Встречи на Сретенке

– Да.

– Что я могу дать Тоне?

– Любовь, если она у тебя есть, - сказала она очень серьезно.

– Ты знаешь, мама, что женщины прекрасно могут и без всякой любви?

– Предполагаю, - тут она улыбнулась.

– А я знаю!
– воскликнул он.
– И пусть Тоня выходит замуж за кого-нибудь из устроенных. Звонил ей при мне один такой...
– презрительно бросил Володька.

– Мало ли кто ей может звонить, - спокойно сказала мать.

– Давай больше не будем об этом, мама, - попросил он.

– Хорошо, поговорим о другом... Решил ли ты, в какой пойдешь институт?

– Пока нет...

– Я хочу предложить тебе подумать о полиграфическом...

– Что это за институт?
– удивился он.

– В нем есть редакционно-издательский факультет с двумя отделениями литературное и художественное. Ты поступай на литературное, но посещай и занятия по рисунку. Если что-то получится у тебя, переведешься. Художественный талант не в руке, Володя, а здесь, - она показала на голову и сердце.
– Если не выйдет с рисунком, то, во всяком случае, получишь гуманитарное образование. И находится он недалеко, на Садово-Спасской.

– А что? Я подумаю, мама. Главное, недалеко.

– Подумай. Времени осталось не так много... Теперь еще одно... Звонила тетка твоего отца. Она обижена, что ты ни разу не навестил ее. Это раз. Во-вторых, заболела женщина, которая ей помогает по дому и ездит за пайком. Она просила тебя, если можешь, конечно.

– И ты сказала, что могу?
– улыбнулся он.

– Сказала... Она совсем одинока, и ты должен ей помочь, тем более дел у тебя пока никаких.

– Ладно, мама.

Тут появился Витька-"бульдожка" с какой-то сумкой.

– Мать скороспелку посадила. Подкапывать уже начали. Попробуйте, - он передал сумку Ксении Николаевне.

– Зачем, Витя?
– начала было отнекиваться она, но Витька решительно прервал:

– Ксения Николаевна, помните, обещал я. Никаких отказов.

– Сетку волейбольную не достал?
– улыбнулся Володька.

– Не! Спрашиваю всех, никто не помнит. Кто-то из ребят взял, спрятал еще в сорок первом, а кто? Но я раздобуду.

Без особой охоты Володька поехал на другой день в Гнездниковский переулок, где жила тетка, боясь, что начнутся соболезнования, разные там "вздохи и охи"... Но ничего этого не случилось. Тетка, маленькая, сухонькая старушка с добрым лицом, но твердыми глазами, обняла его, поцеловала и сразу же усадила за стол.

– Сперва перекуси, Володя, а потом поговорим.

На небольшом столике с мраморной доской уже приготовлена была еда, да еще какая! Володька не стал ломаться и присел за стол. Уминая бутерброды, он оглядывал большую комнату с альковом, в которой давно не бывал. Целую стену занимали шкафы с книгами, где кроме художественной литературы в основном была литература политическая - собрания сочинений Ленина, Сталина, протоколы съездов партии. Тетка работала в институте Маркса - Энгельса - Ленина Сталина... Было много и ее собственных книг. Она лично знала Ленина, дружила с Крупской, с Фрунзе, участвовала в Московском восстании, занимала крупные должности в Иванове. В общем, живая история, и если бы Володька был полюбознательнее, то как много бы он мог получить от общения, но сейчас ему было не до этого.

– Почему ты не навестил меня тогда, в сорок втором?
– спросила она.

– Даже не знаю... Понимаешь, я был под Ржевом - безудачные бои, огромные потери... Не хотелось об этом вспоминать.

– Да, потери...
– задумчиво сказала тетка.
– Скажи, Володя, что, на твой взгляд, помогло нам выиграть войну? Именно на твой взгляд.

– Патриотизм, тетя Варя...
– не задумываясь, сказал он.

– Советский патриотизм?

– Конечно. Воевали ведь хорошо и те, у кого судьбы складывались трудно.

– Да? Это очень интересно... У тебя есть примеры?

– Сколько угодно.

И Володька стал рассказывать о тех, с кем воевал вместе... Тетка слушала внимательно, заставляя его повторять некоторые случаи, а со стены глядели на них прищуренные глаза Владимира Ильича, и казалось, будто и он прислушивается к Володькиным словам.

– Говорили вы на фронте о Сталине?
– неожиданно спросила она.

– А как же?
– удивился Володька.
– В атаки с его именем ходили. Хотя... задумался он, вспоминая, - пожалуй, чаще кричали просто: за Родину...

– Скажи, чем вы объясняли неудачи первых месяцев войны?

– Чем?
– Этот вопрос тоже удивил его.
– Кто как... В основном, неожиданностью нападения, отмобилизованностью немецких войск, их техникой... Короче, каждый по-своему...
– начал было он, но она прервала его:

– Расскажи теперь, как вообще живешь? Какие планы на будущее?

– С сентября институт...

– Да, твоя мать говорила... Вот видишь, сразу в институт, а кто-то сразу на завод пойдет. К счастью, после этой войны не будет того, что получилось после первой мировой.

– А что было после той?

– Разве не знаешь? Не читал?

– Да, вспомнил... Инфляция, безработица, люди пришли с войны и не могли найти себе места.

– Именно, - подтвердила тетушка.
– Ты наелся?

– От пуза, говоря по-солдатски, - улыбнулся он.

– Так вот, Володя, карточки... Поедешь, я тебе дам адрес, и там на первом этаже найдешь, где выдают продукты. Захвати рюкзак, а то в одной руке тяжело будет нести. Паек на целую неделю.

– У меня вещмешок.

– К тебе еще одна просьба. Ты сможешь приходить хотя бы два раза в неделю и читать мне? Я сейчас очень плохо вижу, а для своей книги мне нужно кое-что перечитать. Я буду платить тебе или отдавать часть пайка. Как захочешь.

– Что ты, тетя Варя, зачем? Я и так...

– Не спорь. Это работа, и ты должен получать за нее вознаграждение. Договорились?

– Да, но, право, ни к чему какая-то оплата, мы же родственники.

– Повторяю, не спорь. Я упрямая старуха. Будет так, как я решила.
– И в нотках ее голоса пробилась старобольшевистская твердость.

На обратном пути Володька не раз поправлял вещмешок, оттягивающий спину. Когда приволок все это в теткину квартиру, она, поблагодарив, стала откладывать часть продуктов для него. Володька пробовал протестовать, но тетка не желала ничего слушать.

– Грудинку я не ем, Володя... Жирную рыбу тоже. Это мне не нужно. Крупа у меня осталась...
– и так далее и тому подобное.

Половина принесенного попала в его вещмешок. Это было целое богатство, и хотя чувство некой неловкости присутствовало при этой дележке, все же он был рад, что принесет что-то в дом, тем более никаких прибавок к карточному пайку у него не будет.

Но мать этой радости не разделила, наоборот, возмутилась тем, что Володька принял подношение.

– Ты обязан помочь ей без всякой "благодарности" с ее стороны. Больше этого не делай, - сказала она с необычной для нее резкостью.