Возвышение падших

— К сожалению, состояние валиде снова ухудшилось. Она очень хотела встретить вас, но не смогла подняться с постели.

— Всё так плохо?

Шехзаде Баязид предпочёл промолчать, но боль в его тёмно-карих глазах и была ответом. Тяжело вздохнув, повелитель куда-то решительно двинулся, а шехзаде Баязид поспешил за ним.

— Добро пожаловать, султанша, — проговорила Филиз Султан, приблизившись к Эсен Султан, которая осталась в гареме. — Как вы?

— Всё хорошо, — ответила та, отведя от лица выбившуюся из высокой причёски прядь тёмных волос. — Я же говорила, что и сама когда-то станешь султаншей. Аллах даровал тебе сразу двоих детей, шехзаде и султаншу. Я рада за тебя.

— Спасибо, — с лёгким изумлением кивнула Филиз Султан. — Вы, наверное, устали с долгой дороги. Идёмте, я покажу вам ваши покои и заодно покажу наш дворец.

Вечер.

Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Филиз Султан.

Держа на руках маленького мальчика, завёрнутого в голубую простыню, султан Орхан тепло улыбался. Его окружили шехзаде Баязид, Филиз Султан, нежно смотрящая на своего сына в руках повелителя, Эсен Султан, а также недавно приехавшие Селин-хатун и её дочь, Фатьма Султан.

— Дарую своему внуку имя одного из своих братьев, который милосердно и безропотно отдал жизнь во имя моего правления, — с толикой печали произнёс султан, вглядываясь в красноватое лицо младенца. — Твоё имя — Мурад, — трижды повторил он.

Шехзаде Баязид и Филиз Султан с улыбками переглянулись, а остальные с вежливым интересом наблюдали за происходящим.

Положив шехзаде Мурада в колыбель, который при этом разразился требовательным плачем, видимо, просясь обратно на руки, султан Орхан подошёл ко второй колыбели и взял на руки второго младенца.

— Твоё имя — Эсма.

После церемонии наречения именами и посвящения в мусульманскую веру в покоях шехзаде Баязида был устроен небольшой ужин, а затем шехзаде и его фаворитка вернулись в её покои, к детям.

Присев на ложе, Филиз Султан взяла на руки Эсму Султан, так как шехзаде Мурад уже спал в своей колыбели. Тепло взглянув на фаворитку и дочь, шехзаде Баязид сел рядом с ними и пальцами потёр переносицу.

— Мурад и Эсма — красивые имена, — проговорила Филиз, повернувшись к шехзаде. Заметив его озадаченность и напряжённость, она нахмурилась. — Тебя что-то беспокоит?

— Я переживаю из-за того, что валиде, едва поправившись, снова слегла в постель. И всё из-за того, что я сообщил ей о браке повелителя.

— Дэфне Султан рано или поздно должна была узнать об этом. Не переживай. Аллах пошлёт ей исцеление.

— Лекарша сказала, что ещё одна болезнь может закончиться не так благополучно…

— Терять близких трудно и больно, но это всегда происходит, — осторожно произнесла Филиз, погладив мужчину по широкому плечу. — Мы должны быть готовыми ко всему.

Дворец санджак-бея в Амасье. Покои Дэфне Султан.

Дэфне Султан, снова болезненно бледная и немощная, лежала в постели, вяло откинувшись на шёлковые подушки. Её длинные светлые волосы потускнели, став сероватыми, а под серыми глазами пролегли круглые тени. Её грудь тяжело вздымалась, будто ей было трудно дышать. Неизвестная лекарям болезнь, которую они даже диагностировать не могли, съедала её изнутри, лишая сил и сжимая её лёгкие.

Когда двери в опочивальню с протяжным скрипом распахнулись, Дэфне Султан лишь едва повернула голову в их сторону.

На пороге замер высокий и широкоплечий мужской силуэт. Проморгавшись, она ощутила, как сердце в груди волнительно затрепетало, отчего её дыхание сбилось ещё сильнее. Султан Орхан тяжело смотрел на неё, и в его тёмно-карих глазах читались искреннее беспокойство, замешательство и… страх?

Хмурясь, он медленно подошёл к ложу и осторожно опустился на него.

— Повелитель, — тихо и хрипло прошептала Дэфне Султан, и на её бледно-сером лице проявилась слабая, но неизменно тёплая улыбка.

Султан Орхан, бережно обхватив пальцами её холодную руку, поцеловал её, и Дэфне Султан затрепетала от этого.

— Моя султанша. Аллах сохрани… Я и не думал, что всё настолько серьёзно. Что за болезнь?

— Лекари считают, что сильная простуда. Маловероятно, не так ли?

— Как ты себя чувствуешь? — притронувшись второй рукой к её лбу, покрытому испариной, спросил Орхан. — У тебя, кажется, жар.

— Мне не на что жаловаться. Дай Аллах, поправлюсь.

Повелитель горько усмехнулся, так как не ожидал услышать от неё жалоб или слёз. Дэфне Султан даже сгорая в неизвестной болезни вела себя благородно и храбро, не сознаваясь в своих страхах, боли и слабости.

— Мы с тобой не виделись долгие годы, моя султанша. Оба постарели, не так ли?

Они тихо рассмеялись, рассматривая друг друга, как старинные друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

— Многое с тех пор изменилось… — прошептала Дэфне Султан, стараясь скрыть печаль и горечь в своём голосе. — Вы женились, и у вас появился ещё один ребёнок. Поздравляю. Счастья вам, Эсен Султан и вашей семье.

Услышав это, султан Орхан ощутил, как болезненно защемило в его груди. Как могла эта женщина, что любила его большую часть своей жизни, да, верно, и сейчас любила, с добротой желать ему счастья в браке с другой женщиной?

— Не держи на меня зла. Не знаю, почему, когда было подходящее время, я не заключил никях с тобой. Наверное, ещё не был готов.

— Или я была не той женщиной, которую ты хотел видеть своей законной женой, — грустно улыбнулась Дэфне Султан.

— Проблема не в тебе, а во мне, — возразил султан Орхан. — Уже поздно рассуждать, почему мы поступили так, а не иначе. Всё случилось.

— Я… желаю тебе счастья. Ещё до военного похода я отправила тебе письмо, в котором сказала, что отпускаю. И тебя, и любовь свою.

Дворец санджак-бея в Амасье. Покои, выделенные Эсен Султан.

Беспокойно расхаживая по небольшой тёмной опочивальне в своём шёлковом ночном одеянии, Эсен Султан хмурилась. Её служанка Бирсен-хатун укачивала шехзаде Мехмета, сидя на краю его кровати, и устало взглянула на неё.

— Не переживайте так, султанша. Повелитель, как известно, любит вас. К Дэфне Султан он отправился, дабы навестить её и пожелать ей здоровья.

Эсен Султан, промолчав, резко обернулась к распахнувшимся дверям. Султан Орхан, вошедший в покои, был явно чем-то омрачён. Подойдя к кровати заснувшего сына, он нежно погладил его смуглой ладонью по черноволосой голове.