Время до рассвета

– Заткнись! – бросил ей Костя, но та не унималась. – Заткнись, иначе воду перекроем во всем стояке и хрен ты отсюда выберешься!

Толстуха замолчала, но продолжала смотреть на нас недовольно.

– Что ты тут забыла? Вали в свое болото!

– Не твое собачье дело, пес патрульный! – буркнула зло.

Она смотрела на нас с презрением и без страха. Несколько секунд все молчали, сверля друг друга взглядами. Тишину нарушало лишь шумное дыхание толстухи.

– Мы пришли не ссориться, а поговорить, – неожиданно мягко сказал Вадим.

По лицу женщины пробежала тень любопытства, но быстро исчезла в недовольных складках. Вопросов она не задавала, лишь сопела, тараща на нас луповатые глаза, поэтому Вадим продолжил сам:

– В соседнем подъезде женщина погибла, самоубийца...

– Ага! Как же! Самоубийца из нее как из ваты хрен, – не выдержала и цокнула языком толстуха.

– Ну почему? Говорят, с моста спрыгнула...

– Конечно спрыгнула, не спрыгнешь тут. Думала, может, у нее крылья выросли, и она теперь летать сможет? – женщина закатила глаза и захихикала, отчего жир на животе заколыхался, как некрепко застывший холодец. – Ишь птичка певчая. Недолго порхала.

– То есть не сама она? Довели до самоубийства? Или даже... убили? – набрасывал Вадик вопросы.

Женщина вдруг перестала смеяться и посмотрела на нас с подозрением.

– Ничего я вам не скажу! Я в патруль стучать не нанималась! И, кстати... Вы здесь какими судьбами? Откуда узнали про жабалаку в городской квартире? Старуха нажаловалась? – голос у женщины был низким, неприятным, будто квакающим. – Конечно она! Вечно всем не довольна, старая карга! А вот сыночек ее ничего... любил со мной в ванной поплескаться… Испить жабьего молочка.

Женщина смяла толстыми руками свои безразмерные груди и мерзко захихикала.

– Хороший мальчик молоденький, нежный. Жаль, надолго его бы не хватило... и так уже почти мертвяк...

Я вспомнила слова о ванной полной молока с кровью и меня затошнило.

Вадим с Костей переглянулись.

– Что ты сделала с хозяевами квартиры? Какой еще мальчик-мертвяк?

– Говорю же! Не ваше собачье дело! Валите туда откуда пришли и оставьте меня в покое! Идите вон лучше блох у пса вонючего вычесывайте, – кивнула она в сторону Константина, – а меня не трогайте!

– Ты забываешь свое место, жабалака... – глаза у оборотня потемнели. Голос стал низким, шипящим, злым. – У тебя нет права охотиться в городе!

– Я не охотилась! Мальчик сам меня принес! И я отсюда не уйду!

Внезапно толстуха в один момент обернулась огромной жабой и стрельнула языком в Костю.

И попала! Он будто приклеился к языку и его с силой впечатало в жабью морду.

Я вскрикнула от страха и неожиданности. Вадим сильно оттолкнул меня назад. Я не удержалась на ногах и упала, больно впечатавшись затылком в стену.

Что дальше происходило в ванной не видела. Слышала громкое странное шипение, будто пузырилась кислота. Слышала крик Кости. Заметила, как Вадим резким быстрым движением достает из-под майки крупный кулон. Такой же, как тот, что был у Кости в лесу, когда мы шли по следу старой ведьмы.

Он вытянул его вперед, сжал и принялся громко выкрикивать заклинание. Кулон засветился рубиновым светом. Сперва тускло, но постепенно разгораясь все ярче.

Но внезапно жаба выпрыгнула из ванной прямо на Вадима. Тот успел увернуться. Сначала от ее огромного лоснящегося тела, потом от быстро просвистевшего языка.

Жаба была довольно неповоротлива сама, но вот язык ее мелькал так стремительно, что за ним было трудно уследить даже взглядом.

Я отползла в самый угол. Вжалась в стену и старалась не шевелиться. Где-то читала, что лягушки реагируют в основном на движение.

Вадик несколько раз успешно увернулся. Но требовалось остановиться и закончить начатое заклинание. Необходима была хотя бы секунда, хотя бы мгновенье. Нужно отвлечь жабу! Я сосредоточенно размышляла, что делать. Может кинуть в нее чем? Но где гарантия, что вслед за броском мне в лицо не прилетит мерзкий жабий язык?

В этот момент из ванной вылетел огромный черный волк. Я не успела разглядеть ничего толком. Увидела лишь страшные горящие красным адским пламенем глаза на лохматой морде.

Он прыгнул на жабу сзади, целясь раскрытой пастью в загривок и ухватил ее за шею. Тварь завизжала и попыталась стряхнуть его с себя. Безуспешно. Шерсть волка стала мокрой от слизи, покрывающей бородавчатую кожу чудовища. И судя по тому, как шипела, сворачиваясь, шерсть, слизь эта была ядовита. Так волк не продержится долго. Но долго было и не надо.

Вадим закончил заклинание. Амулет в его руке вспыхнул ярким светом, больно резанув по глазам.

Как в тумане я видела, что Вадик швырнул амулет под ноги дерущимся. На полу вспыхнула яркая пентаграмма, в которой в ту же секунду исчезла жаба с вцепившемся в нее мертвой хваткой оборотнем.

Вадик уронил пустую руку и протер глаза второй. Он тяжело дышал и был весь мокрый от пота.

Я немного пришла в себя, облизала пересохшие губы и хриплым голосом спросила:

– А где Костя?

– В Инквизиции. Вместе с жабалакой.

– С кем?

– Жаба-оборотень. Та что поселилась тут в ванной и вытягивала потихоньку жизнь из хозяев квартиры.

– Ужас до чего же она мерзкая, – скривилась я, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

– Мерзкая и очень опасная. Мало того что язык у нее стреляет молниеносно и на несколько метров вперед, так еще и шкура выделяет очень ядовитую слизь. Жжет не хуже серной кислоты.

Я повернулась к нему встревоженно.

– А Костя не ранен?

– Наверняка ранен. Но не смертельно. Он потому и обернулся, что получил сильные ожоги, когда тварь впечатала его в себя еще в человеческом обличье. А в момент оборота у волка значительно повышается выносливость и снижается болевой порог. Плюс шерсть неплохо защищает от яда. Но вот то, что попало в пасть… Тут не знаю…

– Вадик, не пугай меня!

– Да не бойся ты за своего ненаглядного Костечку. У инквизиторов самая эффективная и продвинутая медицина. Там он точно не умрет. Не с такими ранами. А восстановят его, будет, вообще как новенький!