие под столом, не предпринимая попыток удержать или вернуть себе.

Проводив его взглядом, Ямтлэи откинулся всем телом назад и упёрся спиной в стену. Зевает и задумчиво смотрит в окно.

— В любом случае, это пока единственная зацепка, — резюмирует инспектор. — Поэтому будем считать, что вещь принадлежала утопленнику. Нужно подумать, как найти хвосты этого полумесяца, — инспектор осторожно кладёт его обратно на стол Ямтлэи. — Кое-какие мысли по этому поводу у меня есть, а ты пока попроси ребят составить рисунок этой вещицы.

12. Допрос с переменным успехом

Тгамо Знёрр высокий и худой.

Прежде всего инспектор обращает внимание на его волосы — длинные и наполовину седые. Они расчёсаны на прямой пробор, спадают прядями, но при этом грязные и засаленные.

Лицо костлявое, с чётко очерченными, будто бы выпирающими напоказ линиями. Брови едва угадываются, нос прямой. Решительное лицо и в то же время — порочное, типичная для преступника внешность.

Порочное, — инспектор ловит себя на предвзятой оценке и тут же упрекает: при чём здесь лицо? Разве не может такое же принадлежать законопослушному гражданину? А более приятное и открытое — отъявленному злодею?

Условности, не более, — решил привыкший к трезвым рассуждениям инспектор и шагнул к столу.

Знёрр поднял взгляд, глаза — яркие, острые, но лишены чувств. Словно бы выцветшие от постоянно выражаемого ими презрения, омертвевшие от дурного образа жизни. С нескрываемым пренебрежением Знёрр обвёл вошедших взглядом, после чего произнёс:

— Ну? — сказал, будто сплюнул.

Инспектор усаживается за стол прямо перед арестованным. Чуть елозит, пытаясь устроиться поудобнее, но не так-то просто поймать состояние комфорта, когда на тебя смотрят с такой ненавистью. Инспектор включает в ответ такой же презирающий взгляд, выстраивает между собой и оппонентом воображаемую стену.

Дабы сбросить нервное напряжение, которое, как ему кажется, словно статический заряд, скопилось в близлежащем пространстве, инспектор обернулся к сопровождающему его дозорному. Тот держится молодцом — замер возле двери в каменной позе.

Внушительный и непоколебимый вид дозорного несколько бодрит инспектора — с таким тылом он чувствует себя намного увереннее. Инспектор собирается начать заготовленное заранее вступление, однако Знёрр его опережает.

— Мне нечего сказать вам, Лаасти, — говорит Знёрр. — Чего-то серьёзного за мною нет.

Инспектор несколько удивлён тем, что Знёрру известна его фамилия. Он пристально вглядывается в его глаза, а тот в ответ кидает:

— Не надо на меня так смотреть, — голос надменный, уверенный, раскатистый, но глуховатый. — Мне нечего вам сказать, — повторяет он, впрочем, на тон пониже.

— Совсем-совсем?

— В чём меня обвиняют? — снисходительно спросил Знёрр.

— Пока — лишь в сопротивлении властям, — осторожно ответил инспектор.

— Хе, — Знёрр усмехается, — так это вы сами виноваты. Даже прощения просить не буду, потому что я прав. Не стоило утруждаться — сказали бы, кто вы такие, я бы сам сдался. А то — вламываются в дом, выносят дверь… — Знёрр загибает пальцы, с дутым возмущением глядит на инспектора. — Кричат и шумят… Естественно, я подумал, что это грабители, вот и стал отстреливаться. Кто бы на моём месте поступил по-другому? А, инспектор? — последнее слово Знёрр произносит с нажимом, будто подначивая.

Инспектор молчит, подыскивая слова. Жмёт губами, смотрит в стол.

— Так грамотно вынести дверь мог только дозорный со специальными служебными ключами, — сказал инспектор. — Это тебе должно быть известно.

— Откуда? — Знёрр чуть ли не смеётся, в открытую, нагло. — Откуда ж мне знать? Мало ли…

— Где ты был в последние полгода? — переходя в атаку, резко спрашивает инспектор.

— Отдыхал, — с достоинством произнёс Знёрр. — Не имею права? Я завязал с криминалом.

— На Олкутмаани? — пытается поймать его инспектор, но это не так-то просто.

— Хе-хе! — хрипит Знёрр — то ли смеётся, то ли кашляет. — Если вы про ограбление магазина самоцветов, то это — не ко мне. Не утруждайтесь, инспектор — вам меня не словить на обманке! — самодовольно ухмыляется Знёрр.

— Но всё же ты слышал про ограбление на Олкутмаани!

— А кто ж про него не слышал? Хотя нет — давайте так, — Знёрр делает удивлённое выражение, вертит головой по сторонам и усиленно хлопает глазами. — На Олкутмаани?.. — резко и истерично воскликнул он. — На какой Олкутмаани?.. Никогда не слышал ни о какой Олкутмаани… — дурачится Знёрр, после чего задорно и от души смеётся.

На некоторое время инспектор замолкает. Понятно, что с наскока Знёрра не взять. Не тот парень Знёрр. Не такой он, этот Знёрр, чтобы вот так вот запросто сдаться и признаться в ограблении, которое, к слову, было полгода назад.

И это он ещё не крутит, — думает инспектор, — это ещё лишь преамбула, разминка перед тем, как он начнёт крутить по-настоящему, а у меня почти ничего нет.

Были, конечно, реальные доказательства причастности Знёрра к ограблению, но сейчас, после столь неудачного начала, предъявлять их как-то не с руки. Вот они — копии листов из дела, лежат прямо перед инспектором, стоит лишь поднять их и зачитать вслух, но отчего-то не хочется. Выйдет неэффектно, а оттого — неэффективно.

Чуть позже? — думает он, а Знёрр делает очередной выпад.

— Вы мне ногу прострелили! — заявил вдруг он. — Что за хамство с вашей стороны! Инспектор, вы знаете, как болит…

— Нечего было прыгать из окна, — пробурчал инспектор, не глядя на преступника. — Где твой подельник? — со злобой и претензией в голосе спросил он.

— Подельник? Какой? Нет у меня никакого подельника, — свободно ответил Знёрр.

Инспектор заглядывает в листы перед собой. Для вида, словно выискивая имя подельника или подробности их дружбы. На самом деле, он ищет другое, но вслух произносит лишь:

— Бётэрмыц.

— Ах, вы о нём… — наигранно легко ответил Знёрр. — Старина Бётэрмыц… Я не видел его уже много лет. Даже и не знаю, что с ним, жив ли ещё… Но если вы хотите сказать, что он имеет какое-то отношение к ограблению магазина, то вот вам мой ответ: вы ошибаетесь! Не мог Бётэрмыц сделать этого, — неспешно и весомо заявил Знёрр. — Не мог он ограбить магазин. Это я вам точно говорю!

Говорит он уверенно и, следует признать, убедительно. Строит из себя авторитета, да ведь так оно и есть. Своим авторитетным мнением создаёт полное впечатление того, что Бётэрмыц, которого он давно знает, как по тюрьме, так и в вольной жизни, не причастен к ограблению на Олкутмаани.