Всадник Ветра

— Да что тут мучиться-то? — спросила Агриппина. — Нужно лететь на чистый юг, мимо моря не пролетим! А там по очертанию берега я город-то найду.

Тут я пожалел, что не сделал выбор в пользу поезда. Вот доберемся только к обеду и окажется, что больше времени мне уделить не могут — будет весело. Аркадий и так выглядит так, будто не сегодня-завтра помрет, кто знает, представится ли другой случай поучиться магии?

Вылетели мы совсем еще ночью, в пять утра, когда снег от мороза казался зеленоватым. Юг — это зимой в наших широтах навстречу солнцу: мы добрались до Лиманиона, когда еще и восьми не было. У нас в горах в это время солнце только-только начинает окрашивать в розовый самые высокие вершины, а в долины день приходит чуть ли не к десяти. Здесь же, у моря, уже царили розово-голубые сумерки, которые чрезвычайно шли нашей старо-молодой столице.

— Ой, как красиво! — воскликнула Ксения, совсем забывшая ночные страдания.

Мы уже разбили свой полетный ордер — хотя я подозреваю, что в этот-то раз нас радары срисовали, ну ладно, лишь бы никто из военных при нас не заржал — и летели бок о бок, неспешно (ну, для девочек неспешно, я-то полностью выкладывался), однако слышали друг друга прекрасно.

— Вот неудачно, что сегодня понедельник, половина музеев закрыта, — посетовала Агриппина.

— Так пойдемте на пляж, — предложила Левкиппа.

— Сказанула! — воскликнула Ксения. — Что там делать — зима же!

— Но ведь мы не мерзнем, — логично заметила Ксантиппа. — Что нам мешает искупаться? Только надо зайти в какой-нибудь магазин, взять купальники…

— Я буду стесняться! — пискнула Меланиппа.

— Кого стесняться? Зимой на пляже никого нет! И мы такой найдем, чтобы из окружающих домов видно не было, — это Левкиппа.

— Ну тогда ладно… Только давайте еще мячик возьмем и в пляжный волейбол поиграем!

— А давайте!

— И в теннис!

Я почти пожалел, что вместо того, чтобы лететь с ними на пляж, отправляюсь в военный госпиталь. Будь они не маленькими девочками, а взрослыми девушками, и имейся у меня рабочее либидо, чтобы оценить зрелище по достоинству, то пожалел бы совсем.

В общем, мы с девчонками расстались, договорившись встретиться в пять вечера у Зала Тысячи Колонн. Ну или созвониться раньше: я записал номер телефона Ксантиппы и пообещал, что одолжу у кого-нибудь аппарат и позвоню. На самом деле, хватит мне уже миндальничать, давно пора в пару к коммуникатору и обычный телефон завести! Очень сильно упростит связь. А с другой стороны… Если подумать, то в горах-то он все равно ловить не будет, а в города я не так уж часто залетаю.

Ладно, подумать надо. Можно же вообще заскочить в мой прежний дом и взять старый мобильник. Я не сомневался, что он все так же лежит у меня в комнате, примерно там, где я его оставил.

Пролетев над госпиталем, я засомневался — с крыши, на вертолетной площадке опять приземляться или просто с парадного входа зайти? Как меня ждут-то? Решил все-таки с парадного, чтобы никого не напрягать — мало ли, сигнализация какая-нибудь сработает.

И тут же понял свою ошибку: огромный, отделанный мрамором холл бурлил, как бурлит любая зона любой больницы в самые что ни на есть рабочие часы (утром больше всего поступлений). Я уж было решил, что мне придется стоять очередь в регистратуру минут на двадцать, как обычному посетителю, как тут ко мне подбежала юная девица в темно-красной госпитальной форме. С ресепшена, наверное. Очевидно, появление мальчика-волшебника с двухметровой алебардой в руке даже в этой кутерьме привлекло внимание.

— Вы Кирилл Ураганов? — спросила барышня очень командным, деловым тоном. — В следующий раз звоните! Хорошо, что вас на подлете засекли. Мне бежать пришлось.

Ага, значит, не с ресепшена.

— Я не пользуюсь телефоном, — сказал я.

— Мне дали понять, у вас есть коммуникатор, — нахмурила девица брови. — Опять ложная информация?

— А с него можно позвонить на обычный телефон?

— На обычный, насколько я знаю, нет, но секретарю… — еле уловимая пауза, — человека, который вас сюда пригласил, точно. Он бы мне доложил.

Ничего себе! Оказывается, барышня имеет какое-то отношение к команде Аркадия, да еще такое, чтобы его секретарь ей «докладывал». Ну и более-менее высокий допуск. Что, тоже бывшая девочка-волшебница?.. Или, чем черт не шутит, настоящая — просто так взросло выглядит?..

Да нет, чушь. Все-таки она выше меня ростом, хоть и не сильно. Да и вообще, взрослая, в том числе анатомически, это видно.

— А вы, простите, кто? И какое отношение имеете к моему визиту?

Она оглянулась.

— Пойдемте куда поспокойнее, у меня к вам есть важный разговор. Лучше поздно, чем слишком поздно.

На самом деле я мог бы упереться и не идти — мало ли, а вдруг она шпионка из Ороса! — но здравый смысл подсказывал, что это вряд ли. Да и оружие под неплохо пригнанной формой на такой худенькой девушке не спрячешь.

— Так с кем имею честь, все-таки? — сухо спросил я, когда девица открыла толстые двери «только для персонала», и мы оказались в почти пустой, служебной части госпиталя.

— Меня зовут Леонида Георгиевна Романова, я хирург-трансплантолог, — ответила девица мне в тон. — А остальное подождет, пока не придем в мой кабинет.

Я начал подозревать, что девица значительно старше, чем выглядит. Нет, конечно, там, где ты уже встретил человека, живущего без сердца, можно встретить и юного гения, который по-анимешному начал пересаживать органы лет в четырнадцать, но какова вероятность?

Кабинет доктора Романовой подтвердил мои догадки: над столом висел диплом, датированный 823 годом от Исхода и 2156 от Снисхождения. Сейчас идет 832 от Исхода (в Ордене используются обе датировки, но в обиходе чаще первая, потому что там цифры короче), то есть она выпустилась из университета девять лет назад. Не в восемь же лет она в морг на практику гоняла! Да и когда молодая женщина жестом попросила меня присесть рядом со своим столом и сама устроилась напротив, так, что мы оказались лицом к лицу, я понял, что первое впечатление и правда было очень обманчивым. Что-то в выражении глаз за прямоугольными стеклышками очков, в едва заметной морщинке у уголка неподкрашенных губ, в пропорциях лица подсказывало — «девочке с ресепшена» уже идет к тридцати, а то и перевалило за этот рубеж.

— Так, давайте по порядку, — сказала Романова. — Как я уже сказала, я хирург, занимаюсь сердечными имплантами. Последние десять лет работаю в группе специалистов, сопровождающих случай Аркадия Веселова.

Я не удержался и снова взглянул на ее диплом. Девушка проследила за моим взглядом.

— Ага, зрение хорошее, и считать вы умеете, — сказала она спокойным тоном. — Да, я начала здесь еще ординатором, мой научный руководитель тогда был ведущим специалистом группы. Год назад он вышел на пенсию, руководство реабилитацией и поддержанием жизнедеятельности Весёлова перешло ко мне. Я знаю, что вы мысленно прикидываете мой возраст, так что сразу скажу — тридцать один год. Удачные гены.

— Даже не думал об этом, — соврал я.

— Разумеется. Так вот, в прошлый раз вас допустили до разговора с моим пациентом без согласования со мной. Что само по себе недопустимо, но, разумеется, неизбежно, когда руководитель команды меняются, а налаженные связи между людьми и прежние привычки остаются, — вздохнула Романова. — Грубо говоря, вместо того, чтобы пропустить вас через стандартную процедуру, вас провели в обход. Насколько я поняла, вас не то что комбинезон биозащиты, а даже халат надеть не попросили?