Война меча и сковородки
Шрифт:
– Вот так, просто?
– поразился Годрик.
– Почему ты не убежала после этого? Зачем служила ему?
– Он хорошо платил, - ответила разбойница, но взгляд у нее стал затравленный.
– И только в этом дело? В хорошей плате?
– продолжал допытываться Годрик.
– Подожди-ка, - Эмер внезапно поняла, в чем была причина покорности разбойницы.
Она загасила фитиль в масляном светильнике и взяла чашку с маслом, чтобы не расплескать. Разбойница засучила ногами, пытаясь отползти, когда Эмер направилась к ней. Годрик не успел остановить жену, как она схватила разбойницу за руку и вылила на ладони масло.
Почти
– Её заклеймили королевские шпионы. Вот и вся верность.
Годрик внимательно осмотрел шпионский знак и спросил:
– А ты откуда об этом знаешь?
– Чего только не услышишь в королевском замке!
– сказала Эмер, честно глядя ему в глаза.
Он поверил и нахмурился.
– Я не хотела этого, - угрюмо сказала разбойница.
– Но он сказал, что так призовет меня, когда я буду нужна.
– И призывал?
– поинтересовался Годрик.
Разбойница засопела.
– Попробуй ослушайся, - ответила вместо нее Эмер.
– Зажжет так, что побежишь вприпрыжку, - и добавила для убедительности: - так мне рассказывали сплетницы при дворе.
– Зачем ты пыталась убить мою жену в церкви?
– спросил Годрик, пропуская болтовню Эмер мимо ушей.
– Это тоже приказал тот богатый человек?
– Нет, умереть должна была не она, - процедила разбойница, глядя на Эмер с ненавистью.
– Кто?
– пошел Годрик напрямик.
– Королева или я?
– Вы, милорд.
– Вот как...
– Не умереть, - быстро поправилась разбойница.
– Сказано было только обездвижить ядом, а потом я должна была подать сигнал и уйти.
– А кинжал зачем прихватила?
– насмешливо спросила Эмер.
– В зубах ковырять?
– Только дура пойдет к врагу без кинжала, - не осталась та в долгу.
– Ах ты, маленькая дрянь!
– Эмер замахнулась, но Годрик не позволил ударить.
– Значит, они не хотели проливать кровь в церкви? Или просто решили избавиться от меня не вызывая подозрений? Дескать, удрал от строптивой супруги...
– Я не знаю!
– взгляд разбойницы стал затравленным.
– Я ничего не знаю, мне просто...
Она внезапно закашлялась, по подбородку потекла кровь, и через пару минут на полу перед Годриком и Эмер лежал труп.
– Небеса святые, - Эмер набожно осенила себя святым знаком.
– И такое бывает в этом мире. Она сделала много зла, вот и поплатилась. Даже страшно становится. Я ведь тоже не ягненок, вдруг и...
– Не говори глупостей, - сказал Годрик, пытаясь нащупать живчик на шее разбойницы, а потом снял накидку с ближайшего кресла и укрыл покойную.
– Так убивают предателей служители яркого пламени. Эта метка как удавка на шее. В нужный момент достаточно затянуть. Бедняга вряд ли знала об этом. Эй, что с тобой?
– он с беспокойством посмотрел на Эмер.
– Побледнела, как снег.
– Просто немного душно, - для пущей убедительности Эмер оттянула ворот рубашки и принялась обмахиваться ладонью.
– А ты откуда об этом знаешь? О том, что метка - как удавка?
Он усмехнулся:
– Чего только не услышишь от сплетников при королевском
дворе.Глава 31 (начало), или окончание 30 главы
После долгих споров решено было рассказать леди Ишем об утреннем нападении, трупе в спальне и намерениях юной пары добиться справедливости. на удивление спокойно. Эмер волновалась за подругу и втолковывала Годрику, что женщине на сносях нельзя говорить про покойников, на что он вполне резонно отвечал, что скрыть труп в спальне невозможно, и кому рассказать о нем, как не хозяйке дома.
Но услышав ошеломительные вести, Сесилия повела себя, как истинная леди, и осталась невозмутимой.
– Ты ничуть не испугана? А где же причитания и мольбы остаться?
– спросила у нее Эмер.
Ведь когда-то в Роренброке Сесилия едва не падала в обморок при любой затевавшейся каверзе, а теперь сидела с каменным лицом. Или это будущее материнство так на нее повлияло? Эмер нетерпеливо пристукивала башмаком, ожидая ответа. Она упросила Годрика дать ей одной поговорить с Сесилией, и теперь была раздосадована, что ошиблась, посчитав Сесилию пугливой ланью.
Подруга подняла на нее глаза, и Эмер устыдилась своего тона.
– Я в том смысле, что раньше ты проявляла больше беспокойства...
– забормотала она.
– И сейчас я беспокоюсь, - сказала Сесилия совсем незнакомым, глубоким и проникновенным голосом.
– О тебе многие беспокоятся, Эмер. Многие переживают, хотели бы помочь, но разве ты видишь чье-то беспокойство? Разве тебя заботит, что думают люди вокруг?
– О чем это ты?
– Пора бы тебе повзрослеть, - веско произнесла Сесилия, и Эмер изумленно открыла рот. Подруга и раньше читала ей нотации, но никогда не упрекала в недостаточной взрослости.
– Ты ведешь себя, как глупая девчонка на прогулке. А дела ведь начались вовсе не шуточные. Но ты продолжаешь ввязываться во все новые неприятности, словно и не видишь опасности. Ладно бы рисковала одна, но ты ставишь под удар всех, кто любит тебя... Как деревенская дурочка!
– Эй! Поосторожнее с обвинениями!
– вспылила Эмер, позабыв, что сама четверть часа назад объясняла, что нельзя волновать женщину, ждущую ребенка.
– Если ты против того, чтобы я ехала в Дарем, то это пустые разговоры, так и знай.
– Как раз здесь я считаю, что ты права.
– Права?..
– Эмер была совершенно сбита с толку.
– Но я против того, что ты решила тащить в Дарем Годрика. На твоего мужа объявлена охота. Ему опасно появляться где бы то ни было. А ты хоть и пошла против воли королевы, но по-прежнему графиня Поэль. Тебе вряд ли что-то грозит. Поэтому ты и только ты должна проникнуть в Дарем и поговорить с Острюд. Я тоже уверена, что она там, и что она знает многое о тех, кто решил убрать лорда Фламбара с пути.
Эмер смотрела на малютку Сесилию со все возрастающим недоумением. Как получилось, что ее подруга, всегда такая робкая, идущая на поводу у всех и каждого, сейчас говорит столь уверенно и решительно? Неужели, люди меняются так быстро и так сильно?
Но над этим можно было бы поразмышлять потом, на досуге, а сейчас были более важные дела.
– Попасть в Дарем, - сказала Эмер, ковыряя резную оконную раму, - как будто это сделать легче легкого. Как мне проникнуть туда незамеченной?
– А зачем тебе прятаться?