Время до рассвета

Женщина проследила за моим взглядом и пояснила:

– Ванька, муж мой, с дочкой в деревню поехали. И я должна была с ними, но пришлось вот остаться… вас ждать.

Я понимающе кивнула, но промолчала.

Мы зашли в большую комнату. Вадим с Костей присели на диван, накрытый цветастой ковровой накидкой. Женщина – напротив, в старомодное продавленное кресло с узкими деревянными подлокотниками. Я садиться не стала. Подошла к полированному буфету посмотреть на выставленные за стеклом фотографии.

Краем уха улавливала, что рассказывала парням сестра погибшей учительницы:

– Мы так-то с Маринкой подругами никогда не были. Она сильно младше и несемейная. Когда недалеко жила, общались, конечно. Тут городишко маленький все друг друга знают. Тем более, родня же. Как иначе? А потом мы рассорились враз…

Женщина замолчала. Я рассматривала обычные, выцветшие от времени, фотографии незнакомых мне людей. Чужие дети, черно-белый мужчина в военной форме, чья-то свадьба, женщина в возрасте с морщинистым лицом.

– Из-за чего рассорились? – услышала я вопрос Вадима.

– Из-за денег, конечно. Чего еще бабы ссорятся? Всего есть две причины: деньги и мужики. Мужиков нам, слава богу, с Маринкой делить не приходилось. А вот наследство, да… – она опять замолчала и через паузу продолжила. – Как бабка наша умерла, дом остался в деревне, ну и земли кусок. Да что там дом, это только Маринка считает, что дом. На деле там хата старая совсем, развалюха как есть. Крышу чинить надо, забор никудышный, больше убытку с той хаты, чем прибыли… И зачем она Маринке? Я-то ладно с мужиком. Он и по хозяйству управится, дети огород посадить помогут, теплицу и картошки там пару соток… Я просила Маринку, чтобы отказалась от своей доли в нашу пользу. А она уперлась. Мы рассорились, и Маринка в город уехала. Учительницей в школу устроилась.

– А что она преподавала?

– Английский. Ей все давно говорили, что надо в город. Там и зарплаты не сравнить с нашими и замуж бы, может, вышла. Однако, оно вон как повернулось, ­ – женщина горестно вздохнула, – не вышла…

– А мужчина у нее был? Может жила с кем или встречалась? – продолжил расспросы Константин.

– Не было у нее никого.

– Ну, вы говорите, что поссорились, не общались. Может, просто не рассказывала?

– Кто? Маринка? Да она бы в тот же день мне позвонила похвастаться, если бы кто появился. Ее только ленивый не пинал, с этим замужеством. Она бы всем нам мужика своего в глаза тыкнула, чтобы нос утереть. Если бы был…

Я мысленно сделала пометку, что перед смертью учительница все-таки... сексом занималась. Добровольно. Но никому ничего не сказала. Почему? Одноразовые отношения? Ее любовник был женат? С этим нужно разобраться подробней.

– Маринка она вся в работе. Все силы и время школе отдавала… ученикам. А в ее бывшем классе, когда она еще здесь работала, несчастье случилось. Ребенок от лейкемии умер.

– Откуда вы знаете?

– Ну так это со мной Маринка общаться не хотела, хоть и то приходилось… Сами знаете, как в жизни, то одно понадобится, то другое. Особо, когда наследство оформлять нужно… Там согласие, тут отказ, копию паспорта и прочая волокита. Маринка не хотела всего этого, ох, не хотела… Но делала, а куда деваться? Не в суд же против родни идти? Не принято у нас так.

– Так откуда вы про ребенка знаете?

– Да у нас город маленький, все друг про друга знают. Видели на кладбище ее, на могилу приезжала. А соседи и рады обсудить. К чужому дитёнку после смерти приехала, а к своей живой родне даже и поздороваться не зашла…

– Давно это было?

– Да нет... недели две-три назад.

– А кто умер? Мальчик? Девочка? Где могила, объяснить сможете?

– Ася Стрижецкая. С моей дочкой в школе училась, только младше года на два или на три. Я точно не знаю. Девочка давно болела. В прошлый год совсем уже в школу не ходила, учителя ее дома посещали. Маринка тоже. Вот, наверное, и привязалась.

– А семья у девочки...?

– Да, самая обычная, но я их и не знаю толком. Такое горе… – женщина шмыгнула носом. – А теперь вот и у нас… Так вы думаете убили Маринку? Ввязалась куда не следует? Дура! Или маньяк какой? Вроде же мне в полиции сказали, что несчастный случай, сама с моста упала… А вы говорите не сама? Может в долги влезла? Огромные? Ох, что ж это!

До женщины вдруг дошло, зачем к ней полицейские приехали, и она размашисто перекрестилась.

Лицо вмиг растеряло признаки расслабленности и благодушия. В глазах заплясали тревога и страх. А вдруг за долги сестры и к ее семье счет предъявят?

Я мысленно поморщилась. Не люблю таких черствых, жадных и несообразительных.

– Может и несчастный случай. А может и нет. Расследуем, – сухо отозвался Константин. – Так что с могилой девочки?

– Да вы как на кладбище приедете, сами найдете без труда. Она крайняя, вся в венках…

– Хорошо. Спасибо за помощь. Если будет какая информация, мы с вами еще свяжемся. И еще… Может фотографии Марины Николаевны Горошко у вас есть?

– А в деле разве нет? – спросила подозрительно, видимо, начала выбираться из-под Костиного внушения.

– Есть, конечно. Но мы что-то не озаботились заранее, не распечатали. Хотелось бы сейчас вот с собой иметь фотографию, может, кому для опознания показать придется…

– Даже не знаю, – женщина растерялась, – сейчас-то их никто уже не печатает. Все на телефонах да компьютерах. Если только школьные...

– Ну хоть какую, ­­­­– покладисто развел руки в стороны Константин.

– Женщина подошла к буфету. Мне пришлось отступить несколько шагов, чтобы ее пропустить. Она присела на корточки, выдвинула ящик. Там оказались аккуратно сложенные документы и старые фотоальбомы. Какое-то время женщина копошилась и вдруг сказала обрадованно:

– Паспортные фото есть! Подойдут?

– Отлично. Конечно подойдут.

– Только они старые, может пятилетней давности, а может и больше…

Женщина поднялась и протянула Косте белый конвертик, на котором синей ручкой аккуратным почерком было выведено: «Марина». Он вытряхнул из конвертика две вырезанные фотографии. Я сделала шаг вперед и глянула на них.

Обычные. Женщина лет тридцати с русыми волосами, с очень короткой ровной челкой. Лицо простое, без особых примет. Не сказать чтобы красавица, но черты приятные. Только взгляд… пустой, но может это оттого, что глаза голубые, слишком светлые?

Константин спрятал фотографии в кошелек.

Мы поблагодарили родственницу за уделенное нам время и ушли.

***

– Даже визитку ей с номерами телефонов не оставили, чтобы звонила, если что-то важное вспомнит, – пришла мне в голову сцена из детективного сериала, когда мы уже сели в машину.

– Тебе не все равно? – скривился Константин.

– Ну так… для большей достоверности. Она же сейчас будет сомневаться из полиции мы или нет. Может еще позвонит в участок и спросит? – возразила я.