Второгодка. Книга 5. Презренный металл

— Прекрасно, — кивнул я. — Огромная радость услышать эти слова, так же, как и увидеть вас. Большое спасибо, что встретились со мной. Я желаю вам всяческих успехов, благополучия, личных побед, процветания, счастья, радости, любви побольше и нескончаемых наслаждений.

— Нахал, — ответил он.

— Ну видите, я к вам со всем сердцем, а вы… Ладно, Давид Михайлович, мне пора. Рад был с вами повидаться. Как только у меня что-то появится, я немедленно вас проинформирую. Но это точно будет не на этой неделе и ещё не на следующей, мне кажется.

— У тебя всего пять дней, — твёрдо заявил он.

На это я отвечать не стал и молча вышел из прекрасного заведения, где подают элитный кофе по цене тысяча двести рублей за чашку. Выйдя из кофейни, я прошёл к своей машине, сел за руль, но прежде чем выезжать, позвонил Варваре.

— Слушаю, — ответила она, как всегда, довольно быстро.

— Варвара Александровна, желаю вам доброго вечера, — сказал я. — Я только что встречался с вашим представителем.

— С кем это? — хмуро спросила она. — С Нюткиным?

— Именно, с Нюткиным. Хочу вам сказать кое-что вот прямо от души, очень хочу. Ну и глупость же вы совершили, сообщив о наших отношениях этому достойному человеку. Несусветную глупость, Варвара Александровна, что совершенно не согласуется с тем, что я о вас слышал раньше. Как известно, что знают двое, знает и свинья, а что знают двое и Нюткин, это вообще перестаёт быть секретом. Наверняка уже вся областная администрация в курсе ваших дел. А я, между тем, предупреждал вас о том, чтобы вы соблюдали конфиденциальность.

— Я так не думаю, — жёстко сказала она и хмыкнула в трубку. — Это не глупость привлечь его, а ход. Теперь ты стал законной целью для многих людей. И на тебя началась охота. И только я смогу остановить эту охоту. Или делай, что обещал, или тебе конец.

— Кажется, вы сами не понимаете, что говорите, Варвара Александровна. Боюсь, что после того, как вы нарушили соглашение, мои обязательства перед вами становятся недействительными.

— Не было никаких соглашений, — как топором рубанула она. — Было и есть моё законное требование. И если ты его не выполнишь…

— Это требование не является законным. Очнитесь. Я сделал вам сказочное предложение, о котором вы даже мечтать не смели. Но теперь всё. Теперь все вопросы я буду решать с Нюткиным, Варвара Александровна. А вам, боюсь, лучше укрыться где-нибудь в укреплённом месте, потому что эта охота, которую вы запустили якобы на меня, может закончиться печально для вас самой.

— Или делай, что обещал, или тебе конец, — потеряв терпение, повысила она голос.

— Всего доброго, Варвара Александровна. Надеюсь, что больше вас никогда не услышу.

— Напрасно наде…

Я отключился.

На самом деле я был вне себя. Идиотка, тупица, самонадеянная дура! Теперь, когда из-за Нюткина все узнают о моём предложении начнётся буря. И даже если бы у меня в настоящий момент были эти самые акции, никто не позволил бы ей выкупить эту долю. Это слишком лакомый кусок для многих, для людей гораздо более сильных, чем она. Так что всех просто бы перестреляли.

Я был уверен, что такие люди имелись и в администрации, тот же зам по безопасности, я о нём кое-что почитал, он был ещё тот бармалей. И боюсь, Садык рассчитывал на это же, но только не на выкуп долей, а на бесплатную прихватизацию. И его аппетит, в таком случае, распространялся не на тридцать процентов «РФПК-Инвест», а вообще на всё, нажитое непосильным трудом Никиты и Ширяя. А может быть, и их дружками.

* * *

Утром я позвонил Юле Салиховой.

— Юля Андреевна, здрасьте. Это ваш ученик Сергей Краснов.

— Привет, Серёжа, я тебя узнала. Что у тебя, как дела? Как ты там справляешься без мамы? Я сама хотела тебе позвонить, спросить, может быть, помочь чем-то надо?

— Спасибо, — усмехнулся я. — Мама уже приедет скоро. Не беспокойтесь. Я хотел с вами поговорить.

— О чём? Тебя что-то беспокоит?

— Да, беспокоит, и я хочу лично встретиться. С глазу на глаз. Могу сейчас подъехать?

— Ну… давай, — немного удивлённо ответила она. — А где ты сейчас?

— Я сейчас дома. Скажите мне свой адрес, и я быстренько подскочу.

Она продиктовала. Я предварительно выглянул в окно, как параноик, вышел во двор, сел в свой бэтмен-мобиль и погнал к Юле.

Через пятнадцать минут уже стоял перед дверью её подъезда и нажимал на домофоне решёточку и номер квартиры. Домофон запиликал громко, чтобы, если кто-то даже и спал, немедленно проснулся. Замок щёлкнул. Я оказался внутри подъезда старой хрущёвки. Ремонта здесь давно не было. Было не очень чисто, но в принципе терпимо.

— Проходи. Что это у тебя?

— Это? Пирожные из «Пионера». Лучшие в городе.

— Мне?

— Ну конечно, Юлия Андреевна, кому же ещё? — усмехнулся я.

По пути я заскочил в кондитерскую и купил ей несколько эффектных и красивых штуковин.

— Какой ты искуситель! Ты разве не знаешь, что женщинам нельзя дарить пирожные?

— Серьёзно? Я думал наоборот. Нужно дарить пирожные, цветы, шампанское, ну и всякое такое. С намёком на сладкое.

Она засмеялась:

— Ну, пойдём на кухню тогда, будем чай пить.

Кухонька оказалась небольшой. Всё было чистенько, аккуратненько, но ремонт уже давно просился. Гарнитур был древним, плитка древней, всё было древним. Но Юля постаралась вдохнуть в квартиру уют. Развесила сувенирные картинки, швейцарские часы с кукушкой, керамические декоративные тарелки. Стены в кухне были несколько перегружены всеми этими украшениями. Да и магнитики на холодильнике тоже добавляли ряби в глазах.

Хозяйка поставила чайник, достала чашки, вытащила из коробки пирожные на большое красивое блюдо, поставила на стол, села напротив меня.

— Юлия Андреевна, хочу задать пару вопросов.

— О как! — смеялась она. — Ты прям следователь. Ладно, давай. Чего, представляться? Дату рождения надо? Паспортные данные?

Мне показалось, что она вдруг заволновалась.

— Нет, разговор-то частный, без протокола, — подыграл я ей.

— Ну, уже хорошо.

— Хочу поговорить с вами о пятнадцатом марта тысяча девятьсот девяносто пятого года. Дне, когда вы попали в жуткую передрягу.

Она окаменела. Лицо её сделалось белым, как у мраморной Венеры. И она, не мигая, уставилась на меня.