Возвышение падших

— Да. Отправляйся. Собери остальных командиров и сообщи им о моём решении. Также мобилизируй силы флота. Как только будете готовы, отправляйтесь в путь.

Рейна Дориа горделиво покинула шатёр. Спустя некоторое время, раздвинув тяжелые занавесы, в шатёр вошёл высокий и широкоплечий мужчина со смуглой кожей. Его чёрные волосы были, как и всегда, слегка взлохмачены, а золотые глаза горели теплом. Артаферн.

— Командующая, — произнёс он, отыскав ту глазами.

Эдже в это время в усталой задумчивости сидела в кресле, пододвинутом к столу, на котором была разложена карта. Подогнув ее угол, девушка что-то вычерчивала на бумаге. Услышав своё имя, она прервалась и подняла изумрудно-зелёные глаза.

— Артаферн, — лениво улыбнулась Эдже, и отложив перо, поднялась с кресла.

Подойдя к ней, Артаферн коснулся смуглой рукой её впалой щеки, а после откинул с её плеча длинные тёмно-каштановые волосы и поцеловал в шею.

— Подожди, — мягко отстранилась Эдже. — Я хотела с тобой поговорить.

Вздохнув, Артаферн послушно отошёл и уселся в кресло, которое недавно покинула Эдже. Она, сложив руки на груди, обернулась к нему лицом и нахмурилась.

— Рейна велела немедленно отправляться во след генуэзцам, дабы уничтожить их. Она боится, что, вернувшись в Геную, они после вернутся с подкреплением, и мы уже не сможем выстоять против них.

— Вполне ожидаемо, — спокойно отозвался Артаферн. — Значит, готовимся к отплытию.

— Да.

Отплытие. Когда-то давно, будто в прошлой жизни, она впервые ступила на корабль, и несколько дней страдала и мучилась из-за морской болезни. Это было ещё в те времена, когда она была султаншей. Эдже Султан, которая бежала с родных земель из-за навязанного брака и вследствие своего неприятия устоев османского двора. Она задыхалась, чувствовала себя скованной. Хотя, были времена, когда она наслаждалась жизнью султанши. Тогда ещё её отец, султан Мехмед, был жив. Возможно, она сбежала, так как её больше ничего не держало в Османской империи. Матери она толком и не знала, так как её вероломно убила какая-то рабыня. Отец, который обожал ее и исполнял любую прихоть, умер. После случились казни её братьев, которые сломили её. Тогда-то она перестала считать, что быть султаншей — залог счастья, благополучия и власти.

— О чём ты думаешь? — вырвал её в реальность задумчивый голос Артаферна.

— О прошлом, — выдохнула Эдже, и покачала головой, отгоняя тоску.

— Об Османской империи? — осторожно спросил Артаферн, и, поймав взгляд девушки, виновато улыбнулся. — Я знаю, что ты не любишь говорить об этом. Всё же… Ты тоскуешь? По всему тому, что оставила. Родные земли, дом, семью…

— Тоскую, — горько призналась Эдже и устремила взгляд в пустоту. — Но не по тому, что ты назвал. Родные земли? Я их и не видела, так как всю жизнь провела в Топ Капы. Дом? Топ Капы — не дом, а обитель страданий, крови и интриг. Ненавижу и гарем, и всё, что там происходит. Варварские порядки, закон о братоубийстве, бесконечная борьба за власть между рабынями с их извечными глупыми амбициями. Семья? Я всех потеряла… Родителей, братьев. Все они лежат в земле, Артаферн. Навсегда оставили меня.

— Тогда по чему же ты тоскуешь? — тихо и печально спросил он.

— Тоскую по тому счастью, которое испытывала при осознании того, что я — султанша. По тем рассказам о матери, которые слышала от отца. Тоскую по нему самому. Отец был единственным человеком в моей жизни, который действительно любил меня. Я знала, что если что-то случится, всегда могу обратиться к нему, и он поймет, защитит, успокоит. Тоскую по братьям, которые и минуты вместе не могли провести без ссор. Они были близнецами, но такими разными… Я тоскую по тому, что потеряла.

— Прошлое — в прошлом, — произнёс Артаферн, поднявшись из кресла и подойдя к Эдже. Проведя рукой по её лицу в успокаивающем жесте, он обнял её. — Главное то, что происходит в настоящем. А в нём тебе нужно быть сильной и ни к чему эта тоска по утерянному. У тебя есть другая семья — я, Рейна, флот, море и твой меч.

Улыбнувшись ему в шею, Эдже вздохнула, пытаясь избавиться от нахлынувшей тоски.

Топ Капы. Дворцовый сад.

Неспешно ступая по дорожкам цветущего сада, Эсен Султан держала на руках шехзаде Мехмета, который тепло прижался к её плечу и со спокойным интересом рассматривал всё, что его окружало.

Зейнар-калфа, Зафер-ага и Бирсен-хатун следовали за султаншей, направляющейся к карете, которая её ожидала у ворот. Султан Орхан уже отправился в путь в окружении своих воинов, а его семья вот-вот собиралась покинуть Топ Капы.

Когда они подошли к карете, Эсен Султан передала сына в руки Бирсен-хатун, и та забралась с ним в карету. Обернувшись на своих приближённых, султанша устало улыбнулась. Её дорожное одеяние из золотисто-бежевой парчи было закрытым, а на жарком солнце это удушало и мучило.

— Будьте бдительны, — заговорила Эсен Султан. — Я не хочу, чтобы в моё отсутствие что-то случилось. Зафер-ага, наблюдай за теми рабынями, что даровала мне Хюррем Султан. Что-то с ними не так, и я должна знать, что именно. Если что, пишите.

— В добрый путь, султанша, — с улыбкой ответила Зейнар-калфа, поклонившись. — Не беспокойтесь. Мы обо всём позаботимся.

Кивнув, Эсен Султан развернулась и, придерживая подол своего одеяния, забралась в карету. Та, заскрипев, тронулась и, отодвинув тяжёлую занавеску, молодая женщина тоскливым взглядом серо-голубых глаз провожала удаляющийся Топ Капы и его зелёные сады.

Топ Капы. Гарем.

По утру наложницы в гареме, едва проснувшись, заинтересовались двумя новыми девушками, которые даровала Хюррем Султан в султанский гарем. Те были очень красивы и сразу же привлекли к себе всеобщее внимание.

— Вы из Греции? — любопытствовала одна из наложниц, Элиф-хатун.

Ариадна-хатун и Персея-хатун сидели на тахте в окружении любопытствующих обитательниц султанского гарема. Сёстры переглянулись между собой, будто бы ведя какой-то мысленный диалог.

— Да, из Греции, — ответила Ариадна, слегка улыбнувшись.

— Эсен Султан тоже гречанка, — протянула какая-то наложница.

— Знаем, — ухмыльнулась Персея. — Но, в отличие от неё, мы не дети бедного рыбака. Мы происходим из богатого греческого рода, росли в богатстве. В большом доме на берегу Эгейского моря. Наш отец был губернатором Карии, но пришли османы…

В продолжении фразы не было необходимости, потому как все нахмурились в мрачном понимании.

— Так мы оказались на невольничьем рынке в Стамбуле, — невозмутимо продолжила Ариадна, и воспоминания об этом будто бы нисколько не задевали её. — Нас купила Саасхан-калфа, показала Хюррем Султан, и она решила даровать нас султанскому гарему.

— Я слышала, Хюррем Султан показывала вас Эсен Султан, — сказала Элиф-хатун. — Что она сказала? Обычно на новых рабынь смотрит Зейнар-калфа. Она-то и решает, оставить их в султанском гареме или нет.

— Она испугалась, — насмешливо произнесла Ариадна, и с удовлетворением увидела, как в глазах одалисок вспыхнуло недоверие. — Как увидела нас, так помрачнела. Думаю, она намерена избавиться от нас. Ей помешало то, что пришлось уезжать с повелителем.

— Зачем ей бояться вас? — непонимающе спросила Элиф. — Она — любимая женщина нашего повелителя.