Вырождение международного правового порядка? Реабилитация права и политических возможностей

Есть авторы, вроде Кристофера Куэйе, которые игнорируют советскую роль в продвижении юридического права на самоопределение или поддержке национально-освободительных движений 167 . Но, вот, Галия Голан, хотя, по-видимому, и не отдающая отчёт в важности международного права, написала в контексте национально-освободительных движений что «термином, предпочитаемым Советами [для „независимости“] как общей, всеохватывающей цели, было „самоопределение“» 168 . Её книга демонстрирует огромные ресурсы, вложенные СССР в поддержку всевозможных национально-освободительных движений в Третьем мире. Составленные ею таблицы перечисляют 43 движения в 26-ти странах и 13 инструментов «советской деятельности» 169 . Роджер Канет отметил, что «советская торговля с развивающимися странами выросла более чем в одиннадцать раз с 1955 г. до 1970 г.». В 1970 г. она увеличилась ещё на 15,7 % 170 . Далее, Бхабани Сен Гупта указал, что «культивируя дружественные и жизнеспособные силы, Советский Союз постоянно старался удовлетворить некоторые из осязаемых нужд властных элит обществ Третьего мира. В Южной Азии он вызвался предоставить помощь программам индустриализации в Индии, для которых индийцы не могли добыть ресурсы ни внутри страны, ни у западных наций…» 171 .

167

Quaye (1991).

168

Golan (1988) p. 136.

169

Golan (1988) pp. 262–267.

170

Kanet (1974) p. 1.

171

Gupta (1974) p. 123.

Я настаивал бы, вопреки этим авторам, что это не в результате советской пропаганды, а по развитой усилиями СССР и его союзников логике нового международного права народ, имеющий право на самоопределение и сталкивающийся с агрессивными попытками отрицать это право, получил право на самозащиту по статье 51 Устава и статус субъекта международного права во всех отношениях. Так, Португалия тогда вела войну против народов Анголы и Мозамбика; эти народы были поэтому жертвами агрессии и пользовались правом на самозащиту, а третьи государства имели право и долг прийти им на помощь 172 . Г. И. Тункин, годом ранее, в более формальной статье, защищая сомнительный концепт «пролетарского интернационализма», также связал «борьбу за мир во всём мире и безопасность» с «борьбой за свободу и независимость народов», сославшись именно на Резолюцию 1514 (XV) 173 .

172

Блищенко (1968), сс. 76—77.

173

Тункин (1967), с. 145.

Вьетнам и «Пражская весна»: дальнейшие противоречия в самоопределении

Год 1968-й был не только годом советского вторжения в Чехословакию, но также и решающим моментом в той войне, которую США вели во Вьетнаме. Вторжение в Чехословакию происходило на фоне возникновения нового «социалистического международного права», с новым подходом к традиционным концепциям суверенитета. Г. И. Тункин издал пересмотренное второе издание своего учебника по международному праву 174 . Согласно Тункину, как казалось комментаторам в Соединённых Штатах, новая советская позиция может быть возведена к заключению Пашуканиса в 1920-х, что Советский Союз может использовать и использует общепринятые нормы внутреннего и международного права как в государственной администрации, так и в осуществлении отношений с иностранными государствами. Через такую практику буржуазные нормы получили новое социалистическое содержание 175 .

174

Тункин (1970).

175

Hazard (1971) p. 143.

Относительно чехословацких событий Тункин утверждал, что они были логическим продолжением концепции, уже разработанной и применённой в Венгрии в 1956 г. Это было законным предотвращением вторжения капиталистического влияния в социалистическое государство 176 . Рамки международного права обеспечены анализом концепции суверенитета. Тункин отметил, что как общее, так и социалистическое, международное право уважает концепцию «суверенитета», но заключил, что это уважение — неодинаково в двух системах 177 . Социалистические государства будут настаивать на уважении к этому принципу, как он понимается в общем международном праве, когда речь идёт об отношениях между ними и капиталистическими государствами, чтобы воспрепятствовать капиталистическим государствам вмешиваться во внутренние дела социалистических государств, но, что касается взаимоотношений социалистических государств, концепция суверенитета разработана в концептуальных рамках «пролетарского интернационализма». Его переводчик, Уильям Батлер, прокомментировал: «Советское вторжение в Чехословакию явно было трудным моментом для его подхода к международному праву, и его отношение к „социалистическому международному праву“ кажется, справедливо или нет, менее чем восторженным» 178 .

176

Тункин (1970а), с. 493, цит. в: Hazard (1971) p. 145.

177

Тункин (1970), с. 495.

178

Butler (2002) p. 394.

Аргументам Тункина следует противопоставить то, что смог написать в том же году американский специалист Алвин Фриман:

«В годы после Второй мировой войны демонстрировался возрастающий интерес к той степени, до которой советская теория и практика могли повлиять на развитие международного права. Это следует ожидать ввиду положения и силы, которыми СССР стал пользоваться в мировом сообществе» 179 .

Фриман осудил то, что он видел как «политическую догму, облачённую в фальшивое юридическое убранство», а именно официальную советскую доктрину «мирного сосуществования». Он сослался, как и многие американские специалисты того периода и как президент Кеннеди в своих выступлениях после инаугурации, на обращение Хрущёва к партийной аудитории 6 января 1961 г. 180 Тот утверждал, что «имеет место величайший подъём антиимпериалистических, национально-освободительных революций» 181 , и оговаривал, что «коммунисты целиком и полностью поддерживают такие справедливые войны и идут в первых рядах народов, ведущих освободительную борьбу» 182 .

179

Freeman (1968) pp. 710–711.

180

Цит. в: American Bar Association (1964) Peaceful Coexistence: A Communist Blueprint for Victory, 14.

181

Хрущёв (1961), с. 6.

182

Хрущёв (1961), с. 20.

Воздействие слов Хрущёва чувствовалось в самих США и в их последующей политике:

«Речь, опубликованная в советской прессе всего за два дня до того, как новоизбранный президент Джон Кеннеди принял присягу, оказала глубокое воздействие на новую администрацию, расценившую её как предзнаменование войн. Кеннеди и его советники заключили, что „Холодная война“ вступила в новую фазу, которая будет проходить в Третьем мире и характеризоваться партизанскими войнами. Соответственно, они стремились повысить способность нации вести встречную контрповстанческую войну, значительно расширив армейский спецназ, контингент „зелёных беретов“. Перед тем, как пасть жертвой покушения в Далласе в 1963 г. Кеннеди отправил более 16 000 из них в Южный Вьетнам для участия именно в таком конфликте. Война за Третий мир и новая фаза „Холодной войны“ пошли всерьёз» 183 .

183

Speed (2005).

Эта речь вполне может быть недостоверной; я не смог отыскать конкретную ссылку. Но есть все причины полагать, что её воздействие было таким, как описано выше,— и на исследователей также. Для Фримана, притом, что в 1968 г. было возможно согласование взаимоприемлемых принципов, не было возможно никакое продвижение в международном праве, пока «Советский Союз не готов будет отказаться от своей мессианской, маниакальной поддержки доктрины мировой революции» 184 . Фриман писал, конечно, в разгар Вьетнамской войны: он возмущался, что преграда в виде дирижируемого СССР общественного мнения «…фактически блокировала применение Соединёнными Штатами слезоточивого газа, где оно было в интересах гуманного обращения с гражданским населением» 185 .

184

Freeman (1968) p. 722.

185

Freeman (1968) p. 720.

Ведущие советские специалисты были, в конечном счёте, должны отказаться как от позитивизма, так и от революционного содержания самоопределения. В 1991 г., как раз перед роспуском СССР, используя новый язык «перестройки», «общечеловеческих ценностей» и «общего европейского дома», Блищенко также предлагал «…пересмотреть принятую нами периодизацию современной истории международного права и вести отсчёт его становления не с Октября 1917 г., как это было ранее, а с Французской буржуазной революции, впервые выдвинувшей такие общепризнанные нормы и принципы международного права, как право народов на самоопределение, права человека, территориальное разграничение» 186 .

186

Блищенко (1991), сс. 135—136.

Однако, принцип, а затем право, самоопределения, играли, с моей точки зрения, намного более существенную роль и в своих практических эффектах для международного строя, и как «отвратительный Другой» советского позитивизма в международном праве.

Этот парадоксальный, диалектический аспект советского международного права полностью упущен Мьевилем. Этим, надо сказать, он занимает своё место в прочной традиции критики «социалистического права». Мне кажется, радикальная переработка вклада Пашуканиса необходима для удовлетворительной оценки роли права в мире, в котором капитализм — как ему и следовало, и как предсказывал Маркс — распространился повсеместно. Вместе с взаимозависимостью росла турбулентность. Иракская авантюра — неотразимый пример не всемогущества власти США, а её радикальных ограничений и неукротимости человеческого духа.

Что Мьевиль вполне справедливо извлекает из Пашуканиса — это называемое им «материализмом», а именно решающее значение экономического и политического исследования при аналитическом рассмотрении развития права, памятуя о реальном существовании и относительной автономии последнего как постоянного, но вечно изменчивого аспекта человеческого существования — подобно религии, с который, как человеческий конструкт, оно имеет так много общего.

Самоопределение народов в международном плане достигло статуса права в контексте деколонизации и — совершенно парадоксальной и лицемерной — советской поддержки как самого принципа, так и национально-освободительных движений. Это — правовая норма, поистине столп международного права.

Заключение — и другой взгляд

А сейчас я хотел бы предложить альтернативу неуклонно пессимистическому взгляду Чайны Мьевиля на послевоенные движения за деколонизацию и «права народов», особенно право на самоопределение и право на развитие — Новый международный экономический порядок, который он мельком упоминает.

Здесь можно привести совершенно диалектический довод. Несомненно, что движениям за свободу колоний и деколонизацию, как показано выше, жёстко противостояли все империалистические державы. В каждом случае — Франция во Вьетнаме и Алжире, Британия в Кении и Малайзии, США, доныне, в Пуэрто-Рико, Португалия в Мозамбике и Анголе, опыт ЮАР и Израиля — ответ империализма был свиреп и кровав. Недостаточно отметить, что некоторые из них сами стали мелкими империалистами или многообразно прислуживали бывшей колониальной державе.