Война меча и сковородки

– Разве это выдумки?
– он взял ее за подбородок и приблизил лицо к ее лицу.

Смело встретив его взгляд, Эмер сказала себе, что ни за что не выкажет страха перед этим человеком. Казалось, он питался чужими страхами. Но с ней эта игра не пройдет.

– Я столько мечтал о твоем поцелуе, - сказал Тилвин, - неужели откажешь в такой малости?
– и коснулся ее губ своими.

Эмер закрыла глаза, чтобы не видеть его. Если бы могла, она бы отключила и все чувства, но это было не в ее власти.

Целовавший сначала легко и нежно, Тилвин постепенно стал требовательнее, пытаясь проникнуть языком вглубь ее рта, но не преуспел. Потеряв терпение, Тилвин надавил большим и средним пальцами ей на челюстные кости, и Эмер невольно разжала зубы, чем Тилвин сразу же и воспользовался.

Раньше Эмер столь откровенно целовал только Годрик, и на мгновение она растерялась, потому что это было сродни тому, как лечь в постель и вместо подушки обнаружить камень. Вроде бы и форма та же, а ощущения совсем иные.

Наконец Тилвин отпустил ее и вернулся к трапезе, как ни в чем не бывало.

– Попробуй, это очень вкусно, - предложил он, гостеприимным жестом указывая на вновь поднесенное блюдо.

– Меня сейчас стошнит, - Эмер скользнула взглядом по угощению и слуге, который его поднес, и вскрикнула: - Годрик!

Возле стола стоял Годрик - именно он, и никто другой. Стоял и смотрел в стену, и лицо у него было непроницаемое.

– Как ты здесь очутился?
– спросила Эмер, краснея от мысли, что он видел ее поцелуй с Тилвином.

Тилвин наблюдал за ними, склонив голову.

– Как забавно, - сказал он, - почему так получается, что вы всегда сближаетесь? Где один, там рано или поздно появится второй. Стоило громко покричать, что Её Величество вместо разрешения на свадьбу прислала приказ взять графиню Поэль под стражу за неповиновение и бегство из столицы, и пустить слух о предполагаемой казни, как некий виллан тут же появился у замковых ворот.

– Зачем ты пришел?
– вопросила Эмер, не слушая Тилвина.
– Как глупо - взять и сдаться! Он бы ничего мне не сделал!

– Но он-то об этом не знал, - ответил ей Тилвин.
– Он не верит в благородство других.

– Не тебе говорить о благородстве, - огрызнулась Эмер.

– Не сердись, - примирительно сказал Тилвин, погладив ее по руке.
– Он всего лишь попросился работать на меня. Какая удача - ведь мне как раз нужен сильный, расторопный слуга. Если ты считаешь, что я удерживаю его насильно, то ошибаешься. Он свободен, но сам не желает уходить.

Эмер оттолкнула руку Тилвина, и вино выплеснулось из бокала на колени, промочив платье. Машинально Эмер начала стряхивать капли ладонью, но Тилвин распорядился, обратившись к Годрику:

– Подай полотенце.

– Это лишнее, - запротестовала Эмер.
– Чего ты добиваешься, унижая его?

– Разве поручив слуге принести полотенце для госпожи - это значит унижать? Это его обязанность - прислуживать нам.

– Не надо полотенца, - сказала Эмер громко.
– Я прекрасно обойдусь и без него.

– Но тебе неприятно сидеть в мокром платье, поэтому пусть принесет. Ты слышал?

Годрик вышел и вернулся с полотенцем.

– Подай с поклоном, - велел Тилвин.

Годрик выполнил и это. Эмер вырвала полотенце у него из рук и принялась яростно тереть винное пятно на ткани.

– Ты чем-то недовольна?
– Тилвин как ни в чем ни бывало продолжил трапезу, подложив на свою тарелку несколько жареных перепелок.

– Я всегда недовольна, когда вижу несправедливость.

– А у меня как раз есть, чем поднять тебе настроение, - сказал Тилвин весело, не обращая внимания на ее слова.
– Заканчивай есть и пойдем в сад. Ты будешь рада.

– Ты сумасшедший?
– спросила она, глядя ему в глаза.
– Почему ты не хочешь услышать моих желаний? Я сказала, что у меня есть муж, и я не желаю быть с тобой. Сколько раз мне повторить, чтобы ты понял?

Он поднялся, медленно оправляя квезот, и сказал:

– Повторяй хоть сто, хоть тысячу. Я знаю, что это неправда. Вы теперь оба в моей власти. И в этом я усматриваю высшую справедливость небес. Ведь я так долго об этом мечтал, а теперь получил. И значит, небеса на моей стороне. Идем! И ты следуй за нами, - кивнул он Годрику.

Сопровождали их шесть гвардейцев, несмотря на заложников в комнате звонаря, Тилвин не желал рисковать.

Они прошли в сад и направились к беседке, мимо которой когда-то давно Годрик промчался голышом, взволновав всех дам в округе. Эмер припомнила о тех безмятежных днях с тоской. Как же она злилась на упрямого мужа, сколько слез пролила из-за его холодности, а оказывается, тогдашние слезы были детскими обидами и не стоили внимания. Она отдала бы полжизни, чтобы вернуться назад в то счастливое время.

Тилвин предложил перейти на противоположную сторону пруда, к старому грабу, но путь им преградила лужа. Накануне шел дождь, и поляна напиталась влагой.

Приподняв подол, чтобы не запачкать в грязи, Эмер хотела перепрыгнуть, но Тилвин остановил ее.

– Не стоит утруждать себя, - промолвил он.
– Для этого есть слуги, - и обратился к Годрику: - Ты не видишь, что госпожа не может идти по грязи?

– Если угодно, я перенесу госпожу, - ответил тот.

– Перенесешь?!
– бывший начальник стражи усмехнулся, с презрением глядя на бывшего лорда.
– Да кто тебе позволит прикоснуться к ней? Все реки мира не отмоют кузнечную копоть с твоих рук. Ляг в лужу, чтобы миледи могла перейти.

– Тилвин!
– воскликнула Эмер.
– Это уже слишком!

– Помолчи, - осадил он ее.
– Здесь я решаю, что слишком, а что нет. Слышишь, слуга?
– он опять обратился к Годрику.
– Ляг в лужу и подставь госпоже спину, ей надо перебраться на ту сторону.

– Не делай этого, Годрик, - сказала Эмер.
– Всему должен быть предел.

Она так и сжимала кулаки, сдерживая гнев. С каким удовольствием она влепила бы в переносье этому негодяю! И если бы не леди Фледа и Острюдка...

Тилвин будто прочитал ее мысли.

– Все верно, - сказал он, - леди Фледа. И глупышка Острюд. Подумай о них. Вот Годрик о них ни на минуту не забывает. Верно, Годрик?

Тот не ответил, лишь смотрел прямо перед собой, и лицо у него было каменное.

– Какой же ты мерзавец, - прошипела Эмер.
– Почему я сразу не разгадала тебя? Еще и злилась на Годрика, а ведь ты не заслуживал такого отношения...

– Правильно, я ничуть не хуже, чем он, - согласился Тилвин, метнув в кузена взгляд, полный ненависти.