Второе пришествие

– Разве я не сказала, - посмотрела Вера на Введенского.
– Я была все это время с Марией Магдалиной.

– Вот как! Что с ней ты делала?

– Как что? Общалась, гуляла. Мы играли в теннис.

– Она играет в теннис? Насколько я помню, в древней Иудеи кортов не существовало.

– Она научилась недавно. Но уже играет классно. Лучше меня. Хотя я пять лет ходила в секцию. И меня признавали способной.

– Теннис - это хорошо, но о чем вы говорили?

Вера задумалась.

– О многом. Почти обо всем. Она такая классная!

Введенский посмотрел на Веру. Раньше он не слышал от нее таких слов, она бы посчитала их вульгарными.

– Но о чем конкретно?

– Она продолжала мне рассказывать об их романе. Даже поделилась некоторыми интимными подробностями.

Введенскому вдруг стало жарко.

– И что за подробности?

– Не могу с тобой поделиться, это не мои секреты. Я пообещала ей молчать о них.

– Нет, значит, нет. Но этим ваши разговоры и ограничились?

– Что ты, совсем нет. Я лучше стала понимать Его. Вернее, не так. Раньше я ничего не понимала, хотя думала, что понимала.

– Что же ты поняла?

– Он действительно хотел изменить мир. Бог не может хотеть ничего другого. Но Он слишком поздно понял, что мир не меняется. Или меняется очень долго и тяжело. И требуются совсем иные усилия и другие способы. Не такие, как Он избрал.

– Разве Он не ведал этого с самого начала?

– В том-то и дело, что нет. Он многого не знал или не совсем правильно понимал.

– Странно, - задумчиво протянул Введенский.
– Мы все воспитаны на мысли, что Боги не ошибаются, что они знают все и обо всем. Но если это не так, в чем же тогда смысл божества?

– Я тоже задала ей этот вопрос.

– Что же ответила Мария Магдалина?

– Она сказала...
– Вера замолчала и задумалась.
– Она сказала, что Бог нужен для того, чтобы человеку было бы куда тянуться. Бог - это наша глубина, которую мы должны сами открыть и высота, на которую должны подняться.

– И все?

– Этого мало?

– Не знаю. Я всегда о Боге думал по-другому. Я его представлял...
– Введенский замолчал.
– Знаешь, я вдруг сейчас поймал себя на мысли, что на самом деле никак Его не представлял. Без конца слышал это слово, сам его повторял бесконечно, а вот по-настоящему задуматься об его значении как-то так и не удосужился. И боюсь, не я один. Это распространено повсеместно.

– Удивительно, Марк, но у меня тоже возникают похожие мысли.

– Это не удивительно, а закономерно. Мы же познакомились с живым Богом. Раньше бы я думал, что такая встреча вызовет во мне гигантское потрясение. А сейчас я почти спокоен. Даже не понимаю, что со мной происходит. Просто у меня появился еще один знакомый с редким именем Иисус Христос.

– Может, мы еще не в состоянии оценить всю грандиозность события?
– предположила Вера.
– Все выглядит уж слишком обыденно.

– Возможно, - согласился Введенский.
– Но все же мне кажется, не все так просто.

– Кстати, Он просил тебя к Нему заглянуть, если у тебя есть время, - произнесла Вера.

– Он спрашивает, есть ли для Него у меня время? Непостижимо.

– Он очень тактичный и щепетильный. В отличие от его окружения.

– Тебе оно не нравится?

– Не все. Некоторые апостолы чересчур шумные и не слишком образованные. У меня даже не возникает желания общаться с ними.

– Что делать, это в основном простые люди. Рыбаки, горожане, есть мытарь. Университетов никто из них не кончал. Тем более не защищал диссертаций на богословские темы.

– Мне не нравится твой юмор, Марк.

– Не вижу в нем ничего страшного. Критиковать апостолов можно, а подшучивать над ними нельзя? Это, Вера, не логично.

Она задумалась.

– Согласна с тобой. Когда ты поедешь к Нему?

– Завтра с утра. Заставлять ждать Бога - это вверх непочтительности. А ты?

– Поеду домой. Родители заждались. Завтра же праздник - Троица.

– Ты расскажешь им о том, где и с кем проводила время?

– Не знаю, - послу паузы произнесла Вера.
– Я должна обо всем подумать. У меня голова кругом идет.

– Тогда до свидания, Вера.

– До свидания, Марк.

16.

Утром, встав и быстро слегка позавтракав, Введенский отправился в путь. По дороге он думал о том, сказать ли Ему о своем намерении написать про Него книгу? Как он отнесется к такой идеи? Может, лучше наблюдать за Ним, не сообщая ему об этом? Так будет все происходить естественней. Он, Введенский, может описать свои наблюдения. Пока больше ни у кого в мире нет такой возможности.

Но принять окончательного решения он так и не смог. Ладно, посмотрим по обстоятельствам.

На этот раз все были на месте. Причем, судя по их виду, они готовились куда-то идти.

– Вы, Марк, пришли очень вовремя. Мы как раз собирались ехать.

– Могу узнать, куда?

– Разумеется. Сегодня же, если не ошибаюсь, Троица или Пятидесятница.

– "Внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать" - процитировал Введенский.

Иисус улыбнулся.

– Все было не столь ужасно, но об этом как-нибудь потом. Но с тех пор мы, в самом деле, можем говорить на всех языках. Мы хотим посмотреть, как служат этот праздник в храмах. Мы вообще с самого начала хотели совершить экскурсию по церквям. А сегодня как раз подходящий день. Поедете с нами.

– Разумеется.

– Тогда идемте к машинам.

Еще когда Введенский шел к дому, он заметил рядом с ним стоящий пикап. В него и села вся кампания. Мест хватило всем. К некоторому его удивлению место за рулем занял Иисус. Введенский же оказался сидящим рядом с Марии Магдалиной. Он сознательно это сделал, ему хотелось поговорить с ней о Вере.

– Иисус водит машину? - негромко поинтересовался Введенский.

– С недавнего времени, - так же тихо ответила Магдалина.
– Ему это занятие безумно нравится.

– Напрасно он это затеял, - услышал почти над своим ухом не самый приятный голос Введенский.

Он повернулся и увидел, что на соседнем сиденье расположился апостол Павел.

– Почему?
– не удержался от вопроса Введенский.

– Не по чину Йешуе заниматься таким делом. У нас достаточно других для этого, - важно проговорил апостол Павел.