Врата Хаоса

степи, мне вспомнилась последняя встреча с Самарием. Та самая, во время которой он

похвалялся тем, что сумел раздобыть уникальный артефакт Темных Эльфов. Нерукотворный

артефакт, который может разгонять любой туман. В плавании на остров Фей-Го подобная

штука, несомненно, пригодилась бы мне — ведь Фей-Го окутан непроглядным туманом!

Хорошо зная Самария, который никогда упускал своей выгоды, я прикинул, что

подобный артефакт он может оценить как минимум в сотню золотых монет, как максимум

— в полторы, не больше. Я добавил в уме к этому утроенную сумму, необходимую для

найма небольшого корабля (утроенную потому, что речь идет о плавании на остров Фей-Го), и решил, что нам следует немного отклониться от пути. Решение было сразу оглашено

вслух.

— Сегодня после полудня мы заглянем в один трактир на большой дороге, где

собираются азартные игроки, — сказал я своим спутникам.

Хьюгго никак не отреагировал, а любопытный Катипут не преминул поинтересоваться:

— Зачем?

— У меня недостаточно средств для отправки на Фей-Го. Придется тряхнуть стариной и

немного развлечься, приняв участие в боях тарариконов.

— За это хорошо платят? — Катипуту нельзя было отказать в практичности. — А с кем

ты будешь биться?

— Биться буду не я, а тарарикон, это особый бойцовый паук. Каждый из двух игроков

выставляет своего тарарикона и управляет им при помощи специального свистка. Ставки в

игре высоки и могут расти бесконечно. Там можно сорвать большой выигрыш, даже очень

большой. Если повезет, конечно.

— А если не повезет?

— Сегодня мне должно повезти, и все тут! За игру надо садиться, будучи твердо

уверенным в победе, тогда все будет хорошо, — ответил я, прикидывая, как стану выходить

из положения в случае неудачного исхода игры. В случае проигрыша оставалось уповать

только на верный меч и не очень располагающую к ссорам со мной репутацию. Что поделать

— другого варианта быстро раздобыть много денег у меня не было. Не отправляться же за

ними в О'Дельвайс к отцу. Тем более что рассказывать ему, зачем мне понадобилась столь

крупная сумма, я пока не могу, врать считаю недостойным, а без объяснений таких денег от

моего правильного отца не получить.

Вдруг в моей голове ожила картина из прошлого.

— ...Продолжим? — Единственный глаз моего противника, торжествуя, сиял ярче самой

Мирроу, Звезды Небосвода. В волосатой шестипалой лапе он держал серебряный свисток и

нетерпеливо потряхивал им. В приглашении продолжить бои я не уловил дружелюбия и

благоразумно не стал рисковать последним золотым, спрятанным под одним из шипов в

ошейнике моего тигра. Это место было выбрано мной не случайно: решись я сгоряча

поставить на кон последний золотой, мне пришлось бы выйти во двор к Хьюгго, чей строгий

взгляд напомнил бы мне о благоразумии.

— На сегодня хватит, — твердо ответил я, вставая из-за стола и с сожалением глядя на

трупик моего тарарикона, который терзал победитель — тарарикон одноглазого.

— Как знаешь, — пролаял одноглазый и завертел кудлатой башкой, выискивая в набитой

битком таверне новую жертву...

Я помотал головой, отгоняя дурные воспоминания. «Сегодня все будет иначе!» — сказал

я себе и, как выяснилось впоследствии, не ошибся. Свисток, на который была наложена

парочка полезных заклятий, был у меня при себе, а срочно обзавестись подходящим

тарариконом для такого опытного и знающего человека, как я, не составляло никакого

труда...

Начав игру на закате, в самое удачное, на мой взгляд, время, я незадолго до полуночи

покинул трактир, став за один вечер богаче на триста двадцать золотых. Двадцать я сразу же

отдал Катипуту, ожидавшему меня в компании Хьюгго на

огороженном высоким частоколом дворе, чтобы у него были деньги на черный день, а

триста оставил себе, непрестанно благодаря удачу, столь благосклонную ко мне в последнее

время.

Катипута я намеренно не взял с собой в трактир. Хотел избежать упреков в том, что мой, странный на посторонний взгляд, спутник колдовством или еще какими-то ухищрениями

обеспечивает победу моему тарарикону. Игроки вообще народ суеверный и крайне

недоверчивый. Вполне возможно, что в присутствии Катипута никто из присутствующих в

трактире страстных любителей боев тарариконов не решился бы выставить своего

тарарикона против моего.

В знак признательности я подарил свободу моему тарарикону.

— Хватит тебе, дружище, развлекать всяких любителей острых ощущений и быстрой

наживы, — сказал я, приседая на корточки и бережно опуская тарарикона на землю. — Будь

свободным, как я, и знай, что ты всегда можешь вернуться к прежнему занятию. Если

захочешь...

Тарарикон юркнул в сторону и скрылся в зарослях травы.

— Сколько же в тебе благородства, Эвальд! — восхитился Катипут.

— Ровно столько же, сколько тайных заклинаний, помогающих победить, наложено на

мой свисток, — отмахнулся я от незаслуженной похвалы.

Не стану скрывать, что я люблю играть на деньги. Точнее, я признаю только те игры, которые приносят какую-нибудь выгоду, а лучше всего — золотые монеты. Не из алчности, причина такой любви кроется в другом обстоятельстве. Если играешь на интерес, то игра

превращается в бессмысленную трату сил, которая ничем не вознаграждается. Ни деньгами, ни какими-то ценностями, ни вкусным угощением, ни даже чувством морального

удовлетворения, которое наполняет душу тогда, когда бескорыстно поможешь кому-то. А

бессмысленная трата сил — это не по мне.

— О, покарай меня всеблагой Эгос! — Я звонко хлопнул себя по лбу ладонью.

— Что такое? — обеспокоился Катипут. Хьюгго замедлил шаг и скосил на меня

левый глаз.

— Я так увлекся игрой и так обрадовался выигрышу, что забыл запастись в трак-