Все проклятые королевы

Кажется, у меня сейчас начнется мигрень.

— Аврора, ты хочешь увидеть своего брата?

— Если честно, нет, — категорично отвечает она. — Меня это куда больше интригует.

— Ты так и не сказала, что здесь делаешь, — замечаю я.

Я смотрю на Еву, которая откинулась в кресле с довольным видом, наблюдая за происходящим, словно за спектаклем.

— Лира, пойдем со мной.

— Я тоже предпочту остаться здесь, — улыбается она.

— Лира, — настаиваю я.

И она уступает. Неохотно поднимается, и мы оставляем Аврору в гостиной, полную любопытства и интриги.

— Что это за сила у нее? — спрашивает Ева, как только я закрываю за собой дверь.

— Думаю, она не может лгать. И ей тоже нельзя лгать.

— Что? — переспрашивает Ева, следуя за мной, пока я быстро шагаю вперед.

— Не знаю. Но мне нужно предупредить Кириана.

Когда я подхожу к двери его покоев и собираюсь войти, Ева кладет руку на мою.

— Ты хотела мне что-то сказать?

Она произносит это спокойно, но я замечаю беспокойство за маской безразличия.

— Они рассчитывают на тебя, — отвечаю я.

Ева вздыхает.

— А ты? — задает она следующий вопрос.

— Пока я часть этого… — бормочу я.

— Что ты имеешь в виду?

— Я ничего не знала о революции, — признаюсь. Осматриваюсь по сторонам. Коридор пуст, но говорить здесь об этом, да еще и с ней, кажется плохой идеей. Я не останавливаюсь. — Я здесь не по своей воле.

— А кто тебя удерживает? — спрашивает она, усмехаясь, но ее лицо становится жестче, когда она понимает, что я говорю правду.

— Все сложно.

— Неужели?

Ева долго смотрит на меня, ее серые глаза блестят холодным металлическим блеском. Но она не давит, не ожидает, что я расскажу ей больше.

— Я прогуляюсь, — заявляет она. — А ты иди, расскажи им.

Затем она исчезает, уходит с походкой, которую могла бы выработать настоящая Лира: выверенной, тщательно отточенной, но уже ставшей естественной.

Когда я захожу в комнату, рассказываю, кто только что появился на вилле, и Кириан ругается сквозь зубы.

Азери

Существует две истины: истина смертных и истина богов; последняя принадлежит лишь самим богам и тем, кого они удостаивают своей благодати.

Азери, что на языке магии означает «лиса», — это имя, которое смертные дали гению лжи. Ведь он часто принимает облик этого животного, чтобы являться людям.

Все знают, что Азери является носителем божественной истины и что он дарует её лишь избранным. Проходят столетия, прежде чем Азери выбирает нового избранника. Вот почему смертные, живущие в Землях Волков, оставляют для него подношения, чтобы привлечь его внимание: кровь зимних жертвоприношений, кур, коз, привязанных у границы леса, а если зовущие достаточно богаты, то целых коров, кроликов или телят.

Селяне, прибегающие к таким обрядам, никогда не знают, стал ли Азери их гостем или же подношение досталось дикому зверю. Они не имеют права приближаться к лесу, пока там оставлены дары: гений должен сам выбрать, кто ему по душе, а присутствие у подношения считалось бы нарушением и оскорблением.

Поэтому никто никогда не видел его прихода.

С течением времени и из-за долгих конфликтов между Волками и Львами почитание Азери стало забываться. В Землях Волков всё реже приносили жертвы в его честь.

Прошло много времени с тех пор, как этому дому последний раз приносили подношения, но сегодня господа усадьбы забили несколько голов скота, чтобы отдать их крестьянам, а воздух у хлева пропитан запахом крови.

Азери голодал годами, поэтому, почувствовав запах крови и обнаружив у сада подарок, предназначенный для него, он не раздумывает ни секунды.

Маленький человеческий детёныш широко раскрывает глаза от удивления, заметив его. Девочка не выглядит напуганной, пока Азери не хватает её за крошечную щиколотку своими клыками и не утаскивает в лес.

Прошли века с тех пор, как смертные оставляли подобные дары. Со временем люди стали слишком мягкими: жертвовать себе подобных, даже врагов, стало считаться варварством. Азери этого не понимает.

Ребёнок кричит, не переставая. Удивительно, как из такого маленького тела могут исходить такие ужасные звуки. Её пухлые ручки тщетно пытаются зацепиться за камни, корни деревьев, терновые кусты…

Всё вокруг кажется погружённым в молчание, пока к её крику не присоединяются другие. Через мгновение мальчик выскакивает из чащи, которую только что пересёк Азери.

На нём меховой плащ, шапка скрывает тёмные, завитые от влажного снега волосы, а глаза — ледяные, как у детей Севера, — расширены от ужаса.

Человеческий мальчик, несмотря на страх, хватает камень и бросает его в лицо гению лжи.

Азери рычит, не выпуская жертву, и от этого девочка кричит ещё громче, извиваясь от боли.

Этот мальчик, думает гений, не предназначен для меня. Но зима долгая, и я голоден. Почему бы не забрать обоих?

Но прежде, чем он решает действовать, из того же направления выбегает третья фигура — старшая из троицы, девочка, которая, несмотря на страх, сохраняет удивительное хладнокровие.

— Кириан, хватай Аврору! — кричит она брату и тут же нагибается, чтобы подобрать длинную палку, оказавшуюся под рукой.

С палкой в руках она приближается с решимостью, которую позавидовали бы многие командиры. Маленький Кириан, борясь со страхом, делает шаг навстречу гению, который для него — просто зверь. Он тянется к Авроре и хватается за её руки.

Азери сжимает клыки сильнее, впиваясь в нежную плоть девочки. Она рыдает от ужаса и боли.

Старшая сестра продолжает держать палку, словно это меч, выкованный из лунного металла. Она отважно угрожает Азери, даже осмеливается коснуться его палкой. В ярости от такой дерзости гений делает рывок, почти выбивая Аврору из рук Кириана.

Несколько мгновений кажется, что Азери отпустит девочку лишь для того, чтобы сломать шею мальчику и растерзать их сестру. Снег усиливается, падая на троицу, будто не замечая их ужаса. Крики Авроры сливаются с рычанием гения, а звери леса прячутся, чтобы переждать опасность.

Они никогда не узнают, была ли это воля Азери, случайность или их собственная решимость, но в тот момент гений поднимает глаза и всё меняется… потому что он видит меня.

Его последний рывок разрывает кожу Авроры, оставляя страшный след, но он не добивается большего, кроме как сорвать маленький ботинок.