Война меча и сковородки

– Лекаря! Лекаря!
– закричал он, бросаясь вперед и отталкивая Тилвина с неожиданной силой.
– Откройте глаза, Эмер! Скажите, что живы!

– Угу, - промычала она.

– Цела, благодарение яркому пламени!
– герцог поудобнее устроил ее у себя головой на коленях.
– Епископ, что с ней? Да позовите лекаря, тупоголовые!

Кто-то из гвардейцев побежал за лекарем, а Ларгель Азо встал на колено, рассматривая непутевую графиню, которая вновь оказалась втянутой в таинственные события.

Он двумя пальцами взял ее за подбородок и велел подать свечу, чтобы посмотреть на щеку, через которую вспухла красная полоса. Тилвин вынул из уцелевшего подсвечника свечку и посветил.

– Что случилось, начальник стражи?
– призвал его к ответу герцог.
– Как получилось, что миледи пострадала?

Тилвин скупо поведал о нападении неизвестного, чем привел герцога в еще большую ярость.

– А ты куда смотрел?
– закричал он.
– Считал ворон, когда по замку разгуливают убийцы?!

– У него кровь, - прошептала Эмер, язык которой начал понемногу оживать.
– Вдруг... тоже... яд...

– Клинок чистый, я посмотрел, - успокоил ее Тилвин.
– Подобрал вот, возле окна.

– Отойди немедленно и замолчи!
– приказал герцог.
– Тебе надо на коленях молить миледи о прощении! О твоем недостойном поведении я обязательно доложу королеве!

– Помогите ему, - взмолилась Эмер, которая только и видела, что кровь на котте Тилвина.
– Он ранен...

– Не волнуйтесь, миледи. Со мной все хорошо, - ответил Тилвин, но лорд Бритмар перебил его.

– Да кого ты интересуешь, бездарный слуга!
– напустился он на начальника стражи.
– И как смеешь улыбаться госпоже графине? После того, как она чуть не погибла из-за твоей халатности? Пропади вон, иначе я собственноручно тебя зарежу!

– Он не виноват, - попыталась утихомирить разгневанного герцога Эмер, но тот не хотел ничего слышать, глядя на начальника стражи с ненавистью.

– Ленивый слуга - хуже вора, - сказал он.
– Ты ничего не можешь выполнить толком. Из-за тебя жизнь графини подверглась опасности. Убирайся! Убирайся, пока я не прибил тебя!

– Не надо повышать голос в святом месте, - ровно сказал Ларгель.

– Простите, Ваше Преосвященство, - покаянно ответил герцог и ткнул пальцем в начальника стражи: - С тобой, слуга, разберусь позже. Вон!

Тилвин поклонился и пошел прочь.

Епископ внимательно осмотрел щеку Эмер, всем своим видом показывая, что мирская суета не имеет к нему никакого отношения.

– Как она?
– спросил лорд Бритмар и почти с ужасом взглянул на Эмер, боясь обнаружить признаки смерти.

– Это ядовитая жаба, - сказал Ларгель, поднимаясь, и вытирая пальцы о сутану.
– Вернее, слизь с ее кожи. Любого другого парализовало бы сразу и надолго, а леди Фламбар достаточно будет часок поваляться в постели.

– Ядовитая жаба?
– переспросила Эмер слабым голосом. Ей совсем не хотелось подниматься, но она сползла с колен лорда Бритмара и очень уютно устроилась у стены, привалившись к ней спиной.
– Разве они у нас водятся?

– Нет, - ответил епископ.
– Они водятся в южных лесах. Совсем в южных, таких нет в Эстландии. Интересно, как эта жаба сюда попала. Сдается мне, милорд Годрик недавно ездил на юг? И даже понабрался тамошней мудрости?

– Вы обвиняете милорда Фламбара, что он решил избавиться от жены?
– спросила Эмер насмешливо, хотя ей было вовсе не до смеха.

– От неугодной жены, - поправил ее Ларгель.

– А вдруг кто-то намеревался избавиться от неугодного свидетеля? Того, кто увидел больше, чем следовало?
– Эмер пристально следила за епископом.
– Например, изумрудные глаза...

Епископ понял ее с полфразы.

– Опять ваше кошачье любопытство, - прошипел он.
– Для вас нет ничего святого, леди Проныра.

– Ваше Преосвященство, следите за словами, - осадил его лорд Бритмар.

Ларгель Азо посмотрел на него с наигранным изумлением:

– Вы указываете, что мне говорить, а о чем молчать? Кто уполномочил вас на такую вольность, милорд?

– Справедливость и такт, - ответил тот твердо.
– Перед вами женщина, пострадавшая от нападения, а вы намекаете, что муж хотел отправить ее на тот свет. Да и еще и оскорбляете. Так сейчас поступают милосердные служители яркого пламени?

– Эта женщина сама кого угодно отправит на тот свет, - буркнул Ларгель, но продолжать свои измышления вслух не стал.
– Надо провести службу для очищения. Какая мерзость - устроить погром в соборе, - не глядя благословив герцога и девушку, лежащую на полу, епископ поднял поваленные подсвечники, смахнул невидимые пылинки с саркофага и скрылся за алтарными дверями, куда запрещался вход непосвященным.

– Неприятный человек, - сказал лорд Бритмар и велел гвардейцам: - Чего стоите? Помогите подняться леди Фламбар.

– Проводите меня в комнату золовки, - попросила Эмер, для которой такая помощь оказалась весьма кстати.
– Моя спальня отдана Её Величеству, а мне и вправду хочется полежать. И отправьте лекаря к Тилвину, милорд. Он ранен, о нем надо позаботиться.

Но герцог пропустил ее слова мимо ушей, и по его лицу было видно, что он не считает начальника стражи заслужившим снисхождение.

– Проводите миледи, - приказал он гвардейцам.
– А я доложу о случившемся королеве.

Опираясь на руки гвардейцев, Эмер ковыляла по коридору, снова и снова вспоминая события этого утра. Оказавшись в спальне Острюд на попечение служанок и благородных дам, она позволила уложить себя в постель, согласилась приложить к пяткам камни, разогретые в жаровне, и выпила теплого молока с пряностями, чтобы кровь быстрее очистилась от яда.

Глаза слипались, но до самого последнего борясь с дремотой, Эмер с пугающей ясностью осознала: «Это не меня хотели убить в церкви. Это Годрик должен был оказаться там один, без охраны, по королевскому приглашению. Паж, который принес записку, и сама записка... Их необходимо срочно найти, они не должны пропасть... И сказать Годрику, сказать, что...» - но сон оказался сильнее тревог, и Эмер уснула под взволнованный шепот благородных дам, как под колыбельную.

Проспала она почти до вечера, и пробудилась отдохнувшей и свежей. Щека немного саднила, но руки-ноги и язык двигались, как им и полагается.

Ужин ей подали в постель - прекрасный раковый суп с клецками и белым вином. Эмер съела все до последней капли, после чего пожелала прогуляться, чем вызвала ужас среди благородных сиделок.

– Оставьте ахи-охи для себя, - сказала она резко, самостоятельно натягивая платье и завязывая на талии пояс.
– Сидите здесь и переживайте, если угодно. А моему настроению извольте не мешать.