Все проклятые королевы

— Дала знать, что мы пришли.

— Они знали, что мы придём? — удивляется Ева.

— Я написала им, как только нашла вас, — отвечает Кайя.

— А какой будет плата за этот сигнал? — с любопытством уточняет она.

Кайя продолжает путь, даже не оборачиваясь.

Огонёк, сопровождавший нас, гаснет, как только мы ступаем на тропу, ведущую к главному мосту и дворцу.

Лишь тогда она оборачивается.

Её лицо скрыто в тенях.

— Некоторое время ходить во тьме.

Я сглатываю.

И вскоре понимаю, насколько это правда.

Потому что, когда мы приближаемся настолько, что свет должен был бы осветить Кайю, все огни в округе гаснут.

И мы с Евой быстро учимся держаться на безопасном расстоянии, чтобы эти тени не коснулись и нас.

Мост, на котором стоит дворец, скрывает в себе переход — крытую галерею, что проходит через всю величественную конструкцию.

Она полна арок и балконов, выходящих прямо к реке, которые на самом деле служат опорами для здания.

На входе в этот переход нас встречает первая соргинак — лишь тёмный силуэт в тканях.

Чем ближе мы подходим, тем отчётливее я понимаю: она стара.

Худая, узкая фигура держится с королевской осанкой.

Лицо в морщинах, заострённое и худое, но в своём роде красивое.

А холодные зелёные глаза — они неотрывно следят за нами с той секунды, как мы появились…

Нет.

Они следят не за нами.

Они следят за мной.

— Амарис, — произносит Кайя и склоняется вперёд в поклоне.

Свет фонаря, рядом с которым стоит соргинак, тревожно дрожит.

— Отойди, Кайя. Твой долг магии мешает мне видеть Дочерей Мари.

Кайя послушно отступает.

Я интуитивно понимаю: Амарис — важная соргинак, раз позволила себе такой тон, и Кайя даже не попыталась оскорбиться.

Она делает несколько шагов назад, оставляя нас наедине с прекрасной старухой.

И вдруг…

Мне хочется спрятаться за Кайю.

Теперь Амарис смотрит на нас обеих.

Но я уверена, что на меня — дольше.

— Ваши имена, — велит она.

— Ева, — твёрдо отвечает моя спутница.

— Одетт.

Глаза соргинак снова сосредотачиваются на мне.

— Кто дал вам эти имена?

— Моя мать, — отвечает Ева, не раздумывая.

Я поворачиваюсь к ней.

И вдруг понимаю: я никогда не задавалась этим вопросом.

Даже не думала о нём.

Помнит ли она? Помнит ли своих родителей?

Может, в её памяти сохранилось гораздо больше, чем в моей — смутное, туманное воспоминание, похожее на сон.

— А ты, Одетт?

— Я не знаю, — признаюсь.

Мои пальцы сжимаются в кулак… а затем разжимаются.

Я завидую Еве.

— Меня зовут Амарис, и я бывшая королева шабашей Сулеги.

Я невольно напрягаюсь.

Но стараюсь, чтобы это не выдало меня.

Это не только страх.

Не только уважение.

Это… что-то другое.

Примитивное.

Глубинное.

Я не понимаю, что именно, но чувствую.

Между нами, что-то есть.

Что-то…

Может, магия?

Ева, всегда более решительная, чем я, чуть склоняет голову в знак признания.

Я повторяю, за ней.

Амарис хмурится.

Приподнимает подбородок.

— Дочери Мари не склоняются. Даже друг перед другом.

По спине пробегает ледяной холодок.

— Ты… ты такая же, как мы? — осмеливается спросить Ева.

— Скорее, это вы такие же, как я, — отвечает женщина.

Я затаиваю дыхание.

Вот оно, это чувство… Это то, что я ощущаю? Это та же магия, что течёт в нас?

— Вы должны сказать нам, кто мы, — шепчу я.

В моих словах нет приказа. Только мольба. Тихая, отчаянная.

Но старая ведьма не отвечает. Она оборачивается к Кайе, что остаётся в тени.

— Ты им не рассказывала?

Та качает головой.

— Я говорила только о Лесе Ярости и украденных детях.

Суровое лицо Амарис вновь поворачивается к нам.

Вокруг нас продолжают загораться огни деревни.

— Вы, как и Кайя, как и я, — часть шабашей.

Я задыхаюсь.

— Но… что насчёт закона тройного возврата? — спрашивает Ева. Её голос звучит странно, будто долетает издалека.

— На вас он не распространяется. Как и на меня. Наш род появился ещё до того, как Мари создала ведьм и связала их с собой. Мы пришли в тот момент, когда Мари ещё была юной матерью… и влюблённой.

Она любила отца и желала ребёнка, рождённого от этой любви.

Она не наложила границ на свою силу.

И её потомки…

…унаследовали её полностью.

Я не могу пошевелиться.

Дочери Мари…

— Богиня Мари… создала нас? — шепчет Ева.

Я не уверена, что способна произнести хоть один вопрос из тех, что рвутся у меня внутри.

— Она мать всех нас.

— А отец? — не сдаётся Ева.

В моей памяти вспыхивает воспоминание о деабру из Проклятой и о моей последней встрече с Ламией.

— Гауэко… — выдыхаю я.

Амарис поворачивается ко мне. В её зелёных глазах вспыхивает странное любопытство.

Призрачный ветер колышет белые пряди её волос.

— Да. Мы — Дочери Мари. Но и… Дочери Гауэко.

На этот раз это Ева хватает меня за руку. Её пальцы тёплые, крепкие.

И я благодарна ей за это.

Потому что мне кажется, что ноги вот-вот подкосят.

— Вороны… Все они… Все ученики Ордена… — Ева запинается. Её голос дрожит.

Я никогда не видела её такой.

Без слов.

Так потрясённой.

Лицо Амарис мрачнеет.

— Вы никогда ими не были, — бросает она, словно само это слово — оскорбление. — Они назвали вас так, потому что не знали, кто вы.