Война меча и сковородки

– Не знаю сколько, - сказала Эмер обиженно, - но куртизанка Кютерейя из Нижнего города - одна.

– Куртизанка!
– не удержался от возгласа Годрик.
– С чего ты взяла про епископа и черное колдовство?!

Помявшись, Эмер рассказала ему о разговоре на смертном одре, когда Ларгель допытывался, кто колдовал в столице.

– Я правда не предполагала, что он убьет ее за это, - сказала она, запинаясь.
– Я не виновата в ее смерти.

– Конечно, не виновата, - согласился Годрик, и было видно, что рассказ произвел впечатление.
– Но и епископ тут ни при чем. Не воображай глупости и не вмешивайся ни во что, очень прошу. Веди себя спокойно хотя бы до отъезда.

– Неужели ты хочешь, чтобы я уехала? После всего, что тут мне наговорил?
– возмутилась Эмер.

– Именно поэтому желание мое усилилось. Раньше я не очень хорошо относился к тебе, но теперь хочу, чтобы ты была в безопасности. А это случится, только когда ты будешь далеко от меня. Потому что здесь вершатся страшные дела.

– Позаботься о своей безопасности!
– она помчалась вниз, перепрыгивая через четыре ступеньки.

Теребя подаренную брошь, она запоздало подумала: «А откуда ты знаешь Кютерейю?..»

Глава 24

Перед прощальным ночным пиром дамы уединились в женских комнатах, чтобы отдохнуть от шумного пира и празднующих мужчин.

Уютно потрескивал огонь в камине, куда бросали кусочки сандалового дерева, чтобы дым шел ароматный. В бокалы разливалось только легкое белое вино, и вместо жареного мяса подавали сладости, орешки и полупрозрачные ломтики хлеба с маслом и кусочками соленой рыбы.

– Завтра королева уезжает, - сказала леди Фледа за общим дамским столом.

Невинная фраза прозвучала для Эмер, как гром гремящий. Перед отъездом королева захочет узнать у Годрика, что решили с разводом, и все будет кончено. Навсегда.

Эмер сидела возле леди Фледы, показывая хозяйственное рвение - пряла. На этом настояла свекровь, которая была уверена, что все дамы пожелают убедиться, что новобрачная предпочитает работу на благо замку всем развлечениям, и женские работы ей не чужды. Это особенно важно после кое-какой выходки на турнире, намекнула леди Фледа, и Эмер пришлось согласиться.

Она нетерпеливо пристукивала прялкой, но больше путала нитки, чем пряла. Потому что мысли ее были заняты последним разговором с Годриком.

Зато Острюд смотрела безмятежно и старалась вовсю. «Не замечала у тебя такой прыти, когда мы жили при королеве в столице», - желчно подумала Эмер, наблюдая, как золовка откладывает в сторону уже второе пузатое веретёнышко.

Конечно же, дамы сразу обратили внимание брошь-розу и хвалили наперебой красоту и мастерство, намекая, что сами не прочь бы получить подобное украшение и готовы заплатить любые деньги, но Эмер отделывалась вежливыми фразами.

«Откуда это он знает Кютерейю? Развлекался с ней? Благородный и правильный - проводил время со шлюхами Нижнего города?» - и вопреки всему, ревность так и всколыхнулась в душе.

Не было ли волнение Годрика связано с потерей возлюбленной? Нет, так не переживают смерть близкого человека. Эмер снова и снова воскрешала в памяти события той ночи, когда после выигрыша на тараканьих бегах ей пришлось прятаться от грабителей возле дома с фонтаном. Кютерейя как раз ворковала с любовником. Мог ли Годрик оказаться им? Скрепя сердце, Эмер признала, что вполне мог. Тогда она была так взволнована бегством и перепугалась при появлении пса, что совсем не запомнила голоса мужчины. Но что-то не давало покоя, что-то нужно было припомнить.

От размышлений ее отвлек переливчатый смех Острюд. Эмер с раздражением крутанула веретенце, спустив нитки. Она поспешно сделала поверх несколько витков, чтобы свекровь не заметила и не заставила распутывать нить.

– Миледи Острюд смеется, как будто звенит хрустальный колокольчик, - сказала с умилением одна из дам.

Хрустальный колокольчик!..

И Эмер с пугающей ясностью услышала: «Ты говоришь, как будто звенит хрустальный колокольчик, милая Кютерейя... Меня интересует все, что связано с этим...» А женский голос - и вправду такой звонкий и нежный - ответил: «Тисовая ветвь? О, это так опасно, милорд...»

Тисовая ветвь. И лорд Саби в королевском замке упоминал Кютерейю и Тисовую ветвь. Не случайно, совсем не случайно. Не была ли Кютерейя тоже шпионом? И пострадала вовсе не от болтовни ее, Эмер, а от того, что слишком много знала...

– Королева уезжает, - повторила леди Фледа, касаясь колена невестки, чтобы привлечь внимание.
– Надо устроить такой прощальный пир, чтобы о нем вспоминали десять лет.

Эмер кивнула, благоразумно промолчав, но Острюд не преминула отпустить шпильку:

– Ты намеренно не обращаешь внимания на слова матушки? Что за неуважение!

– Просто увлеклась работой и не услышала, милая Острюдочка, - ответила Эмер, улыбаясь так сладко, что даже самой стало приторно.

– Ничуть не сомневаюсь в вашем усердии, - сказала леди Фледа.
– Вы организовали все наилучшим образом. Тем более важно не совершить ошибок в конце.

– Не беспокойтесь, никаких ошибок не будет, - заверила ее Эмер.
– И этот пир запомнят на десять... нет, на двадцать лет.

– Так же, как и Даремский турнир, - в тон ей пропела Острюд, но мать бросила на нее строгий взгляд, и продолжения острот не последовало.

– Мне надо выйти, - сказала Эмер, откладывая веретено.

– Только возвращайтесь поскорее, - попросила леди Фледа.

– Да, мы заскучаем без вас, леди Фламбар, - сказала леди Изабелла.

– Но еще больше мы скучаем по нашим тренировкам, - поддержала леди Кас.
– Когда Её Величество уедет, мы сразу же начнем занятия, правда? Я мечтаю выступить на следующем турнире!

Дамы заговорили о турнирах, и Острюд поджала губы.

«После того, как королева уедет, вряд ли я останусь в Дареме», - про себя посетовала Эмер, продвигаясь к выходу между стульчиков, кресел и скамеек, на которых сидели гостьи.

Оказавшись за дверями, она первым делом стянула с головы сетку и взъерошила волосы. Ей с детства так думалось лучше.

«Найти Годрика и спросить, не он ли расспрашивал Кютерейю о мятежниках, - размышляла она, медленно шагая вдоль замковой стены.
– Но тогда он узнает, что я слышала разговор и была в Нижнем городе... Что же? Как же?..»