Второгодка. Книга 5. Презренный металл

— Вы кому-нибудь рассказывали в своей жизни об этом происшествии?

Она молча покачала головой.

— Это очень разумно. Вы говорили, что после тех событий уехали из города.

— Да, — растеряно кивнула она. — Забрала дочь и убежала. В ту же ночь рванула в Новосибирск. Всё бросила. Вообще всё. Схватила ребёнка и умчалась. Там всё с нуля начинала. Двадцать лет прожила.

— Почему решили вернуться?

— Да как-то там всё разладилось. Дочь уже стала взрослой. Нужно было где-то жить и ей, и мне. У меня здесь была вот эта квартира.

— А что с ней было все эти годы? Вы её сдавали?

— Сдавала. Попросила знакомых, они присматривали. Очень хорошие люди…

Значит, Никитос знал про хату. Сто процентов. Держал её на контроле, знал, что никуда она не денется.

— Кто тебе сказал? — Нахмурилась Салихова. — Откуда ты об этом знаешь? Как ты узнал?

— Кто мне сказал? Роза Каримовна. Она была подругой Калякина, а он был другом Бешметова.

— Ну и что? — нахмурилась Юля. — Калякин-то как мог об этом узнать?

— Ну, наверное, Бешметов не умер сразу. Успел что-то рассказать. Я не знаю.

— Но если это так, значит, мог знать кто-то ещё?

— Не думаю. Роза умела хранить секреты, а Калякин… и Калякин тоже…

— Знакомая фамилия…

— И он, и Роза уже мертвы. Никто больше не знает, Юля. Только я и Никитос. И меня это беспокоит.

— Почему? — испуганно спросила она.

— Я хочу знать, обращал ли он на тебя внимание после того, как ты снова вернулась из Новосибирска?

— Нет, — нахмурилась она.

— А когда вы встретились в школе, как это произошло?

— Обычно. Он меня даже не узнал.

— А ты не представлялась? — уточнил я.

— Нет, я просто присутствовала при его встрече с классным руководителем Матвея. Я тогда только вышла на работу, ещё была новенькая в школе. Да и… имя и фамилия у меня распространённые… Таких миллион. Стал бы он помнить, какую-то ларёчницу.

— Ну, а ты как отреагировала на его появление?

— Ну, я его не сразу даже узнала. Потом, когда сопоставила…

— Да ладно, — воскликнул я с сомнением в голосе, — я не поверю, что ты его не узнала. Он же… почти не изменился.

— А ты откуда знаешь?

— Ну, я видел его молодого. Роза показывала фотографию.

— Нет, он точно, абсолютно точно меня не узнал, — покачала она головой.

— Но ты не выдала, что узнала его?

— Нет. И я не выдала.

Ну-ну… Не узнал он тебя, рассказывай, подруга. Никитос-то тебя сразу узнал. Будь спокойна. Сто процентов. Просто не стал дёргаться.

— Послушай, я сильно изменилась. Не помолодела. Сейчас я выгляжу совсем иначе. Не так, как в молодости.

Но я-то понял, кто ты такая, сразу, как только увидел…

— И потом… я же ничего не видела… кто кого убивал. В чём бы я могла его обвинить? В том, что он бросил меня в яму? Но это даже не он бросал! К тому же, то, что человека бросили в яму… сколько таких случаев было, чтобы просто попугать? Как это квалифицируется? Хулиганство или что там? По такой статье уже давным-давно вышли все сроки давности. Понимаешь, я никакой опасности для него не представляю. И как, и от чьей руки погиб Сергей Бешметов, я лично не видела. Я уехала.

— Хорошо, Юль, хорошо. Ты погоди, не нервничай. Я полностью с тобой согласен. Ты не представляешь для него никакой опасности. Для тебя, с его стороны, тоже нет никакой опасности.

— Зачем ты тогда всё это начал?

— Просто я хотел убедиться, что всё так, как ты говоришь и больше никто о том деле не знает.

На самом деле, если припечёт, и вдруг какой-нибудь судья решит возобновить дело Бешметова, то любые свидетельские показания, особенно человека, который едва не стал жертвой, будут иметь определённую ценность. Поэтому, дорогая моя, в случае, если припрёт, он тебя устранит, как слабое звено. Без всяких сантиментов… Разумеется, ничего этого я ей не сказал. Наоборот, одобряюще похлопал по руке.

— Юлия Андреевна, извините, что напугал и обеспокоил вас. Просто, когда я узнал и всё это сопоставил…

— Когда ты узнал?

— Ну, некоторое время назад, конечно, да. Просто не решался раньше говорить об этом.

— Ну и не надо было говорить. Только сердце растревожил…

— Да нормально всё. Тридцать лет прошло. Просто старайтесь подальше держаться. И от Матвея, и от встреч с его отцом, даже на школьные темы. Зачем вам это? Да, наверное, и неприятно его видеть каждый раз. Кстати, как там ваша дочь?

— Нормально… — нахмурилась Юля. — А что?

— А вы-то к ней не собираетесь переезжать? Всё-таки Новосибирск большой город, большие возможности. Она там, вы здесь.

— Ну, я ей пока не нужна. Сама без неё тоже пока справляюсь. Так что нет, не собираюсь. А на старости лет посмотрим. На каникулах сейчас съезжу на пару дней…

Мы попили чай, поели пирожные, и я откланялся.

* * *

После разговора с Юлей я поехал в кафешку на встречу с Петей. Последние дни я мотался из точки в точку, как белка в колесе. Нужно было вечером встретиться с Жанной и поехать к ней, и ненадолго забыть все эти дурацкие дела. Мне всегда помогало справляться с текучкой, с проблемами, дурацкими и муторными задачами, когда знал, что в конце ждёт награда, хотя бы даже небольшая. Ну, а в случае с Жанной награда могла быть очень немаленькой, если, конечно, она будет в настроении.

— Здорово, Крас! — подмигнул мне Петя. — Как жизнь молодая?

— Жись только держись, как говорит мой сосед, а он человек опытный.

— Ну что, отдохнул от дел?

Я засмеялся:

— Да уж, отдохнул. Устал отдыхать. Все бока пролежал.

— О, это плохо, брат. Это плохо. Особенно, в твоём возрасте. Нужно движение. Надо больше двигаться, заводить знакомства, контакты, понимаешь? Это всё тебе поможет в жизни.

— Ладно, — хмыкнул я. — Постараюсь, Пётр Алексеевич. Так и сделаем. А что у вас новенького?

— Новенького? Много чего, брат, много чего. В тот раз, благодаря тебе, мы хорошенько распотрошили осиное гнездо. Но сейчас они потихонечку оклемались и пытаются налаживать жизнь без прежних вождей.

— Ну что же, — пожал я плечами. — Процесс естественный. Как говорится, вода дырочку найдёт.

— Точно, точно. Молодец, что понимаешь. Ну, а раз понимаешь… пора браться за дело.

— Я сейчас немного занят, честно говоря. На работу устроился. В «РФПК Инвест». Здесь вот, неподалёку.