Выученные уроки

До конца каникул остается пара дней, и я уже более чем готова вернуться в школу подальше от всего этого. Хотела бы я, чтобы мои братья не были такими истеричками и повели себя нормально хоть раз, может быть тогда я не была бы так несчастна здесь, в этой тишине. Это раздражает, и я это ненавижу. Это продолжалось постоянно, так что я более чем немного шокирована, когда из своей комнаты появилась мама и спросила, не хочу ли я сходить за покупками.

— За какими покупками? — скептически спрашиваю я.

— За одеждой, конечно! — говорит она со смехотворным фальшивым энтузиазмом, который сразу же мне подсказывает, что это ловушка.

Но все равно я обожаю покупки.

Мы оказываемся в магловском Лондоне, что меня вполне устраивает. Я рада, что, когда мама сказала «одежда», она имела в виду одежду, а не мантии. Я чувствую близкую привязанность к магловской одежде и чем дороже, тем лучше. В Лондоне полно самых роскошных магазинов в мире. Каждый знаменитый дизайнер на свете держит тут магазин, и я абсолютно точно это обожаю. Я могу часы проводить, просто ходя вокруг магазинов и глядя в витрины, но конечно, когда я покупаю вещи, я еще счастливее.

На самом деле я просто в эйфории!

Мама обычно не любит делать со мной покупки в этих местах. Она считает их слишком экстравагантными и любит бросаться словами вроде «слишком потакает» и «испорченная». Но иногда, время от времени, мы вместе транжирим деньги и устраиваем такой магазинный кутеж. Очень редко.

Похоже, сегодня один из таких случаев.

— Как тебе это? — спросила я, выходя из примерочной Koh Samui, моего самого любимого места на земле. Я до сих пор помню, как впервые тут побывала. Мне было шесть, и конечно, за мной приглядывала тетя Флер (кто бы еще привел меня в магазин вместо парка?). Я влюбилась, а сейчас я на нем просто помешана.

— По-моему, оно старовато, — мрачно сказала мама.

— Старовато? Мам, Френчи Маклюр — одна из самых новых восходящих звезд дизайна в городе!

— Не дизайн, Лили. Это длина тебя старит. Ты в ней выглядишь на двадцать.

— И? — я полюбовалась собой в зеркале во всю стену. — Что с этим не так?

— С этим не так то, что тебе тринадцать, — немедленно ответила она, вставая за моей спиной и подтягивая вверх широкий вырез платья.

— Через две недели мне будет четырнадцать.

Ее это даже не развлекло.

— Следующее.

Я закатила глаза, но не стала утруждаться и спорить. Вместо этого я бросилась назад в примерочную, аккуратно сняла первое платье и надела второе. Это винтажный дизайн, и конечно, это значит, ни у кого в школе такого не будет, У Триши Панабекер такого не будет, и это ее совершенно взбесит, когда она меня в нем увидит. Конечно, у меня нет ни малейшей идеи, куда я могу надеть такое платье в школе, но уверена, что я что-нибудь придумаю.

Оно сидит идеально, и я не могу не улыбаться своему отражению. Я не люблю думать, что я тщеславная, но думаю, что я хорошенькая. И я как бы люблю зеркала. Ал говорит, что я не могу ложкой воспользоваться без того, чтобы не посмотреться в нее. Да, это ужасная привычка, конечно, но я не думаю, что могу что-то с этим сделать.

Похоже, мама одобряет это платье куда больше предыдущего. Она улыбается мне, когда я ей его демонстрирую, крутясь на месте и показываясь со всех сторон.

— Ну? — жадно спросила я. — Что ты думаешь?

— Я думаю, оно красивое, — честно отвечает она. — Тебе оно нравится?

— Я его обожаю, — серьезно сказала я, настолько счастливая от того, что наконец-то мне по размеру взрослая одежда (взрослая одежда маленького размера, но все равно), которую я теперь могу по-настоящему примерить, а не просто смотреть на нее и прикидывать, какие сумочки и украшения к ней подходят. Мама посмотрела этикетку, и ее глаза немного округлились:

— Четыреста фунтов? Лили, оно даже не новое.

— Это винтаж, — тут же поправила ее я. — И это значит, что ни у кого такого нет, мам. Пожалуйста? — я посмотрела на нее своим самым жалостливым взглядом, добавляя трепетание ресницами. Если бы папа был здесь, у меня уже сейчас было бы платье, туфли и подходящая сумочка.

А вот с мамой труднее. Может быть сегодня она в очень подарочном настроении, потому что она, наконец, уступает и велит мне снять платье, потому что она его покупает. У нее явно какие-то скрытые мотивы, но я не могу заставить себя об этом волноваться, так что снимаю платье, осторожно вешаю его назад на вешалку и надеваю джинсы. Я почти взвизгнула, когда выскочила из примерочной и протянула его. Мама рассеяно взяла платье, разглядывая туфли на довольно высоких каблуках для себя.

— Не надо, — серьезно сказала я. — Ты никогда не сможешь на них нормально ходить.

Она прямо посмотрела на меня, потом сузила глаза и, поддразнивая, толкнула:

— Я умею ходить на каблуках, вот увидишь.

— Не на таких.

Мама закатила глаза, и мы пошли к прилавку, но по пути я уговорила ее на парочку сережек и подходящий к ним браслет, которые идеально подходили к платью. По дороге из магазина я испытала просто приступ любви к своей маме (наверное, вызванный товарами на четыреста шестьдесят фунтов в моей сумке). Я схватила ее за руку и крепко обняла.

— Ты самая лучшая мама во всей Вселенной!

Она засмеялась, ни разу не купившись, но согласившись с этим.

— Только помни, когда я состарюсь, за мной кто-то должен будет приглядеть.

Следующий час мы провели, просто прогуливаясь по улицам, разговаривая и смеясь. Это было довольно весело, учитывая, что обычно я стараюсь избегать с ней каких-либо разговоров. Она со мной ужасно мила, думаю, чтобы скрасить то, что они с папой разрушают наши жизни. Ну ладно, я буду первая, кто признается, что меня легко купить.

Я делаю предложение, хотя почти уверена, что она не согласится.

— Может, зайдем в министерство?

Она странно смотрела на меня, пока мы проходили мимо группы туристов, позирующих на фоне станции метро Ковент Гарден.

— Почему ты хочешь зайти в министерство?

Я невозмутимо пожала плечами:

— Я не знаю, я просто давно не видела папу, и каникулы уже почти кончились.

Она почувствовала себя виноватой, я могу сказать это по ее взгляду. Она не хочет идти в министерство, но она не скажет мне, что я не могу навестить своего отца. Это будет нечестно и по-детски, и, судя по ее настрою, именно так вести себя она не собирается.

Иногда с родителями даже слишком легко.

Мама аппарирует нас к входу для посетителей, и мы обе как можно незаметнее проникаем в телефонную будку. Она нервно вздрагивала, пока мы шли к министерству, а когда мы дошли до ужасно суматошного главного входа, она бессознательно поправила свою куртку и пригладила волосы. Я постаралась спрятать улыбку.

Папин кабинет на несколько этажей ниже, и я уверена, что мама специально так медленно идет, только бы отложить неминуемую встречу. Я не знаю, чего жду, но я рада увидеть все, чтобы это не было. Я не верю, что они не любят друг друга, и, если они просто начнут проводить время вместе, уверена, они это поймут. Вся их идея с разъездом, чтобы «все поправить» просто кусок дерьма, и они оба это знают. Или, по крайней мере, я это знаю. А если они не знают, то скоро поймут.