Время гона
Шрифт:
Продолжая смеяться Айк, крепко прижал её к своей груди и навзничь упал в снег. Дети со смехом навалились на них. Барахтаясь в глубоком рыхлом снегу, Соня возмутилась: — сейчас же вставайте! Айк, они же мокрые будут! Сейчас снег в машине растает, и у них вся одежда промокнет! — Улыбающийся Айк, подхватив хохочущих и брыкающихся дочерей потащил их в машину:
— мы их переоденем, где там у них чистые брючки?
Они останавливались ещё несколько раз, чтобы отдохнуть, покормить детей и перекусить самим. Красноярск объехали по какой-то малоизвестной дороге, которая, как уверял Айк, выведет их прямо в Демидово. Так и получилось. Вроде всё тянулась и тянулась заснеженная тайга с молчаливыми вековыми соснами, барабанной дробью дятла и
— полупустой едет.
— Да, народу немного, только те, кому машину гонять неохота.
Девчонки уснули, и Айк всё время поглядывал на них в зеркало заднего обзора.
В Междуреченск приехали вечером. Дети устали и капризничали, да Соня и сама не чаяла добраться до постели.
По залитым огнями улицам доехали до дома. Айк подхватил на руки малышек и улыбнулся Соне: — сейчас искупаемся, поужинаем и спать! — она криво улыбнулась в ответ, но промолчала, не стала ему говорить, что в теле поселилась противная дрожь: всё же ничего хорошего в этом доме она не видела.
Торопясь вслед за Айком по расчищенной от снега дорожке к крыльцу, Соня увидела, как вспыхнули окна на первом этаже, а потом широко распахнулась входная дверь. На пороге стояла Марфа Петровна. Она сурово поздоровалась с Айком и, мельком глянув на детей, повернулась уйти. Он негромко остановил её: — Марфа?
Она неохотно повернулась, скривившись, процедила: — здравствуй, Соня, — и сделала попытку уйти вновь. Айк, нахмурившись, повторил громче: — Марфа??
Она отвела глаза, пробормотала: — извините. Здравствуйте, Софья Михайловна. — и осталась стоять, опустив руки.
— Здравствуйте, — сухо ответила Соня.
Близнецы на руках у отца дружно засопели, нахмурив бровки смотрели на домоправительницу. Затем, сначала одна, а потом другая дружно заревели, потянулись к матери. Она забрала их у растерявшегося Айка, прижала к груди, зло спросила его: — мы долго будем на пороге стоять? — Его лицо закаменело. Он шагнул в ярко освещённый холл, Соня с детьми вошла следом. Идущая сзади Марфа захлопнула дверь. Дети следили за ней неприязненными взглядами. Айк протянул к ним руки, ласково позвал: — ну? Идите ко мне, мои хорошие! Мама устала, давайте, я вас понесу! — Они дружно отвернулись и обвили ручонками Сонину шею. Она повернулась к нему, хмуро сказала:
— покажи, куда мне нести детей и сходи, пожалуйста, за их вещами. — Они так и поднялись на второй этаж: впереди Соня с дочерьми на руках, за ними насупленный недовольный Айк. Обогнав их, он открыл дверь в комнату и остановился на пороге. Подошедшая сзади Соня подтолкнула его и…остолбенела тоже. Комната была оборудована для детей. Две кроватки, низенький столик и несколько детских стульчиков, большой вместительный шкаф и приличных размеров корзина с игрушками, на полу толстый ковёр от стены до стены. — Что это?? — Соня потеряла дар речи. Вся мебель, все вещи в комнате были тёмных цветов. Тёмно-коричневый шкаф, кроватки и стульчики со столиком, Тёмно-синий однотонный ковёр, тёмно-серые шёлковые шторы. Даже обои на стенах и те тёмные. Она подошла к кроваткам, спустив дочерей на пол, откинула покрывала: постельное бельё тёмно-синего цвета с редкими жёлтыми узорами. Несмотря на яркий свет, заливающий комнату, вид был мрачный. От негодования Соня потеряла дар речи, лишь гневно посмотрела Айку в глаза. Он, отвернувшись, вылетел в холл, а потом, с лестницы, раздался его рёв: — Марфа!! Я не знаю, что я с тобой сделаю!! — У Сони дрожали губы, когда она смотрела на стоящую на пороге комнаты пожилую женщину. Малышки обхватили
её ноги и, насупившись, смотрели на отца и его домоправительницу. Та холодно спросила:— чем ты недоволен, Айк? Всё новое, мебель вымыта, бельё выстирано.
— Но цвет?? Ты с ума сошла?? Почему всё такое мрачное??
Та покосилась на бледную Соню, пожала плечами: — для маленьких детей самый лучший вариант покупать тёмные расцветки. Не видно царапин на мебели, пятна тоже не бросаются в глаза. Особенно, когда раздавят ягоды. А ещё дети любят рисовать на стенах, поэтому лучше, чтобы не было соблазна, сделать их тёмными. Тогда карандаши и фломастеры станут незаметны.
— Во-о-он!! Пошла вон отсюда!! — Айк побелел от негодования. Повернулся к Соне и постарался взять себя в руки: — мы всё это выкинем завтра же, обещаю. Ты сама купишь всё, что считаешь нужным. Забирай детей и уноси их в спальню. Сейчас я принесу их вещи.
Она опять подхватила дочерей на руки. Те настороженно молчали, крепко обнимая её за шею.
Спальня изменилась. Шкаф, комод, большая деревянная кровать, прикроватные тумбочки с обеих её сторон — всё было светлым, новым. Шёлковые, бледно-сиреневые, с серебряным тонким узором обои, светлый ковёр на полу и в тон ему обивка на креслах. Ничто не напоминало Соне ту прежнюю, ненавистную комнату. Она с облегчением опустила дочерей на пол. Те, по-прежнему стоя рядом, недоверчиво оглядывали комнату.
Прежде чем отправиться за вещами, Айк заскочил на кухню. Встал в дверях, хмуро глядя на женщину: — какая муха тебя укусила, скажи мне?
Та насмешливо посмотрела ему в лицо: — вы все слишком очеловечились, и ты, вожак, подаёшь в этом пример. Вы ищете себе пару среди людей, ваши щенки растут в тепличных условиях и не знают вкуса сырого мяса. Ваши самки помыкают вами, а вы ползаете перед ними на брюхе и лижете их ноги.
— Какое отношение ко всему этому имеет чёрная мебель?
— Пусть щенки привыкают, что жизнь не будет всегда розовой, мягкой и приятной. Да и их матери пора показать, что кроме неё у тебя есть стая, которая для тебя важнее, чем она и её дети.
— Ты ошибаешься, Марфа. Соня и наши дочери для меня дороги не менее, чем стая. Мне кажется, это всего лишь слова. На самом деле, ты ревнуешь меня к ней и не желаешь, чтобы в доме, наконец, появилась хозяйка.
— Хозяйка! — женщина презрительно фыркнула, — она никогда не будет хозяйкой в твоём доме и парой вожаку. Разве ты не видишь, насколько она чужая? Как ей неприятно всё, что связано с волками? Её дети навсегда останутся полукровками и всю жизнь станут метаться между нами и людьми. Ты напрасно привёз её, Айк. Она не сможет встать рядом с тобой во главе стаи.
— Посмотрим, — бросил Айк, отправляясь за вещами к машине.
Притихшие близнецы лишь настороженно таращили тёмно-карие, как у отца, глазёнки, пока Соня купала их и, закутав в большие махровые полотенца, по очереди переносила в спальню. Внутри у неё всё кипело. Завтра же она заставит Айка выкинуть всю эту черноту из детской, ободрать обои и привести комнату в божеский вид. Как избавиться от старой волчицы, она пока не представляла. Соня с иронией подумала, что у ведьмы вполне бы хватило решительности отключить отопление, чтобы приблизить к реальности проживание детей — как в зимнем лесу.
В спальню вошёл Айк, перетаскивающий из машины привезённый багаж. Вдвоём они быстро одели дочерей. Соне тоже хотелось искупаться, но детей надо было покормить и укладывать спать. Кормить пришлось привезённым с собой детским питанием. Что-либо готовить уже не было времени. У накормленных малышек слипались глаза, и Соня принялась укладывать их на большую кровать: — Айк, они будут спать со мной. Тебе придётся переночевать на диване.
— Может быть, они одну-то ночь поспят в своих кроватках? Ну, тёмное там всё, страшненькое, но ночью же не видно… — он вопросительно смотрел на неё. Она резко ответила: