Выученные уроки

— Так, разве это не моя любимая сестренка?

Мы обе почти подпрыгнули, когда дядя Рон подкрался сзади. Мама сразу повернулась и шлепнула его, что было довольно забавно.

— И что же вас обеих сюда привело? — спросил он, обнимая нас за плечи, пока мы проходили мимо рядов столов и полок.

Мама ответила одним простым словом:

— Лили.

Он посмотрел на меня, и я невинно улыбнулась. Он с подозрением разглядывал меня с секунду, а потом покачал головой.

— Ох, Лили. Ты ведь не встречаешься с какими-нибудь белобрысыми малфойскими дьявольскими сынками, а?

— Такой только один, — я снова мило сверкнула зубами. — И моя кузина перехватила его первой.

Дядя Рон тут же страшно покраснел и потемнел лицом. Это смешно. Мама, похоже, тоже так думает, потому что она громко прыснула с другой от него стороны. Он тут же повернулся к ней, чтобы расстрелять взглядом, но, несмотря на не слишком старательные попытки, она не смогла сдержать еще нескольких смешков, упавших с ее губ.

— Какого черта ты находишь это смешным? — тихо потребовал он ответа.

Мама лишь покачала головой:

— Я в это не ввязываюсь, — пообещала она, хотя не могла скрыть веселой улыбки.

Секретарша заметила нас и мило помахала, прежде чем нажать кнопочку на столе. Папин голос ответил на звонок, и она спокойно сказала:

— Мистер Поттер, ваша дочь и жена хотят вас увидеть.

Жена. Она сказала «ваша жена». Не «ваша раздельно проживающая супруга» или «не женщина, с которой вы разошлись», даже не «Джинни». Просто «ваша жена». Оказывается, секретарша на моей стороне.

Когда появился папа, я устроила большое шоу, бросившись на него и крепко обняв. Он удивлен моим внезапным проявлением любви, но обнимает меня в ответ, хотя как-то странно на меня смотрит, когда отстраняется.

— Что вы тут делаете? — спрашивает он больше меня, чем маму, хотя и посмотрел на нее.

— Я просто хотела тебя увидеть, — сказала я, пытаясь подольститься как можно сильнее. — Я скучала.

Он стесненно хмурится. Я вижу, что он смотрит мне через плечо, но потом понимаю, что он смотрит на моего дядю, а не на маму. У этих двоих какой-то таинственный способ переговариваться без слов, и это довольно сильно раздражает, потому что ты никогда не знаешь, о чем они говорят. Думаю, папа спрашивает его, почему я вдруг сошла с ума, а дядя Рон, наверное, отвечает что-то вроде: «По крайней мере, она не в двух шагах от того, чтобы залететь от антихриста»

Ну, по крайней мере, так проходит их разговор в моей голове.

— Папочка, смотри, что у меня есть, — говорю я со всем возможным энтузиазмом. Я даже сыграла этой картой с «папочкой», чтобы он почувствовал себя ужасно виноватым. Поставив свою сумку на ближайший стол, я достала платье и показала ему.

Он, конечно, тут же тянется к этикетке и тихо выдыхает.

— И чем ты это заслужила?

Я невозмутимо пожимаю плечами:

— Мама купила, потому что сегодня у нас с ней особый день.

Ладно, я только что это придумала сама, но звучит неплохо. Может, это заставит его завидовать: у меня с мамой есть особые дни и прочая всякая миленькая чепуха.

Я начала щебетать обо всем, что мы сегодня делали, заставляя простую прогулку за покупками выглядеть намного веселее, чем она на самом деле была. Я все жду, что мама перебьет меня и поправит, когда я время от времени преукрашиваю детали, но потом замечаю рассеянный взгляд папы и то, что он только притворяется, что слушает меня. Он продолжает поглядывать на что-то за моей головой со странным выражением лица. Наконец, я обернулась, и у меня тут же чуть голова не закружилась. Мама облокотилась о стол какого-то аврора и тихо с ним о чем-то разговаривает. Она все время смеется, будто он самый забавный человек на свете, и очень, очень часто перебрасывает волосы то на плечо, то снова за спину.

Я смотрю с чем-то похожим на легкий ужас, как ее глаза отрываются от собеседника и смотрят на папу. На ее лице появляется что-то вроде усмешки то ли вызывающей, то ли торжествующей. А может и то, и другое, не знаю. Его глаза немного темнеют, когда она снова перебрасывает волосы и возвращается к своей веселой беседе.

И мне уже не очень хочется изображать фальшивый энтузиазм.

========== Глава 39. Скорпиус. Ад и рай ==========

Я пока не уверен, какие у меня взгляды в отношении рая, ада и всего, что между ними. Если честно, я об этом не часто думал. Но думаю, что ад наверняка похож на постоянное проживание этой недели, которую я только перенес. Потому что я никогда в жизни не чувствовал себя таким отчаявшимся. Странно, как самые лучшие дни твоей жизни могут быть одновременно самыми худшими. Странный феномен природы, что самые лучшие происшествия влекут за собой самые ужасные последствия.

У меня были большие проблемы, когда я вернулся домой от Роуз. Этого следовало ожидать, думаю, учитывая, что я ушел без предупреждения и отсутствовал почти два дня. Это все еще странно, потому что я никогда не попадал в большую беду. Я не часто делаю что-то плохое, и, если я вдруг перестаю следить за своим языком, то затыкаюсь после первого же предупреждающего взгляда. Я просто не привык попадать в дерьмо.

Я знал, что теперь я глубоко в дерьме, в ту же секунду, как вышел из камина. Тут же объявилась мать и посмотрела на меня так, будто действительно собиралась заколотить до смерти и удерживается только потому, что может вдруг сломать ноготь. Но она определенно хочет мне как следует задать, крича во все горло, что мне, черт возьми, лучше бы придумать чертовски хорошее объяснение того, где я был.

Я не придумал, конечно, поэтому сказал правду:

— Я сбежал.

— Ты сбежал? Ты сбе… — она театрально воздела руки к небу, и я задался вопросом, как быстро случается аневризма мозга. Она определенно выглядит к ней близкой.

— Я не хотел иметь дело с дедом, — объяснил я полнее.

Мать закатила глаза:

— Ну, если ты думаешь, что избежишь этого разговора, то ужасно ошибаешься.

Я знаю, что она права, но странно, меня это больше не беспокоит.

Появился отец, медленно войдя в комнату. Сначала он ничего не говорил. Он вроде как просто посмотрел на меня, только его глаза предавали спокойствие лица. Я чувствовал себя довольно неуютно, пока мы смотрели друг на друга, не желая первыми отводить глаза. Наконец, он спросил меня, где я был, и я дал тот же ответ, что и матери:

— Я сбежал.

Я понял, что ни один из них не озаботился тем, чтобы меня поискать или заявить о моей пропаже. У меня не было возможности задуматься об этом, потому что отец задал мне вопрос, который мать еще не задавала.

— И куда ты ездил?

Он уже знал ответ, я уверен. Если бы я сказал что-нибудь другое, он бы понял, что я лгу. Я не уверен, насколько ложь была бы для него сильным оскорблением, но не захотел рисковать.

Так что я ответил так уклончиво, как только смог.

— Лондон.

Его лицо оставалось все таким же спокойным. А вот глаза яростно засверкали при подтверждении его предположения:

— Уверен, тебя приняли в их доме с распростертыми объятьями, — холодно сказал он.

Он знал. Он знал с той же секунды, как только обнаружил мое исчезновение, уверен. Во мне вдруг появилось странное чувство уверенности в себе, и я как-то умудрился не дрогнуть.

— Я вернулся.

— Если ты думаешь, что это тебя от всего избавило… — мать была в ярости. — Накажи его! — резко приказала она, дико глядя на отца, который посмотрел на нее так же спокойно, как на меня.