Время гона
Шрифт:
— нам приказано привести эту комнату в приличный вид. Я дизайнер и знаю, что нужно делать. Идите, женщина, занимайтесь своими делами, а мы будем заниматься своими. — Она отвернулась, больше не обращая на неё внимания.
Соня вернулась к детям. Подумав, набрала телефон Айка: — ты скоро приедешь?
— Извини, родная, — у него был виноватый голос, — тут накопилось столько дел, мне обязательно надо разобраться. Я тебе срочно нужен?
— Нет, обойдусь, — буркнула она и отключилась. Подумав, пошла на кухню. Марфа ходила у себя в комнате: Соня слышала её шаги. Есть совершенно не хотелось, но детей нужно было накормить. Она нашла пюре из мяса птицы, детский творожок. Согрела в микроволновке и понесла в гостиную. Соне совершенно не хотелось кормить дочерей на кухне. Они шалили,
Шум в холле заставил её выйти, прикрыв за спиной дверь. Двое мужчин, нагруженные большим чемоданом и громадными сумками, выходили на улицу. Следом за ними шла Марфа Петровна с цветком в руках. Она мазнула взглядом по Соне и отвернулась. Входная дверь захлопнулась за ними. В кухонное окно Соня видела, как вся компания села в машину, загрузив сумки в багажник.
На душе у неё повеселело. Конечно, теперь на неё свалится вся домашняя работа: стирка, готовка, магазины, уборка… Впрочем, нет. Марфа же не убирала в доме, а вызывала людей из специальной службы. Ну, а всё остальное для неё не в диковинку. Соня подумала, что надо бы заняться поиском работы. Что бы там Айк себе не представлял, становиться домохозяйкой она не собиралась. Представить себе невозможно, что она в двадцать шесть лет закроется в четырёх стенах и посвятит свою жизнь кастрюлям и грязному белью. Правда, вон Аллочка работать не собиралась. Она радовалась, что может посвятить себя мужу и сыну и совсем не мечтала вернуться в парикмахерскую.
На улице совсем стемнело, проснулись девчонки, а Айка всё не было. Ушли все, кто занимался отделкой детской комнаты. Соня видела в окно, как женщина-дизайнер что-то энергично и властно втолковывала идущим рядом с ней людям. Когда за ними захлопнулась калитка, Соня поднялась на второй этаж и была приятно удивлена. Потолок и стены приведены в порядок. Купленные ею светленькие симпатичные обои ровно наклеены, старые оборванные туго свёрнуты и уложены в мусорные мешки. Вообще в комнате аккуратно прибрано, разобранная тёмная мебель стоит у стены, там же и купленная новая, ещё не распакованная. Соня усмехнулась, увидев в углу небрежно свернутые шторы. Всё же тётка не решилась сунуть их в мешок вместе с мусором. Она подобрала их и потащила в ванную на первом этаже, где стояла стиральная машина. Там услышала, как хлопнула входная дверь, и бодрый голос Айка громко позвал: — а где мои солнышки? — послышался топот ножек и крики и смех девчонок. Соня вышла из ванной и увидела, как Айк подхватив обеих дочерей, кружится с ними в холле. Увидев её, остановился, опустил малышек на пол: — ну, как вы тут справлялись одни? — обнял её, прижал к себе. Она услышала, как он шумно потянул в себя воздух, подняла на него глаза. Он виновато улыбнулся: — с ума схожу от твоего запаха. — Соня отстранилась:
— Айк, мы простынем, ты же холодный, с улицы!
Вечером, уложив детей в новые кроватки, собранные Айком и установленные в спальне, Соня усадила его на диван, сама села рядом.
— Айк, нам надо поговорить, — он с готовностью придвинулся к ней плотнее, обнял её обеими руками, зарылся лицом в волосы и невнятно пробормотал:
— да, конечно, моя хорошая. Ругаться будешь, что не приехал через два часа, как обещал?
— Фу, какие глупости ты говоришь! — Соня шлёпнула по шаловливой руке, которая потихоньку задирала подол у халата. — Айк, перестань, правда, давай поговорим.
Он разочарованно убрал руку, серьёзно сказал: — Соня, завтра мы с утра едем подавать заявление в ЗАГС. Нам нужно зарегистрировать брак, и я удочерю своих детей.
— Н-н-нет, погоди, куда торопиться? — Она сама не знала, почему не хочет немедленно выходить за него замуж.
Кажется, он обиделся. Слегка отодвинувшись, повернулся, чтобы видеть её лицо: — почему нет? Почему ты колеблешься?
Соня неопределённо пожала плечами. Не скажешь ведь, что брак с ним по-прежнему казался ей ловушкой,
из которой ей не выбраться. Она жалобно посмотрела на него: — Айк, ну давай так ещё немного поживём, а? Я же вот она, никуда не денусь, и дети тут, с тобой. Знаешь, мне пока что всё ещё плохо здесь. А вдруг стая меня не примет? — Она и сама не ожидала, что слова Марфы о том, что ей не прижиться у волков, так её заденут. — Вот сегодня эта, дизайнер, нахамила мне ни за что ни про что. Я себя неуверенно чувствую, правда. Давай подождём немного, хорошо?— Хорошо, — напряжённо ответил он, — подождём, но до каких пор?
— Ну…, просто подождём… Айк, ну почему меня так плохо встречают, а? Что я им сделала?
Он прижал её к себе, тяжело вздохнул: — я ведь понимаю, что тебе пока плохо, родная. Но поверь, я не могу вмешаться, это твой поединок, и ты должна выстоять в нём. Наберись терпения и мужества, Соня. Ведь я не смогу быть рядом с тобой, ежечасно и ежеминутно защищая от стаи. Это просто невозможно. Если я стану вмешиваться в твои стычки с волчицами, пострадает и мой авторитет тоже. — Он грустно усмехнулся, — ты правильно называешь нас хищниками, нам не свойственна жалость к слабым, а значит, в стае поднимут головы те, кто будет недоволен допустившим слабость вожаком.
— Господи, Айк, выходит, ты всё время должен доказывать, что ты самый сильный, самый жестокий и решительный??
— Солнышко моё, не бойся, всё не так трагично, как кажется, — он пересадил её к себе на колени, покрывая лёгкими поцелуями лицо и шею. Соня прикрыла его рот ладошкой:
— подожди, не отвлекайся.
Он попытался куснуть ладонь, но не преуспел: — как только я почувствую, что не могу держать стаю в кулаке, я отойду в сторону, и волки выберут себе нового вожака. Но всё же мне не хотелось бы быть постоянным участником поединков без веской на то причины. Всё же это смерти, раны и море крови. Так что, милая, Первый, самый главный наш Закон — вот твоя защита. Стая обязана повиноваться моей супруге. Я чувствую, что ты не уверена в себе, но мой зверь не признал бы тебя своей парой, если бы ты была слабой.
— Хм, интересно рассуждаешь, дорогой! Вот как я сегодня могла эту тётку заставить меня слушать, скажи, пожалуйста? А?
Он спокойно ответил: — тебе надо было выгнать её из дома.
— А если бы она не ушла?
— В таком случае, Соня, ты могла вызвать её на поединок.
— А она послала бы меня… на три буквы, например?
— В лес? — он засмеялся, обнимая её, — вот тогда мог бы вмешаться я. Думаю, после гибели мужа она впредь поостереглась бы спорить с тобой. Так как насчёт ЗАГСа?
— Айк, нет, подожди, пока я соберусь с духом.
— Ты пока думай, ладно? А я проверю, все ли сладкие местечки на месте. Вдруг что-то потерялось, пока мы так далеко ехали…
— Ай! Подожди, что ты делаешь?? — возмущённо зашипела Соня, отцепляя от себя его руки, которые она, неожиданно, почувствовала сразу везде: только что они расстёгивали лифчик, а уже сжимают ягодицы и ещё какая-то пара рук ласково поглаживает обнажённую спину и грудь, а ещё одна уже стянула трусики и хозяйничает между ног.
— Пойдём в постель, — шепнул он, прикусывая мочку уха, целуя шею и подбираясь к подбородку. Она с готовностью подставила губы, отвечая на его поцелуй, обнимая за шею и утопая в стремительно наливающихся янтарём глазах. Он с жадностью обнюхивал её, и Соня не возражала, видя, каким счастьем светилось его лицо. Айк опустился на колени перед диваном, толкнул её на спину и грубовато развёл ноги.
— Айк, нет! Пусти! — она пыталась свести пОлы халата или прикрыться руками. Было ужасно стыдно вот так, неожиданно, разлечься перед ним, — мне надо сначала в ванную, Айк!
— Потом, — пробормотал он, — всё потом. Я хочу тебя. Твой запах и вкус сводят меня с ума…
Всё же он нашёл в себе силы оторваться и, тяжело дыша, приказал: — бегом в постель! — Соня сползла с дивана и, на подкашивающихся ногах, глупо хихикая, отправилась к кровати. Уже обнажённый, Айк навалился на неё, глухо рыча, сжимая, сминая мягкое податливое тело, сдерживаясь из последних сил, чтобы не причинить ей боли и почти теряя сознание от наслаждения, от её тихих стонов, от того, как жадно принимает его её лоно.