Возвышение падших

— Она убила Бейлора Гримальди и пригвоздила его голову к мачте его же корабля, а также без всякого сражения, силой слова, покорила его пятьдесят кораблей и тысячу воинов. Это значит, что Эдже в действительности кровь от крови твоей.

— Отчего-то вместо гордости я чувствую…

— Опасение, — подсказал Деметрий.

Рейна только ещё пуще нахмурилась, промолчав. Он был прав. Она опасалась. Но чего?

— Пока ты остаёшься в стороне и отсиживаешься в военном лагере, боясь за свою “драгоценную жизнь”, Эдже овладевает сердцами твоих воинов и обретает славу. Боятся уже не тебя, а её.

Едва он договорил, Рейна с силой ударила его по щеке, и её лицо исказилось в раздражении и презрении.

— Она не затмит меня! — с толикой отчаяния процедила она. — Восхваляя Эдже в ущерб мне, ты предаёшь меня. Рейна Дориа, если ты помнишь, не прощает предательства.

— В том-то и проблема, Рейна, — дотронувшись до щеки, покрасневшей после удара, ответил Деметрий. — Я забыл это. Все забыли.

Он ушёл, а Рейна, провожая взглядом изумрудно-зелёных глаз его удаляющуюся широкую спину, тяжело хмурилась.

Комментарий к Глава 31. Сила опасений

Доп. материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным, а представление образов и интересных ситуаций более лёгким - https://vk.com/validehurrem

========== Глава 32. Ключи ==========

1592 год.

Топ Капы. Гарем.

Две высокие женщины с одинаковыми длинными русыми волосами прошли мимо распахнутых дверей султанского гарема. В этот день он погрузился в суматоху, оживление и радостное предвкушение. Спустя долгие пять лет из военного похода возвращался повелитель и его старшие шехзаде.

Зейнар-калфа, увидевшая их, вежливо улыбнулась и поклонилась.

— Хюмашах Султан.

Та выдавила подобие улыбки, это только усилило выражение болезненности на её лице. Оно имело серый оттенок, а её серые глаза будто бы потускнели и стали похожими не на лёд, как раньше, а на прозрачное стекло.

Хюмашах Султан очень тяжело переживала смерть своего любимого сына, и только поддержка дочери Хафсы не давала ей окончательно уйти в себя, в свою боль и меланхолию. Прошло два года со смерти Османа Бея во время одной из битв минувшего военного похода, но она так и не смогла оправиться.

К тому же, султанша уже миновала пятидесятилетие, а потому её начали одолевать болезни. Она чувствовала, что умирает. От боли потерь и боли болезней. Она находила утешение в дочери и внучке, которая уже несколько лет жила в Топ Капы под покровительством Эсен Султан.

Михримах Султан считала своей матерью Эсен Султан, и никто не желал её в этом разубеждать. Рано или поздно, она, конечно, узнает о своём происхождении, но пока Хюмашах Султан была для неё попросту доброй родственницей, которая часто её навещала.

— Повелитель ещё не прибыл во дворец? — слегка хрипло спросила Хюмашах Султан.

— Нет, — ответила Зейнар-калфа. — Все ожидают его в султанской опочивальне. Эсен Султан с детьми также уже там.

Хафса Султан подхватила больную мать под руку, и, позволив ей опереться на себя, неспешно направилась в сторону султанских покоев.

— Когда женщины из нашей семьи собираются в одной комнате это не сулит ничего хорошего.

Хюмашах Султан на слова дочери улыбнулась уголками губ. По пути они встретили Гюльрух Султан. С течением лет она стала более женственной и даже немного мягче, но от неё так и веяло какой-то мрачностью.

Материнство пошло ей на пользу. Оказалось, она понесла после первой брачной ночи, и узнала о своей беременности во дворце тёти Шах Султан. После по некоторым неприятным причинам ей пришлось уехать, и она воспитывала сына Ибрагима в своём дворце.

Брак с Касимом-пашой до сих пор причинял ей страдания. Казалось, за годы военного похода она успела привыкнуть к спокойной жизни вдвоём с сыном, но сегодня возвращался Касим-паша, и Гюльрух Султан не знала, как ей теперь вести себя, да и вообще жить.

Огненно-рыжие волосы, собранные в высокую причёску, обрамляли её миловидное лицо с чёрными глазами, которые холодно коснулись Хюмашах Султан и её дочери.

— Здравствуй, Гюльрух, — произнесла Хюмашах Султан, и её голос звучал слабо и хрипло.

— Как ваше здоровье, султанша? — вежливо поинтересовалась та.

— Разве не видишь? Весьма дурно, — кисло улыбнулась Хюмашах Султан, и её дочь Хафса сочувственно нахмурилась, всё ещё поддерживая под руку мать.

Втроём они вошли в султанскую опочивальню, где царила весьма напряжённая атмосфера. Не удивительно, ведь Эсен Султан и Карахан Султан вынуждены были стоять рядом друг с другом в женском ряду.

Эсен Султан, облачённая в платье из тёмно-пурпурной ткани и тяжёлые драгоценности с розовым кварцем, слегка рассеянно поглаживала шехзаде Мехмета, стоящего рядом с ней, по его черноволосой голове. Трое маленьких детей окружали её, волнительно пересмеиваясь.

Но, казалось, Эсен Султан их радости не разделяла. В последние годы она перестала чему-то радоваться, и все позабыли, что она вообще умеет улыбаться. От юной и милой девушки не осталось и следа. Её сменила женщина холодная, мрачная и печально-мудрая.

И всем была известна причина подобных перемен. В ту беременность Эсен Султан родила двух девочек-близнецов, которых назвала Шах Султан, в честь покойной покровительницы, и Нилюфер Султан. Но одной из них было суждено умереть спустя всего месяц жизни. Как и говорило пророчество, Шах Султан умерла от того, что Эсен Султан своими же руками отдала её смерти. И несла боль потери, тяжесть ответственности за смерть дочери и ненависть к себе сквозь года словно непосильную ношу, под которой ломалась и не могла дышать.

Её противоположностью была яркая, уверенная в себе и всегда сияющая улыбкой Карахан Султан. Греческая рабыня Ариадна-хатун осталась в прошлом, когда узнала о своей беременности спустя несколько месяцев после отъезда повелителя в военный поход. Рождение у неё сына совпало со временем смерти Шах Султан, и это принесло ещё больше боли Эсен Султан.

Не растерявшись, Ариадна-хатун самостоятельно выбрала имя для своего сына, а также приняла мусульманство и выбрала имя для себя. Так в династии османов появился шехзаде Махмуд и его мать, Карахан Султан.