Вторая половина книги

Странным и страшным оказался и финал короткой жизни. Спустя пять лет после того, как Каспар Хаузер пришел в Нюрнберг, он был убит при обстоятельствах не менее таинственных, нежели его появление. В 1832 году Каспар Хаузер переехал в город Ансбах, где вдруг исчез во время бала, данного его очередным опекуном. Его нашли в саду, и грудь его была пробита кинжалом. Убийца, нанесший удар прямо в сердце, найден не был.

Одна за другой возникали самые невероятные версии происхождения юноши. Так, по одной из них, Каспар якобы был сыном баденского герцога: младенца похитили и упрятали представители боковой ветви правящего рода, претендовавшей на баденский трон. Эта версия приобретала особый блеск, оттого что престолонаследник приходился внуком самому Бонапарту. Убийство же приобретало черты политического: устранение нежелательного соперника правящей династии.

Остается добавить, что судьба, среди прочих, свела «нюрнбергского Маугли» с государственным советником Фейербахом, отцом пяти знаменитых братьев, самым прославленным из которых был младший – философ Людвиг Фейербах.

***

«Криминалистическая загадка XIX века» постоянно приковывала и приковывает к себе внимание деятелей искусства. История Каспара Хаузера стала сюжетом прекрасного романа Якоба Вассермана «Каспар Хаузер, или Леность сердца», в 2000 году экранизированного американскими кинематографистами; Поль Верлен ему посвятил стихотворение «Каспар Гаузер поёт»:

Я был рожден не в добрый час,

А жить, как все, - лишен я дара.

Молитесь, люди, за Каспара,

Он так несчастен среди вас!^[9]

Вот о романе Вассермана я и хотел бы сейчас поговорить. Вернее, о том, каким страшным пророчеством он стал. Но прежде чем говорить о романе, несколько слов о писателе – ибо судьба его и взгляды не менее важны.

Якоб Вассерман – один из самых ярких представителей «немецко-еврейской» литературы. Пусть такое определение не смущает читателя – в период между двумя мировыми войнами в Европе достаточно активно развивалась еврейская литература на разных языках. Тот самый феномен, с которым сегодня мы сталкиваемся только в Израиле – многоязычная еврейская литература, – был достаточно распространен в Европе. Если бы не Катастрофа европейского еврейства, возможно, эта еврейская литература, создававшаяся на английском, немецком, французском и даже провансальском и фламандском языках, продолжала бы развиваться... То, что это была именно еврейская литература, определялось не только и не столько тематически – в конце концов, на еврейскую тему писалось всегда множество книг, в том числе и антисемитских, – и даже не национальной принадлежностью авторов, сколько мировоззрением авторов и адресатом: европейскими евреями.

История «нюренбергского найденыша» становится для Вассермана поводом к мысленному эксперименту: столкновение личности, причем личности «tabula rasa», «чистой доски», – с обществом. В данном случае понятие «чистота» приобретает как бы двойной смысл – его можно истолковать и как «невинность», и как «незнание». По выходе романа критики и читатели восприняли его как традиционный для германской литературы роман о воспитании этакого немецкого Кандида – Простодушного.

Да, это действительно был эксперимент – но иного рода. Речь шла не просто о воспитании «природного» человека (неудачном эксперименте, с трагическим финалом). Поскольку вассермановский Каспар – отнюдь не Кандид. Хотя и имеет некоторое сходство с воспитанником гуронов, описанным «фернейским затворником».

Начнем с того, что, приняв для романа одну из версий реального «Дела Каспара», Вассерман постоянно, даже навязчиво подчеркивает «высокое» происхождение своего героя:

«Женщина одевает его и ведет в зал, где висит множество зеркал в золоченых рамах… Вот другой зал, он полон книг, а с его сводчатого потолка свешивается гигантская люстра… Они проходят через большие сени, спускаются вниз по огромной лестнице и идут по длинной внутренней галерее… портреты на стенах… Они приближаются ко второй лестнице, ее ступени, как золотые облака, устремляются вверх…» ^[10]

Это отрывки из описания снов Каспара Хаузера, снов, которые он видит регулярно и в которых, согласно Вассерману, раскрываются некоторые картины прошлого нюренбергского найденыша. И значит, Хаузер вырос во дворце, действительно, сказочного великолепия, полном книг и золоченых ступеней-облаков… Правда, наяву Хаузер рассказывает о другом прошлом:

«Сколько Каспар себя помнил, он всегда жил в темной комнате, всегда в одной и той же темной комнате.

<…>

Его темница была тесной и узкой: ему помнится, что как-то раз, раскинув руки, он коснулся двух противоположных стен. А прежде она казалась ему необъятной; незримыми цепями прикованный к своей подстилке, Каспар никогда не покидал угла, в котором спал без сновидений или сонно бодрствовал. Сумерки и полный мрак отличались друг от друга – вот и все, что было ему известно о дне и ночи, он не знал, как их назвать; просыпаясь ночью и вперяя взор в темноту, он уже не видел стен»^[11].

Итак, с одной стороны – мрак, теснота, состояние то ли смерти, то ли предрождения (темница, однажды отверзающаяся и выпускающая героя в мир, – чем не символ материнского лона; фрейдистские символы рассыпаны по роману, ничего удивительного в том нет, вспомним время написания – 1908 год); с другой – роскошный дворец, блеск золота и сияние мудрости (книги).

Кто же он, герой романа Якоба Вассермана?

Придя в обычный мир, Каспар постепенно проходит несколько этапов адаптации (пока назовем это так), причем эти этапы отличны друг от друга и тщательно отобраны Вассерманом.

Простейшее образование, умение говорить, читать и писать, которое ему сообщает уже упоминавшийся Георг Даумер.

Затем – опека некоего барона фон Тухера, аристократа и эстета.

Затем – фрау Бехольд, пытающаяся научить юного «Маугли» искусству любви.

Наконец – солдафон и тоже учитель Квант, во время жизни у которого найденыш и погибает от руки таинственного незнакомца. Прибавим к этому общую опеку, которую осуществляет блестящий юрист, уже упоминавшийся нами Пауль Иоганн Ансельм фон Фейербах: олицетворение Закона. Иными словами – Хаузер проходит адаптацию юридическую, образовательную, эстетическую, эротическую…

Но почему же ни у кого ничего не получилось, почему герой романа не был принят обществом, почему он погибает?

Якоб Вассерман писал свои книги для евреев и о тех проблемах, которые в наибольшей степени волновали евреев Европы вообще и Германии, в частности. Он начинал свое творчество романом «Цирндорфские евреи», а закончил эпическим «Агасфером». Проблемой, находившейся в центре его романов, была проблема национальной и общественной самоидентификации и судьбы еврейского народа. Выходом для евреев, единственным выходом, позволявшим преодолеть «архаику», «окаменелость» традиционного иудаизма и войти в «цивилизованную семью народов» он считал ассимиляцию.

Именно об этом повествует его роман. Каспар Хаузер (не исторический, а романный) проходит последовательно те формы ассимиляции, которые так или иначе пытались пройти до него и после него современники и соплеменники Якоба Вассермана, европейские евреи, – гражданскую и политическую эмансипацию, борцов за которую символизирует Пауль Иоганн Ансельм фон Фейербах, эстетическую, культурную адаптацию, выражаемую бароном фон Тухером; наконец, «биологическую» (назовем ее так) ассимиляцию в объятьях госпожи Бехольд. Все это – во имя бегства из тесной и темной «архаики» иудаизма.