Все пути мира

— Она давно уже любит только эту силу, эту свою бесконечную жизнь, хотя это существование утратило всякий смысл много столетий назад. Сначала я поддерживал ее… потом жалел…

— А теперь?

— И теперь жалею. Но именно поэтому хочу, чтобы проклятый узел наконец развязался. Потому что Мирэя больна. Этой жаждой, этим страхом… Она давно уже не ходит зеркалами… да что там, она даже собственные покои почти никогда не покидает. Она ведет себя как избалованный ребенок, которому не важны ни чужие желания, ни чужие жизни. Когда-то это детское в ней умиляло меня, теперь пугает.

— Что вы такое сделали по ее приказу, о чем до сих пор жалеете?

Учитель вздохнул.

— Мой дар… у меня есть особый дар, если я встречусь взглядами с человеком в зеркальном отражении, то могу заставить его забыть о чем-то… или обо всем. Раньше этот дар применялся к тем, кто пережил что-то крайне неприятное, о чем лучше не помнить. Реже — к преступникам. У нас никогда не было тюрем, как у людей, мы предпочитали заставить преступника забыть о свершенном, о себе вообще, чтобы он мог начать жизнь с чистого листа. В другом месте, в другом окружении. Тогда… я впервые применил свой дар не по необходимости, а по капризу повелительницы моего сердца. Знал, что не прощу себе этого, но все равно сделал.

— Она была… такой же, как я?

— Она была другой. Но тоже пришла из внешнего мира. И очень хотела вернуться назад. Думала, раз узел у королевы, то можно попробовать выйти во внешний мир через зеркало в покоях ее величества. Ее поймали. Королева настояла на том, чтобы я лишил девушку памяти. Знаешь, как это бывает… человек смотрит мне в глаза, и постепенно из его глаз уходит понимание происходящего, они… пустеют. А потом закрываются, и человек оседает на пол. Нет, ничего ужасного — просто засыпает сном младенца. А когда проснется, можно внушить ему что угодно.

— Что с ней потом было?

— Ей рассказали, что она сирота без малейшего дара, отправили жить в деревню. Она… прожила свою жизнь как все — вышла замуж… вроде бы ребенок у нее даже был. Не знаю…

— Страшно.

— Страшно, — согласился наставник. — Для того я тебе обо всем и рассказываю, чтобы ты была осторожнее, чтобы тщательно скрывала свое желание вернуться. Я хочу, чтобы ты сберегла себя. И выжила. И осталась собой.

— Вы так уверены, что я хочу вернуться?

— Тебе не удалось скрыть это желание… от меня. Кто не ищет признаков и не общается с тобой регулярно, тот не заметит. Но не я.

— Но речь вы ведете только о моем выживании, а не о возвращении. Вы не верите, что я могу вернуться?

— Я не знаю, — признался наставник. — Никто точно не знает, что для этого нужно.

— Но… ведь королева боится какого-то особого дара?

— Дара предвидения.

— Но… каким образом? — если до этой минуты разговор напоминал допрос, так рьяно Дин вцепилась в своего наставника, то теперь недоумение вынудило ее ослабить хватку.

— Каким образом? Пожалуй, стоит начать с истории. С реальной истории, а не преданий, которыми пичкают подданных ее величества. Тем более, что я единственный свидетель, если не считать самой королевы… Их было две. Две сестры, старшая и младшая, Сенара и Мирэя. Но у старшей открылся дар предвидения, и с этим даром нельзя наследовать престол. Считается, он плохо совместим с властью. Да обычно обладатели этого дара к власти и не рвутся. Так было и со старшей принцессой. Вот только младшая всю жизнь считала, что старшая ей завидует. И потому, когда она затеяла всю эту авантюру с Пределом…

— Авантюру?

— О да, теперь я это понимаю, — учитель горько усмехнулся, — а тогда я с восторгом внимал каждому ее слову. Мирэя вообще умела убеждать. И эта идея в ее устах казалась мне замечательной. Как же, свой собственный маленький мир!.. Нет, о долгой жизни я не мечтал, да и обиду на Творца не разделял, уже тогда понимал, что это всего лишь предлог. Но почему нет? Мне казалось, что это интереснейший эксперимент. И потом, в глубине души я был почти уверен, что в последний момент Создатель вмешается и ничего не выйдет. Но — вышло. Как ни странно. И я радовался вместе с ней, еще не понимая, что мы создали ловушку, в которую сами и попались…

— Предвидение, — напомнила Дин.

— Да-да, предвидение. Сестра королевы пришла в Предел вместе с нами, хотя сразу сказала, что это глупость… Нет, не глупость. Она сказала, это неправильная затея. Разрушительная. Но Мирэя не слушала никого. И уже здесь, в Пределе, Сенара выбрала момент, когда ее могли слышать многие, а не только младшая сестра, и заявила, что зеркала открыли ей 'пути Предела и его предел'. В другой обстановке королева отказалась бы ее слушать, но этой беседе было столько свидетелей, что она не могла ничего сделать. У нас не принято затыкать рот провидцам. А Сенара сказала, что Предел просуществует не одно столетие, но ничего доброго от этого ждать не приходится, потому что дары первосозданных начнут угасать…

— Это правда, — вклинилась Дин.

— Да, — признал Сертин, — одаренных среди нас становится все меньше. Раньше было величайшей редкостью, если в семье рождался ребенок без дара, теперь же… Впрочем, все равно никто не помнит, как это было раньше… А еще Сенара предсказала, что 'предел Пределу' положит та, что придет сюда, оставив сердце свое во внешнем мире, и принесет свой дар, что сродни дару самой Сенары. Она будет стремиться к воссоединению со своим сердцем, и когда у нее это получится, 'узлы развяжутся и не будет больше пределов, потому что пути бесконечны'.

— Значит, дар сродни ее дару — это дар предвидения? И у меня его быть не может, потому что мой дар — противоположный?

Учитель кивнул:

— У нас говорят, что в будущее смотрят мечтатели, а в прошлое — исследователи. И еще ни разу не рождался носитель сразу двух этих даров.

Дин посидела немного в задумчивости, пытаясь переварить свалившуюся на нее информацию, потом подняла взгляд на наставника и решительно заявила:

— Я все равно буду пробовать отсюда выбраться.

— Я в этом не сомневался, — кивнул учитель. — Но все-таки постарайся быть осторожной и не привлекать внимания к своим попыткам… и к своим желаниям.

— Не волнуйтесь, — усмехнулась Дин, — в покои королевы я не полезу.

— Я не только об этом. За тобой постоянно присматривают. Горничные докладывают не только о каждом шаге, но и о каждом вздохе…

— Королеве?

— Нет, королева не может демонстрировать столь явный интерес к чужачке. Для таких дел у нее есть верная Риева. Она же наблюдает за тобой через зеркала. А ты пока не умеешь чувствовать такое наблюдение.

— Что, неужели постоянно наблюдает?

— Нет, конечно, но может заглянуть в любой момент. В том числе и сюда. А поскольку внимание ее будет нацелено на тебя, я не почувствую.

— Поэтому вы закрыли зеркало?

— Верно. Но не стоит этим злоупотреблять. Если королева все еще… питает ко мне какие-то чувства, то Риева не испытывает ничего, кроме ревности и подозрительности. Я ей не нравлюсь.

— Вот как? — заинтересовалась Дин.

— Да, я когда-то отказался ее учить, поскольку никакими особыми дарами она не обладает… В общем, будь внимательна и осторожна. И если додумаешься до чего-нибудь, не рассказывай никому.

— Даже вам?

— Даже мне.

Дин и не собиралась.