Время гона

Соня пожала плечами: — о поединке сказал Сергей, но… я не могу, Айк! — она жалобно посмотрела на него, — один из них и так сказал, что я являюсь причиной смерти нескольких волков!

— Неправда, Соня. Они погибли по своей вине. В любом случае, это естественный отбор в волчьей стае. Погибают глупые, слабые, нарушающие законы. Не жалей их, как не жалею я.

Она немного успокоилась и даже обняла его, чем он немедленно воспользовался. Вдруг он отстранился: — Соня, мне кажется, нам надо нанять женщину, которая будет помогать тебе по дому. Я не хочу, чтобы ты целый день занималась домашними делами.

— Айк, — она отстранилась, заглядывая ему в глаза, — я буду работать. Я ни за что на свете не замурую себя в четырёх стенах!

Он нашёл её губы, медленно, со вкусом поцеловал. Неохотно оторвавшись, произнёс: — а куда мы денем детей? И, Соня, давай поговорим о твоей работе после того, как пройдёт гон.

— О! — она совсем забыла об этом, — Айк, а…что мы будем делать?

Он засмеялся и почувствовал, как волк улыбается во всю пасть, — мы займёмся самым приятным, что есть в жизни, — любовью! Две недели любви и ничего более.

Соня смутилась, чувствуя, что краснеет: — прекрати! Я же не об этом!

— А о чём? Больше ничего не будет. Или тебе хочется что-то ещё? — он лукаво смотрел на неё, и она ткнулась ему куда-то около уха, пряча лицо:

— Айк, я имела в виду как быть с детьми, с едой…

— Вот поэтому я и предлагаю нанять кого-то, кто будет, хотя бы, готовить. А дети… Они у нас днём спят, ну и ночь вся в нашем распоряжении! — он опять засмеялся.

— Знаешь, — она замялась, обняла его за шею, — я… не хочу больше…пока рожать. Эти ещё маленькие, пусть подрастут.

Он крепче прижал её к себе, вздохнул: — родная моя, да кто же тебя заставляет-то? Всё будет так, как ты пожелаешь. Скажешь — и я даже не притронусь к тебе, хотя честно признаюсь — мне придётся несладко.

У Сони отлегло от сердца: — а эти… сказали, что тебе нужна…сцепка и прочее.

— Эх, зря ты их пожалела! За такие вещи, когда кто-то лезет не в своё дело, точно надо убивать!

— Иди уже, — она даже нашла в себе силы улыбнуться и оттолкнула его, — найти кого-то, кто будет готовить, это было бы здорово. Но как бы снова на вторую Марфу не нарваться?

— А, кстати, не хочешь её взять обратно? Я думаю, сейчас она будет шёлковой.

— Не нужна мне её шелковистость, — буркнула Соня, — и сама она тоже не нужна.

— Как скажешь, любимая, как пожелаешь! — Он с неохотой разжал объятия и легко поднялся на ноги.

ГЛАВА 30

Заканчивался март, приближалось время гона. Соня чувствовала себя ужасно — хоть из дома не выходи. На улице, в магазинах, в городском транспорте — она везде натыкалась на нахальных, хихикающих, бесцеремонных женщин. Мужчины были не лучше: старались, как бы нечаянно, прикоснуться к женщинам или просто, походя, понюхать, даже не пытаясь скрыть это. Она высказала своё возмущение Айку, на что он равнодушно пожал плечами: — это волки и волчицы, у них сейчас гормоны играют. Люди две недели постараются без особой нужды из дому не выходить.

— Это опасно, да? А ты мне не сказал!?

— Да нет же, Соня! Просто людям, как и тебе, не нравится, когда их в открытую обнюхивают, прикасаются к ним. Погоди, вот через неделю волчицы, которые не ушли в тайгу, вообще осатанеют, будут мужиков за… хм,…причинные места хватать.

— Какой кошмар! — Соня представила, как какая-нибудь девица лезет к Айку в штаны, — я не хочу, чтоб тебя общупывали!

— Меня не будут, — усмехнулся он, — всё же я, какой-никакой, а вожак стаи. По человеческим меркам, считай, большое начальство, — он засмеялся, довольный, а Соня нахмурилась.

***

Как и предлагал Айк, они наняли женщину, которая согласилась готовить еду и закупать продукты. Правда, она не переехала в комнатку за кухней и работала всего полдня, потому что была замужем и имела двоих взрослых детей. К Сониной великой радости, Аглая Викторовна и её муж были людьми. Соня подозревала, что Айк специально договорился об этом в фирме, занимающейся трудоустройством. Женщина имела пышные формы, маленький рост, миленькие ямочки на полных гладких щеках. Ей было пятьдесят с небольшим и она попросила, чтобы её не называли прислугой. Соня предложила именовать её помощницей по дому, и Аглая согласилась. Даже близнецы, вначале недовольно присматривающиеся к ней, уже к концу дня улыбались и смешно морщили носишки, когда Аглая заговаривала с ними.

***

Соня видела, что Айк становится нервным, всё чаще ловит её то на лестнице, то на выходе из ванной, а то неожиданно подходит сзади на кухне и, пользуясь тем, что руки у неё то в тесте, то в фарше, то ещё в чём-то, торопливо и жадно обнимает её, целуя шею, щёки, глаза, с силой прижимаясь к ней бёдрами. Она отчётливо ощущала его желание, но дети! Они не спали и постоянно требовали внимания, поэтому Соня, виновато улыбнувшись, гладила его по щеке и отодвигалась.

Однажды ночью она проснулась от тихих жалобных звуков. Айка не было рядом, зато громадный волк лежал на полу рядом с кроватью и едва слышно скулил, положив тяжёлую голову на лапы.

Она соскочила с постели, села рядом с ним, обняв и уткнувшись лицом в густую грубую шерсть на загривке. Грустно сказала: — ну, чего ты? Разбудить-то не мог, что ли? — он вскинул голову, лизнув её в губы ткнулся носом в колени и затих. — Да — да, всё было вечером, но я же знаю, что тебе этого мало и хочется ещё. И утром тоже хочется, я знаю. Но, Айк, я же не возражаю! Давай, мой хороший, оборачивайся! — волк вздохнул, закопошился рядом, она почувствовала, как холодный мокрый нос касается голых коленок и лезет под ночную рубашку. Соня сжала ноги и тихо засмеялась: — Айк, мне щекотно, пусти! — Через минуту он, голый, тяжело дышащий, навалился на неё, бережно целуя, заглядывая ей в глаза и торопливо освобождая её от рубашки.

Она чувствовала своё и его желание и втихомолку удивлялась, что время гона действует и на неё. А может быть, это его жаркая страсть воспламеняла и её тело, заставляя чуть слышно стонать, с наслаждением принимать его ласки и самой ласкать это сильное тело.

Он сдерживался из последних сил, шепча сквозь стиснутые зубы: — ну же, родная, отдайся мне вся, до конца; хочу чувствовать, как ты наслаждаешься моими ласками, моей любовью; давай, не сдерживайся сама и подари мне неземное счастье… Выгнувшись ему навстречу, стремясь забрать его в себя всего целиком, она негромко вскрикнула и упала, ослабев, не в силах пошевелиться. Несколько сильных толчков, и он тихо, торжествующе завыл, задрав вверх голову, но тут же скатился рядом, не выпуская её из объятий. Лёжа на боку, Соня подставила ему губы. Они целовались и почти шёпотом смеялись, боясь разбудить близнецов. В темноте светились янтарным светом его глаза, но почему-то это не пугало Соню. Она поцеловала их и сказала: — Айк, у тебя глаза светятся, а раньше не светились. Почему?

Он приподнялся рядом на локте, и она поняла по голосу, что он улыбается: — гон — волчье время. Знаешь, чего мне очень хочется?

— Не-ет. Чего?

— Провести в темноте частичное обращение, чтоб ты не видела, только голову, не тело, и длинным волчьим языком вылизать тебя всю, везде, и там тоже, тогда я смогу достать до самой сладости…

Соня почувствовала, как неудержимо краснеет, не зная, что сказать. Он опять прижал её к себе, целуя, прошептал на ухо: — завтра попробуем, хорошо? — Она лишь кивнула, но Айк понял. Соня хотела напомнить ему, что так уже было, когда он привёз её из леса, но раздумала. Она не желала ворошить прошлое.