Возвышение падших

Спустя несколько дней…

Вечер.

Топ Капы. Султанские покои.

Престарелый лекарь, сосредоточенно хмурясь, осматривал сидящего на тахте султана Орхана. Тот пребывал в крайней степени раздражения, но под взглядом серо-голубых глаз Эсен Султан, стоящей в стороне, терпел навязанный осмотр.

— Ну, что скажете? — беспокойно спросила Эсен Султан, не в силах больше молча наблюдать.

— Очевидно, проблемы с сердцем, — сухо констатировал лекарь. — Также слышны хрипы в груди. Что-то с лёгкими.

Султан Орхан поморщился не только от этих слов, но и от испуганного вздоха султанши.

— Вероятно, пятилетнее проживание в шатре, поставленном поверх сырой земли, влажность воздуха сказались на ваших лёгких, повелитель, — продолжал лекарь. — Давно беспокоят боли в области сердца?

— Довольно давно, — неохотно ответил тот. — Они становятся всё чаще и болезненней.

— Вам нужен покой. Восстановитесь после условий военного похода, тогда станет лучше. Я пропишу вам некоторые травяные и лечебные настои, но большего сделать не в силах.

— Можешь идти.

Лекарь, поклонившись султану, а после Эсен Султан, степенно ушёл.

Проводив его долгим взглядом серо-голубых глаз, Эсен Султан вздохнула и опустилась на тахту рядом с султаном Орханом, положив руку ему на колено.

— Аллах да пошлёт тебе исцеление и долгие годы жизни. Слышал, что сказал лекарь? Покой и постельный режим.

Султан Орхан раздражённо нахмурился. После, взглянув на беспокойную жену, едва ощутимо провёл смуглой ладонью по её щеке.

— Я слышал… о нашей дочери. Шах Султан.

Мгновенно помрачнев, Эсен Султан побледнела и опустила темноволосую голову.

— Это я виновата… — сокрушённо прошептала она, и в её голосе сквозили боль и чувство вины. — Я оступилась и выронила её. Наша девочка, ударившись головой, через несколько дней умерла. Каждую ночь мне снится то, как я её роняю и плачу над ней, умершей!

Она исступлённо зарыдала, и, тяжело нахмурившись, султан Орхан обхватил рукой её вздрагивающие плечи и прижал её к себе.

— Что случилось, то случилось. Не вини себя… Никто тебя не винит. Всевышний так распорядился.

Эсен Султан, плача на широкой груди, слушала гулкое биение сердца, которое казалось надрывным и тяжёлым.

— Мне так страшно…

— Отчего же? — успокаивающе поглаживая её по спине, спросил повелитель.

Слегка отстранившись, Эсен Султан пронзительно заглянула в его тёмно-карие глаза.

— Твоё здоровье уже не такое крепкое, как прежде. Я молю Аллаха, чтобы ты был со мной как можно дольше, но ты сам говорил, что рано или поздно отойдёшь в мир иной. Что тогда будет с нами, Орхан? Со мной? С Мехметом? Говоря о нашем никяхе, ты упомянул, что берёшь меня в законные жёны для того, чтобы упрочить моё положение и чтобы после твоей смерти я не была продана, как простая рабыня. А Мехмет? Он будет задушен шёлковым шнурком, как и твои братья? Его смерти после всех остальных смертей я не перенесу!

Султан Орхан крепко обхватил ладонями её лицо, тем самым заставляя сосредоточиться на нём.

— Прекрати лить слёзы, Эсен.

— Не могу, пока ты не сделаешь то, что спасёт Мехмета, — прошептала та, с мольбой вглядываясь в его лицо.

Тяжело вздохнув, повелитель резко убрал свои руки от её лица и устало откинулся на спинку тахты.

— Сегодня я пообещал Сулейману и Баязиду, что определюсь со своим наследником, — произнёс он. — В военном походе они ссорились и соревновались, выясняя, кто из них достоин трона османов.

— И… на чьей ты стороне? — осторожно спросила Эсен Султан, утерев блестящие слёзы с лица.

— Они — мои сыновья, моя кровь и плоть, — сокрушённо ответил повелитель. — Как могу я выбрать одного, а второму подписать смертный приговор?

— Ты прав, — кивнула темноволосой головой султанша. — Но ведь есть решение…

— О чём ты? — непонимающе нахмурился султан Орхан.

— При восшествии на османский престол шехзаде должен умертвить своих братьев по закону султана Мехмеда Фатиха, верно?

Султан Орхан согласно кивнул, всё ещё не понимая, к чему она клонит.

— Однажды ты сказал мне, что всё в этом мире подчинено твоей воле. Все устои и законы. Неужели ты не можешь отменить этот закон?

Повелитель с мгновение ошеломлённо смотрел на жену, а после горько усмехнулся.

— Разумеется, закон Мехмеда Фатиха жесток. Но благодаря ему сохраняется спокойствие в государстве, и отсутствуют войны за османский престол.

— Понимаю, — терпеливо отозвалась Эсен Султан. — В таком случае можно его… изменить. Отменить казнь других претендентов на османский престол. Султан мог бы при жизни определить своего наследника. Не обязательно старшего из своих сыновей. Остальные сыновья могли бы занимать какие-нибудь государственные посты при нём в будущем. И, только если кто-то из них поднимет мятеж, казнить его.

Султан Орхан задумчиво нахмурился, а после отрицательно покачал черноволосой головой.

— Это очень важное решение, Эсен. Изменив этот закон, я навсегда изменю будущее Османской империи. Я… подумаю.

— Только представь… — воодушевлённо воскликнула та. — Ни один из твоих сыновей не станет убивать своих братьев. Матери шехзаде перестанут бояться за их жизни, прекратят свои кровавые интриги. Именно в том случае в государстве воцарится мир и спокойствие, о которых ты говорил. Не будет смертей, удушения младенцев, крови и жажды мести.

— Не будем об этом, — отрезал повелитель. — Я же сказал, что подумаю.

— Хорошо, — поспешно согласилась Эсен Султан и попыталась улыбнуться, так как успела позабыть, как это делать. — Помочь тебе лечь в постель?

— Я приболел, но это не значит, что превратился в безвольного старика, — усмехнулся султан Орхан.

Эсен Султан слабо улыбнулась, всё же сняв драгоценную брошь с воротника его кафтана, а после расстегнула несколько пуговиц.

— Разве целитель не предупредил, что мне необходим покой? — насмешливо протянул повелитель, наблюдая за ней.

Женщина быстро посмотрела на него, и в её серо-голубых глазах читался укор. Она ещё не была к этому готова. В ней всё ещё было слишком много боли и скорби, дабы она могла от них отвлечься.

— Я всего лишь помогаю вам снять этот кафтан.

— Я не видел тебя пять лет, — выдохнул повелитель, коснувшись смуглой ладонью её тёмных волос, собранных в высокую причёску. — И вновь мне кажется, что ты изменилась.

— Взрослея, все меняются.

Расстегнув остальные пуговицы, Эсен Султан изящно поднялась с тахты и, подойдя к письменному столу, положила его драгоценную брошь в шкатулку, стоящую на нём.