Все проклятые королевы

Сквозь туман реальности я слышу звук, сперва тихий, затем всё громче. Одного взгляда Алии хватает, чтобы этот звон превратился в оглушительный грохот, и я молю богов, чтобы Кириан успел уклониться.

Нирида тоже поднимается. Я вижу её, когда поворачиваю голову. Она стоит, цепляясь за край столика.

Алия смотрит на неё, и невидимая стена преграждает её путь. Лицо Нириды краснеет от напряжения, руки подрагивают, но она не может сдвинуться с места.

Чёрная тень, что знает, что никто из нас больше не представляет угрозы, склоняется ко мне с изяществом, которому невозможно научиться. Её рука касается моей щеки, и она шепчет:

— Я хочу, чтобы ты это увидела.

Воздух с внезапной яростью врывается в мои лёгкие, и я жадно втягиваю его, пока новый удар не потрясает всё вокруг, словно разрывая меня пополам.

Комната исчезает. Уходит ощущение удушья и гнетущая тяжесть этой странной, тёмной силы.

И вот передо мной, словно мерцающие звёзды, вспыхивают прекрасные образы, звуки, ощущения…

Добрая, детская улыбка, которая со временем становится такой ослепительной, что на неё больно смотреть. Я ощущаю прикосновение пальцев к своей руке, электрический разряд, пробегающий по коже.

Это воспоминания. Воспоминания Алии, осознаю я. И я… Я в самом центре этого вихря, кружащегося с головокружительной скоростью. Я переживаю её изумление, её тоску… и её любовь, как будто сама была частью этой жизни.

Я чувствую солнечные лучи на животе, пока чьи-то пальцы рисуют круги вокруг моего пупка. Я смотрю на неё и думаю, есть ли у меня хоть какой-то шанс. Она сладкая, красивая, а в своей истинной форме у неё чуть кривые зубы. Но это делает её ещё более притягательной, ещё более особенной.

Я считаю веснушки на её носу, пока сбиваюсь с счёта, потому что её губы накрывают мои.

Прикосновения. Поцелуи. Раздирающие обещания. Глубокая, интенсивная, всепоглощающая любовь, разорванная на куски настолько, что это причиняет физическую боль.

Воспоминания темнеют, окрашиваясь в серый, когда она уходит навсегда.

А потом приходит задание: Дана, горничная новой Лиры.

Опасный двор, приказы и игры Эрис. Та ужасная, отвратительная ночь. Боль в костях. Отвращение. Тошнота.

А затем ещё приказы, ещё требования и, наконец, последний.

Простая смерть. Лёгкая, незамысловатая.

Мой нож проникает в сердце девушки, и я сломлена. Я так измучена, что хочу плакать. Но я подчиняюсь, потому что ничего другого не могу сделать. Я нажимаю сильнее, укладывая её тело на землю, у себя на руках. И тогда… тогда она меняется, и я снова вижу ту самую добрую улыбку, те чуть кривые зубы. Я вижу ужас на её лице, не желающем умирать в безвестности; последний крик, последнюю мольбу, чтобы кто-нибудь её заметил, чтобы кто-нибудь узнал, кто она.

А я… я чувствую этот нож, словно он пронзает моё собственное сердце. Я так ошеломлена, что не могу даже обернуться в ту форму, которую она любила, чтобы обнять её.

И она умирает, так и не узнав, что это любовь всей её жизни забрала её жизнь. А я позволяю ей уйти, не попрощавшись по-настоящему, не обняв её, не попросив прощения, не пообещав встретиться в другой жизни. Она умирает одна.

Я возвращаюсь в реальность с судорожным вдохом. Захлёбываюсь воздухом, мои руки взлетают от горла к груди. Боль жгучая, острая, почти невыносимая.

Я всхлипываю, осознавая и переваривая всё, что она мне показала.

— Пройдёт, — говорит Алия, стоя напротив меня.

Теперь ничто не удерживает меня, ничто не крадет мой воздух; но я всё равно не в силах пошевелиться, застыв в рыданиях.

И она права. Постепенно моё сердце осознаёт, что эта боль не моя, что эти ужасные эмоции никогда мне не принадлежали. Но они всё же остаются, как горькое послевкусие в конце долгого глотка.

Я смотрю на Алию. Её серые глаза кажутся мне грустнее, чем когда-либо прежде.

Сила, державшая в плену Кириана и командира, исчезает. Нирида реагирует первой, мгновенно приставляя клинок к горлу Алии, но я поднимаю руку.

— Нет! — Голос мой хриплый и сорванный. — Она не причинит нам вреда.

Одного взгляда на Алию достаточно, чтобы понять это, хотя Нирида не опускает меч.

Алия остаётся неподвижной.

— Она дезертировала, — объясняю я. Кириан осторожно подходит ближе, его взгляд метается между ней и мной, будто он никак не решит, куда устремиться. — Она больше не Ворон.

— Любопытный способ доказать это, — шипит Нирида, всё ещё чуть запыхавшаяся.

Улыбка Алии полна веселья.

— Повезло, что я не разорвала тебе органы. Последний раз, когда я пыталась сдержать кого-то, всё закончилось гораздо хуже… — Она осмеливается окинуть Нириду взглядом с ног до головы, как будто действительно удивлена, что та цела.

— Что ты здесь делаешь? — жёстко спрашивает Нирида.

Алия пожимает плечами.

— Кажется, я только что подтолкнула королеву Сулеги к революции.

— Ты собираешься помочь нам? — тихо спрашиваю я.

Осторожно поднимаюсь на ноги, подавляя желание прикоснуться к груди, где боль всё ещё невыносимо сильна.

Неужели с этим она живёт? Вот та тяжесть, которую она носит в себе каждый день? Одной минуты хватило, чтобы разорвать меня на части. Я не могу представить, что значит чувствовать это постоянно.

Алия, похоже, обдумывает мои слова.

— Волкам выгодно свергнуть Львов, а значит, и Воронов, — её взгляд становится опасно светлым. — А я хочу их уничтожить.

По моему позвоночнику пробегает холодок, когда я вижу её красивую, но полную обещаний смерти улыбку. Кириан делает шаг ко мне, его рука осторожно скользит вдоль моей спины, успокаивая.

Алия замечает этот жест. Она задерживает взгляд на его руке, потом снова смотрит на меня, когда я произношу:

— Ты можешь… Ты можешь колдовать.

— А ты не можешь? — Она поднимает тёмную бровь.

На миг я колеблюсь. Сомневаюсь лишь на секунду.

— Я даже не знала, что могу, до недавнего времени, — отвечаю с тревогой. — Мы…?