Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

She could not tell the old mother her doubts and cares; the would-be sisters seemed every day more strange to her.	Она не могла поделиться со старухой матерью своими сомнениями и заботами; будущие же сестры с каждым днем казались ей все более чужими.
And she had misgivings and fears which she dared not acknowledge to herself, though she was always secretly brooding over them.	А у Эмми были дурные предчувствия и опасения, в которых она не смела признаться даже себе самой, хотя втайне терзалась ими.
Her heart tried to persist in asserting that George Osborne was worthy and faithful to her, though she knew otherwise.	Ее сердце упорствовало в убеждении, что Джордж Осборн достоин ее и верен ей, хотя она чувствовала, что это не так.
How many a thing had she said, and got no echo from him.	Сколько раз она обращалась к нему, не встречая никакого отклика!
How many suspicions of selfishness and indifference had she to encounter and obstinately overcome.	Сколько у нее было случаев заподозрить его в эгоизме и равнодушии! Но она упрямо закрывала на это глаза.
To whom could the poor little martyr tell these daily struggles and tortures?	Кому могла рассказать бедная маленькая мученица о своей ежедневной борьбе и пытке?
Her hero himself only half understood her.	Сам герой Эмми слушал ее только в пол-уха.
She did not dare to own that the man she loved was her inferior; or to feel that she had given her heart away too soon.	Она не решалась признаться, что человек, которого она любит, ниже ее, или подумать, что она поторопилась отдать ему свое сердце.
Given once, the pure bashful maiden was too modest, too tender, too trustful, too weak, too much woman to recall it.	Чистая, стыдливая, Эмилия была слишком скромна, слишком мягка, слишком правдива, слишком слаба, слишком женщина, чтобы, раз отдав, взять его обратно.
We are Turks with the affections of our women; and have made them subscribe to our doctrine too.	Мы обращаемся, как турки, с чувствами наших женщин, да еще требуем, чтобы они признавали за нами такое право.
We let their bodies go abroad liberally enough, with smiles and ringlets and pink bonnets to disguise them instead of veils and yakmaks.	Мы позволяем их телам разгуливать довольно свободно, их улыбки, локончики и розовые шляпки заменяют им покрывала и чадры.
But their souls must be seen by only one man, and they obey not unwillingly, and consent to remain at home as our slaves--ministering to us and doing drudgery for us.	Но душу их дозволено видеть только одному-единственному мужчине, а они и рады повиноваться и соглашаются сидеть дома не хуже рабынь, прислуживая нам и выполняя всю черную работу.
So imprisoned and tortured was this gentle little heart, when in the month of March, Anno Domini 1815, Napoleon landed at Cannes, and Louis XVIII fled, and all Europe was in alarm, and the funds fell, and old John Sedley was ruined.	В таком одиночестве и в таких мучениях пребывало это нежное сердечко, когда в марте, в лето от Рождества Христова 1815-е Наполеон высадился в Каннах. Людовик XVIII бежал, вся Европа пришла в смятение, государственные бумаги упали и старый Джон Седли разорился.
We are not going to follow the worthy old stockbroker through those last pangs and agonies of ruin through which he passed before his commercial demise befell.	Мы не последуем за достойным маклером через все те пытки и испытания, через которые проходит всякий разоряющийся делец до наступления своей коммерческой смерти.

They declared him at the Stock Exchange; he was absent from his house of business: his bills were protested: his act of bankruptcy formal.	Его несостоятельность огласили на бирже; он не появлялся у себя в конторе; векселя его были опротестованы; признание банкротства оформлено.
The house and furniture of Russell Square were seized and sold up, and he and his family were thrust away, as we have seen, to hide their heads where they might.	Дом и обстановка на Рассел-сквер были описаны и проданы с молотка, и старика с семьей, как мы видели, выбросили на улицу, предоставив им искать себе приюта где угодно.
John Sedley had not the heart to review the domestic establishment who have appeared now and anon in our pages and of whom he was now forced by poverty to take leave.	У Джона Седли не хватило мужества произвести смотр своим слугам, которые время от времени появлялись на наших страницах, но с которыми он теперь, по бедности, вынужден был расстаться.
The wages of those worthy people were discharged with that punctuality which men frequently show who only owe in great sums--they were sorry to leave good places--but they did not break their hearts at parting from their adored master and mistress.	Всей этой почтенной челяди было выплачено жалованье с той точностью, какую обычно выказывают в таких случаях люди, задолжавшие большие суммы. Слуги с сожалением покидали хорошее место, но сердце их не разрывалось от горя при расставании с обожаемыми хозяином и хозяйкой.
Amelia's maid was profuse in condolences, but went off quite resigned to better herself in a genteeler quarter of the town.	Г орничная Эмилии не скупилась на соболезнования, но ушла, успокоившись на том, что устроится лучше в каком-нибудь более аристократическом квартале города.
Black Sambo, with the infatuation of his profession, determined on setting up a public-house.	Черномазый Самбо в ослеплении, свойственном его профессии, решил открыть питейное заведение.
Honest old Mrs. Blenkinsop indeed, who had seen the birth of Jos and Amelia, and the wooing of John Sedley and his wife, was for staying by them without wages, having amassed a considerable sum in their service: and she accompanied the fallen people into their new and humble place of refuge, where she tended them and grumbled against them for a while.	Честная миссис Бленкинсоп, помнившая рождение Джоза и Эмилии, да и пору жениховства Джона Седли и его жены, пожелала остаться при них без содержания, так как скопила себе на службе у почтенной семьи кругленький капиталец; и потому она последовала за своими разоренными хозяевами в их новое скромное убежище, где еще некоторое время ухаживала за ними и ворчала на них, прежде чем уйти окончательно.
Of all Sedley's opponents in his debates with his creditors which now ensued, and harassed the feelings of the humiliated old gentleman so severely, that in six weeks he oldened more than he had done for fifteen years before-- the most determined and obstinate seemed to be John Osborne, his old friend and neighbour--John Osborne, whom he had set up in life--who was under a hundred obligations to him--and whose son was to marry Sedley's daughter.	В пререканиях Седли с его кредиторами, которые начались теперь и до того истерзали униженного старика, что он за шесть недель состарился больше, чем за пятнадцать предшествовавших лет, - самым несговорчивым, самым упрямым противником оказался Джон Осборн, его старый друг и сосед, Джон Осборн, которому он помог выйти в люди, который был ему кругом обязан и сын которого должен был жениться на его дочери.
Any one of these circumstances would account for the bitterness of Osborne's opposition.	Любого из этих обстоятельств было бы достаточно, чтобы объяснить жестокосердие Осборна.

When one man has been under very remarkable obligations to another, with whom he subsequently quarrels, a common sense of decency, as it were, makes of the former a much severer enemy than a mere stranger would be.	Когда один человек чрезвычайно обязан другому, а потом с ним ссорится, то обыкновенное чувство порядочности заставляет его больше враждовать со своим бывшим другом и благодетелем, чем если бы это было совершенно постороннее лицо.
To account for your own hard-heartedness and ingratitude in such a case, you are bound to prove the other party's crime.	Чтобы оправдать собственное жестокосердие и неблагодарность, вы обязаны представить своею противника злодеем.
It is not that you are selfish, brutal, and angry at the failure of a speculation--no, no--it is that your partner has led you into it by the basest treachery and with the most sinister motives.	Дело не в том, что вы жестоки, эгоистичны и раздражены неудачей своей спекуляции - нет, нет, - это ваш компаньон вовлек вас в нее из самого низкого вероломства и из самых злостных побуждений.
From a mere sense of consistency, a persecutor is bound to show that the fallen man is a villain--otherwise he, the persecutor, is a wretch himself.	Хотя бы для того, чтоб быть последовательным, гонитель обязан доказывать, что потерпевший - негодяй, иначе он, гонитель, сам окажется подлецом.
And as a general rule, which may make all creditors who are inclined to be severe pretty comfortable in their minds, no men embarrassed are altogether honest, very likely.	К тому же, как общее правило (и это позволяет всем неумолимым кредиторам жить в ладу со своей совестью), человек, попавший в бедственное положение, редко бывает честен до конца, - во всяком случае, такова видимость.
They conceal something; they exaggerate chances of good luck; hide away the real state of affairs; say that things are flourishing when they are hopeless, keep a smiling face (a dreary smile it is) upon the verge of bankruptcy--are ready to lay hold of any pretext for delay or of any money, so as to stave off the inevitable ruin a few days longer.	Банкроты всегда что-то утаивают; они преувеличивают свои шансы на удачу; они скрывают истинное положение вещей; они говорят, что их предприятие процветает, когда оно безнадежно; на краю банкротства они не перестают улыбаться (невеселая это улыбка); они готовы ухватиться за любой предлог для получения отсрочки или каких-нибудь денег, лишь бы отдалить, хотя бы на несколько дней, неизбежное разорение:
"Down with such dishonesty," says the creditor in triumph, and reviles his sinking enemy.	"Ну и погибай, когда ты так бесчестен", - говорит кредитор, торжествуя, и на чем свет стоит ругает потерпевшего крушение.
"You fool, why do you catch at a straw?" calm good sense says to the man that is drowning.	"Глупец, ну стоит ли хвататься за соломинку!" - говорит здравый смысл утопающему,
"You villain, why do you shrink from plunging into the irretrievable Gazette?" says prosperity to the poor devil battling in that black gulf.	"Негодяй, чего ты брыкаешься, не лучше ли примириться и упокоиться в "Газете", откуда уже нет возврата!" - говорит преуспеяние бедняге, который отчаянно барахтается в темной пучине.
Who has not remarked the readiness with which the closest of friends and honestest of men suspect and accuse each other of cheating when they fall out on money matters?	Кто не замечал, с какой готовностью ближайшие друзья и честнейшие люди подозревают и обвиняют друг друга в обмане, как только дело коснется денежных расчетов!
Everybody does it.	Все так поступают.
Everybody is right, I suppose, and the world is a rogue.	Мне думается, каждый из нас прав, а все остальные - мошенники.

Then Osborne had the intolerable sense of former benefits to goad and irritate him: these are always a cause of hostility aggravated.	Осборна, ко всему прочему, беспокоила и злила память о прежних благодеяниях старика Седли, а это всегда служит к усилению враждебности.
Finally, he had to break off the match between Sedley's daughter and his son; and as it had gone very far indeed, and as the poor girl's happiness and perhaps character were compromised, it was necessary to show the strongest reasons for the rupture, and for John Osborne to prove John Sedley to be a very bad character indeed.	Наконец - ему нужно было расстроить свадьбу своего сына и дочери Седли. А так как дело зашло действительно далеко и было затронуто счастье, а может быть, и репутация бедной девушки, то требовалось представить сильнейшие резоны для разрыва, и Джону Осборну нужно было доказать, что Джон Седли поистине гнусная личность.
At the meetings of creditors, then, he comported himself with a savageness and scorn towards Sedley, which almost succeeded in breaking the heart of that ruined bankrupt man.	И вот на собраниях кредиторов он держал себя с такой неприязнью и презрением по отношению к Седли, что едва не довел бедного банкрота до разрыва сердца.
On George's intercourse with Amelia he put an instant veto-menacing the youth with maledictions if he broke his commands, and vilipending the poor innocent girl as the basest and most artful of vixens.	Он тотчас же запретил Джорджу всякое знакомство с Эмилией, угрожая сыну проклятием, если тот нарушит приказ, и всячески чернил невинную девушку, понося ее как низкую и лукавую интриганку.
One of the great conditions of anger and hatred is, that you must tell and believe lies against the hated object, in order, as we said, to be consistent.	Как часто злоба и ненависть порождаются тем, что вам приходится клеветать на ненавистного человека и верить клевете, как мы уже говорили, единственно для того, чтобы быть последовательным.
When the great crash came--the announcement of ruin, and the departure from Russell Square, and the declaration that all was over between her and George--all over between her and love, her and happiness, her and faith in the world--a brutal letter from John Osborne told her in a few curt lines that her father's conduct had been of such a nature that all engagements between the families were at an end--when the final award came, it did not shock her so much as her parents, as her mother rather expected (for John Sedley himself was entirely prostrate in the ruins of his own affairs and shattered honour).	Когда окончательный крах наступил, когда было возвещено о банкротстве, был покинут Рассел-сквер и заявлено, что между Эмилией и Джорджем все кончено - кончено все между нею и ее любовью, между нею и ее счастьем, между нею и ее верой в людей, - заявлено в форме грубого письма от Джона Осборна, сообщавшего в нескольких коротких строках, что в силу недостойного поведения ее отца все обязательства, связывавшие оба семейства, считаются расторгнутыми, - когда пришел этот неотвратимый приговор, он не поразил ее так сильно, как ожидали родители, вернее - мать (потому что сам Джон Седли был совершенно сражен крахом своих дел и ударом, нанесенным его чести).
Amelia took the news very palely and calmly.	Эмилия приняла это известие очень спокойно и только сильно побледнела.
It was only the confirmation of the dark presages which had long gone before.	Оно было лишь подтверждением мрачных предчувствий, уже давно появившихся у нее.
It was the mere reading of the sentence--of the crime she had long ago been guilty--the crime of loving wrongly, too violently, against reason.	Это было простое чтение приговора, вынесенного за преступление, в котором Эмилия была повинна с давних пор, - преступление, заключавшееся в том, что она полюбила неудачно, слишком горячо, вопреки рассудку.

She told no more of her thoughts now than she had before.	Своих мыслей она по-прежнему никому не высказывала.
She seemed scarcely more unhappy now when convinced all hope was over, than before when she felt but dared not confess that it was gone.	Едва ли она была несчастнее теперь, когда убедилась, что все со надежды рухнули, чем прежде, когда чувствовала сердцем беду, но не смела в этом признаться.
So she changed from the large house to the small one without any mark or difference; remained in her little room for the most part; pined silently; and died away day by day.	Она переехала из большого дома в маленький, не замечая ничего или не ощущая никакой разницы; старалась как можно больше оставаться в своей комнатке, молча чахла и таяла день ото дня.
I do not mean to say that all females are so.	Я не хочу сказать, что все особы женского пола таковы.
My dear Miss Bullock, I do not think your heart would break in this way.	Милая моя мисс Буллок, не думаю, чтобы ваше сердце от этого разбилось.
You are a strong-minded young woman with proper principles.	Вы здравомыслящая молодая женщина, с надлежащими правилами.
I do not venture to say that mine would; it has suffered, and, it must be confessed, survived.	Не стану утверждать, что и мое сердце разбилось бы. Оно страдало, - однако, сознаюсь, все-таки выжило.
But there are some souls thus gently constituted, thus frail, and delicate, and tender.	Но есть души, которые так уж созданы -нежными, слабыми и хрупкими.
Whenever old John Sedley thought of the affair between George and Amelia, or alluded to it, it was with bitterness almost as great as Mr. Osborne himself had shown.	Всякий раз, когда старый Джон Седли задумывался о положении дел у Джорджа с Эмилией или заговаривал об этом, он проявлял почти такое же озлобление, как и сам мистер Осборн.
He cursed Osborne and his family as heartless, wicked, and ungrateful.	Он осыпал бранью Осборна и его семью, называл их бессердечными, низкими и неблагодарными.
No power on earth, he swore, would induce him to marry his daughter to the son of such a villain, and he ordered Emmy to banish George from her mind, and to return all the presents and letters which she had ever had from him.	Нет силы на земле, клялся он, которая понудила бы его выдать дочь за сына такого негодяя; он приказал Эмми изгнать Джорджа из своих помыслов и вернуть ему все подарки и письма, какие она когда-либо от него получила.
She promised acquiescence, and tried to obey.	Она обещала исполнить это и пыталась повиноваться.
She put up the two or three trinkets: and, as for the letters, she drew them out of the place.where she kept them; and read them over--as if she did not know them by heart already: but she could not part with them. That effort was too much for her; she placed them back in her bosom again--as you have seen a woman nurse a child that is dead.	Собрала две-три безделушки, достала письма из шкатулки, перечла их - словно не знала наизусть, - но расстаться с ними не могла, это было выше ее сил. И она спрятала их у себя на груди - так мать баюкает умершее дитя.
Young Amelia felt that she would die or lose her senses outright, if torn away from this last consolation.	Юная Эмилия чувствовала, что умрет или немедленно сойдет с ума, если у нее вырвут это последнее утешение.

How she used to blush and lighten up when those letters came!	Как, бывало, она заливалась румянцем и как зажигались у нее глаза, когда приходили эти письма!
How she used to trip away with a beating heart, so that she might read unseen!	Как она убегала к себе с бьющимся сердцем, чтобы прочесть их, когда никто ее не увидит!
If they were cold, yet how perversely this fond little soul interpreted them into warmth.	Если они бывали холодны, то с какой настойчивостью эта маленькая влюбленная сумасбродка старалась истолковать их в противоположном смысле!
If they were short or selfish, what excuses she found for the writer!	Если они бывали кратки или эгоистичны, сколько она находила извинений для писавшего их!
It was over these few worthless papers that she brooded and brooded.	Над этими-то ничего не стоящими клочками бумаги она думала, думала без конца.
She lived in her past life--every letter seemed to recall some circumstance of it.	Она переживала свою прошедшую жизнь -каждое письмо, казалось, воскрешало перед нею какое-нибудь событие прошлого.
How well she remembered them all!	Как хорошо она помнила их все!
His looks and tones, his dress, what he said and how--these relics and remembrances of dead affection were all that were left her in the world.	Взгляды Джорджа, звук его голоса, его платье, что он говорил и как - эти реликвии и воспоминания об умершей любви были для Эмилии единственным, что осталось у нее на свете.
And the business of her life, was--to watch the corpse of Love.	Делом ее жизни стало стеречь труп Любви.
To death she looked with inexpressible longing.	Какой желанной представлялась ей теперь смерть.
Then, she thought, I shall always be able to follow him.	"Тогда, - думала она, - я всегда буду с ним".
I am not praising her conduct or setting her up as a model for Miss Bullock to imitate.	Я не восхваляю поведения Эмилии и не собираюсь выставлять его в качестве образца для мисс Буллок.
Miss B. knows how to regulate her feelings better than this poor little creature.	Мисс Буллок умеет управлять своими чувствами гораздо лучше, чем это бедное создание.
Miss B. would never have committed herself as that imprudent Amelia had done; pledged her love irretrievably; confessed her heart away, and got back nothing--only a brittle promise which was snapt and worthless in a moment.	Мисс Буллок никогда не скомпрометировала бы себя, как безрассудная Эмилия, которая отдала свою душу в бессрочный залог и отписала сердце в пожизненное владение, а взамен ничего не получила, кроме хрупкого обещания, вмиг разлетевшегося вдребезги и превратившегося в ничто.
A long engagement is a partnership which one party is free to keep or to break, but which involves all the capital of the other.	Затянувшаяся помолвка - это договор о товариществе, который одна сторона вольна выполнить или порвать, но который поглощает весь капитал другого участника.
Be cautious then, young ladies; be wary how you engage.	Поэтому будьте осторожны, молодые девицы; будьте осмотрительны, когда связываете себя обещанием.

Be shy of loving frankly; never tell all you feel, or (a better way still), feel very little.	Бойтесь любить чистосердечно; никогда не высказывайте всего, что чувствуете, или (еще того лучше) старайтесь поменьше чувствовать.
See the consequences of being prematurely honest and confiding, and mistrust yourselves and everybody.	Помните о последствиях, к которым приводят неуместная честность и прямота; и не доверяйте ни себе самим, ни кому другому.
Get yourselves married as they do in France, where the lawyers are the bridesmaids and confidantes.	Выходите замуж так, как это делается во Франции, где подружками невесты и ее наперсницами являются адвокаты.
At any rate, never have any feelings which may make you uncomfortable, or make any promises which you cannot at any required moment command and withdraw.	Во всяком случае, никогда не обнаруживайте чувств, которые могут поставить вас в тягостное положение, и не давайте никаких обещаний, которые вы в нужную минуту не могли бы взять обратно.
That is the way to get on, and be respected, and have a virtuous character in Vanity Fair.	Вот способ преуспевать, пользоваться уважением и блистать добродетелями на Ярмарке Тщеславия.
If Amelia could have heard the comments regarding her which were made in the circle from which her father's ruin had just driven her, she would have seen what her own crimes were, and how entirely her character was jeopardised.	Если бы Эмилия могла слышать все замечания по ее адресу, исходившие из того круга, откуда разорение отца только что изгнало ее, она увидела бы, в чем заключаются ее преступления и до какой степени она рисковала своей репутацией.
Such criminal imprudence Mrs. Smith never knew of; such horrid familiarities Mrs. Brown had always condemned, and the end might be a warning to HER daughters.	Подобного преступного легкомыслия миссис Смит никогда не встречала, такую ужасную фамильярность миссис Броун всегда осуждала, и да послужит этот финал предостережением для ее собственных дочерей.
"Captain Osborne, of course, could not marry a bankrupt's daughter," the Misses Dobbin said.	– Капитан Осборн, разумеется, не женится на дочери банкрота, - говорили обе мисс Доббин.
"It was quite enough to have been swindled by the father.	– Достаточно того, что ее папаша их надул.
As for that little Amelia, her folly had really passed all--"	Что же касается маленькой Эмилии, то ее сумасбродство положительно превосходит все...
"All what?" Captain Dobbin roared out.	– Что все? – взревел капитан Доббин.
"Haven't they been engaged ever since they were children?	– Разве не были они помолвлены с самого детства?
Wasn't it as good as a marriage?	И разве это не тот же брак?
Dare any soul on earth breathe a word against the sweetest, the purest, the tenderest, the most angelical of young women?"	Да смеет ли кто на земле произнести хоть слово против этой прекраснейшей, чистейшей, нежнейшей девушки, истинного ангела?
"La, William, don't be so highty-tighty with US.	– Перестань, Уильям. Ну что ты распетушился?
We're not men. We can't fight you," Miss Jane said.	Мы ведь не мужчины, мы с тобой драться не можем, - уговаривала его мисс Джейн.

"We've said nothing against Miss Sedley: but that her conduct throughout was MOST IMPRUDENT, not to call it by any worse name; and that her parents are people who certainly merit their misfortunes."	– Да и что мы, собственно, такого сказали о мисс Седли? Только что поведение ее было от начала до конца чрезвычайно неблагоразумным, чтобы не сказать больше. А родители ее, конечно, вполне заслужили свое несчастье.
"Hadn't you better, now that Miss Sedley is free, propose for her yourself, William?" Miss Ann asked sarcastically.	– А не сделать ли тебе самому предложение, Уильям, раз мисс Седли теперь свободна? – язвительно спросила мисс Энн.
"It would be a most eligible family connection.	– Это было бы весьма подходящее родство.
He! he!"	Ха-ха-ха!
"I marry her!" Dobbin said, blushing very much, and talking quick.	– Мне жениться на ней? – горячо воскликнул Доббин, багрово краснея.
"If you are so ready, young ladies, to chop and change, do you suppose that she is?	– Если вы, мои милые, так швыряетесь своими привязанностями, то не думайте, что она на вас похожа.
Laugh and sneer at that angel.	Смеяться и издеваться над этим ангелом!
She can't hear it; and she's miserable and unfortunate, and deserves to be laughed at.	Она ведь вас не слышит, а к тому же бедная девушка так несчастна и одинока, что вполне заслуживает насмешек.
Go on joking, Ann.	Продолжай свои шуточки, Энн!
You're the wit of the family, and the others like to hear it."	Ты у нас известная острячка, все в восторге от твоих острот.
"I must tell you again we're not in a barrack, William," Miss Ann remarked.	– Я должна еще раз напомнить тебе, что мы не в казарме, Уильям, - заметила мисс Энн.
"In a barrack, by Jove--I wish anybody in a barrack would say what you do," cried out this uproused British lion.	– В казарме? Ей-богу, я очень хотел бы, чтобы кто-нибудь заговорил так в казарме, -воскликнул этот разбуженный британский лев.
"I should like to hear a man breathe a word against her, by Jupiter.	– Хотелось бы мне услышать, как кто-нибудь произнес бы хоть слово против нее, клянусь честью!
But men don't talk in this way, Ann: it's only women, who get together and hiss, and shriek, and cackle.	Но мужчины не говорят таких вещей; это только женщины соберутся вместе и давай шипеть, гоготать и кудахтать.
There, get away--don't begin to cry.	Ну, брось, Энн, не реви!
I only said you were a couple of geese," Will Dobbin said, perceiving Miss Ann's pink eyes were beginning to moisten as usual.	Я только сказал, что вы обе гусыни, - добавил Уил Доббин, заметив, что красные глазки мисс Энн начинают, по обыкновению, увлажняться.
"Well, you're not geese, you're swans--anything you like, only do, do leave Miss Sedley alone."	– Ладно, вы не гусыни, вы павы, все что хотите, но только оставьте, пожалуйста, мисс Седли в покое.

Anything like William's infatuation about that silly little flirting, ogling thing was never known, the mamma and sisters agreed together in thinking: and they trembled lest, her engagement being off with Osborne, she should take up immediately her other admirer and Captain.	"Это просто неслыханно, это такое ослепление -увлечься глупенькой девочкой, ничтожной кокеткой!" - в полном согласии думали мамаша и сестры Доббина. И они трепетали, как бы Эмилия не подцепила второго своего поклонника и капитана, раз ее помолвка с Осборном расстроилась.
In which forebodings these worthy young women no doubt judged according to the best of their experience; or rather (for as yet they had had no opportunities of marrying or of jilting) according to their own notions of right and wrong.	Питая подобные опасения, эти достойные молодые девушки судили, несомненно, по собственному опыту, вернее, на основании собственных представлений о добре и зле (потому что до сей поры у них не было еще случая ни выйти замуж, ни отказать жениху).
"It is a mercy, Mamma, that the regiment is ordered abroad," the girls said. "THIS danger, at any rate, is spared our brother."	– Слава богу, маменька, что полку приказано выступить за границу, - говорили девицы. – Одной опасности наш братец, во всяком случае, избежал.
Such, indeed, was the fact; and so it is that the French Emperor comes in to perform a part in this domestic comedy of Vanity Fair which we are now playing, and which would never have been enacted without the intervention of this august mute personage.	Так оно действительно и было; и, таким образом, на сцене появляется французский император и принимает участие в представлении домашней комедии Ярмарки Тщеславия, которую мы сейчас разыгрываем и которая никогда не была бы исполнена без вмешательства этого августейшего статиста.
It was he that ruined the Bourbons and Mr. John Sedley.	Это он погубил Бурбонов и мистера Джона Седли.
It was he whose arrival in his capital called up all France in arms to defend him there; and all Europe to oust him.	Это его прибытие в столицу призвало всю Францию на его защиту и всю Европу на то, чтобы выгнать его вой.
While the French nation and army were swearing fidelity round the eagles in the Champ de Mars, four mighty European hosts were getting in motion for the great chasse a l'aigle; and one of these was a British army, of which two heroes of ours, Captain Dobbin and Captain Osborne, formed a portion.	В то время как французский народ и армия клялись в верности, собравшись вокруг его орлов на Марсовом поле, четыре могущественные европейские рати двинулись на великую chasse a l'aigle {Охоту на орла (франц.).}, и одной из них была британская армия, в состав которой входили два наших героя - капитан Доббин и капитан Осборн.
The news of Napoleon's escape and landing was received by the gallant --th with a fiery delight and enthusiasm, which everybody can understand who knows that famous corps.	Известие о бегстве Наполеона и его высадке было встречено доблестным ***полком с энтузиазмом, попятным всем, кто знает эту славную воинскую часть.
From the colonel to the smallest drummer in the regiment, all were filled with hope and ambition and patriotic fury; and thanked the French Emperor as for a personal kindness in coming to disturb the peace of Europe.	Начиная с полковника и кончая самым скромным барабанщиком, все преисполнились надежд, честолюбивых стремлений и патриотической ярости и, как за личное одолжение, благодарили французского императора за то, что он явился смутить мир в Европе.

Now was the time the --th had so long panted for, to show their comrades in arms that they could fight as well as the Peninsular veterans, and that all the pluck and valour of the --th had not been killed by the West Indies and the yellow fever.	Настало время, которого так долго ждал ***полк, - время показать товарищам по оружию, что он сумеет драться не хуже ветеранов испанской войны и что его доблесть и отвага не убиты Вест-Индией и желтой лихорадкой.
Stubble and Spooney looked to get their companies without purchase.	Стабл и Спуни мечтали получить роту, не приобретая чипа покупкой.
Before the end of the campaign (which she resolved to share), Mrs. Major O'Dowd hoped to write herself Mrs. Colonel O'Dowd, C.B.	Супруга майора О'Дауда надеялась еще до окончания кампании (в которой она решила принять участие) подписываться: "жена полковника О'Дауда, кавалера ордена Бани".
Our two friends (Dobbin and Osborne) were quite as much excited as the rest: and each in his way--Mr. Dobbin very quietly, Mr. Osborne very loudly and energetically--was bent upon doing his duty, and gaining his share of honour and distinction.	Оба наших друга (Доббин и Осборн) были взволнованы так же сильно, как и все прочие, и каждый по-своему - мистер Доббин очень спокойно, а мистер Осборн очень шумно и энергически - намеревался исполнить свой долг и добиться своей доли славы и отличий.
The agitation thrilling through the country and army in consequence of this news was so great, that private matters were little heeded: and hence probably George Osborne, just gazetted to his company, busy with preparations for the march, which must come inevitably, and panting for further promotion--was not so much affected by other incidents which would have interested him at a more quiet period.	Волнение, охватившее страну и армию в связи с этим известием, было столь велико, что на личные дела не обращали внимания. Поэтому, вероятно, Джордж Осборн, только что произведенный, как извещала "Газета", в командиры роты, занятый приготовлениями к неизобежному походу и жаждавший дальнейшего повышения по службе, был не так уж сильно затронут другими событиями, хотя во всякое другое время они не оставили бы его холодным.
He was not, it must be confessed, very much cast down by good old Mr. Sedley's catastrophe.	Признаться, он был не слишком удручен катастрофой, постигшей доброго старого мистера Седли.
He tried his new uniform, which became him very handsomely, on the day when the first meeting of the creditors of the unfortunate gentleman took place.	В тот самый день, когда состоялось первое собрание кредиторов несчастного джентльмена, Джордж примерял свой новый мундир, удивительно ему шедший.
His father told him of the wicked, rascally, shameful conduct of the bankrupt, reminded him of what he had said about Amelia, and that their connection was broken off for ever; and gave him that evening a good sum of money to pay for the new clothes and epaulets in which he looked so well.	Отец рассказал ему о злостном, мошенническом и бесстыдном поведении банкрота, напомнил о том, что уже и раньше говорил об Эмилии, что их отношения порваны навсегда, и тут же подарил сыну крупную сумму денег для уплаты за новый мундир и эполеты, в которых Джордж выглядел таким красавцем.
Money was always useful to this free- handed young fellow, and he took it without many words.	Деньги всегда нужны были этому юному расточителю, и он взял их без лишних разговоров.
The bills were up in the Sedley house, where he had passed so many, many happy hours. He could see them as he walked from home that night (to the Old Slaughters', where he put up when in town) shining white in the moon.	Особняк Седли, где Джордж провел столько счастливых часов, был весь обклеен объявлениями, и, выйдя из дому и направляясь к "Старому Слотеру" (где он останавливался, приезжая в Лондон), он увидел, как они белеют в лунном сиянии.

That comfortable home was shut, then, upon Amelia and her parents: where had they taken refuge?	Итак, этот уютный дом закрыл свои двери за Эмилией и ее родителями; где-то они нашли себе пристанище?
The thought of their ruin affected him not a little. He was very melancholy that night in the coffee-room at the Slaughters'; and drank a good deal, as his comrades remarked there.	Мысль об их разорении сильно опечалила молодого Осборна, Весь вечер он сидел, угрюмый и мрачный, в общей зале у Слотера и, как было замечено его товарищами, много пил.
Dobbin came in presently, cautioned him about the drink, which he only took, he said, because he was deuced low; but when his friend began to put to him clumsy inquiries, and asked him for news in a significant manner, Osborne declined entering into conversation with him, avowing, however, that he was devilish disturbed and unhappy.	Некоторое время спустя туда заглянул Доббин и сделал приятелю замечание, но Джордж заявил, что пьет потому, что у него скверно на душе. Когда же Доббин пустился в непрошеные намеки и спросил многозначительно, нет ли чего новенького, молодой офицер отказался разговаривать на эту тему, признавшись, впрочем, что он чертовски расстроен и несчастлив.
Three days afterwards, Dobbin found Osborne in his room at the barracks--his head on the table, a number of papers about, the young Captain evidently in a state of great despondency.	Три дня спустя Доббин зашел к Осборну в казарму. Молодой капитан сидел, опустив голову на стол с разбросанными на нем бумагами, явно в состоянии полнейшего уныния.
"She--she's sent me back some things I gave her--some damned trinkets.	– Она... она вернула мне вещицы, которые я ей дарил... какие-то проклятые безделушки.
Look here!"	Вот, посмотри!
There was a little packet directed in the well-known hand to Captain George Osborne, and some things lying about --a ring, a silver knife he had bought, as a boy, for her at a fair; a gold chain, and a locket with hair in it.	На столе лежал пакетик, надписанный хорошо знакомым почерком и адресованный капитану Джорджу Осборну, а кругом валялось несколько вещиц: кольцо, серебряный ножик, купленный Джорджем для Эмми на ярмарке, когда он был еще мальчиком, золотая цепочка и медальон с прядью волос.
"It's all over," said he, with a groan of sickening remorse.	– Все кончено, - произнес Осборн со стоном скорбного раскаяния.
"Look, Will, you may read it if you like."	– Вот, посмотри, Уил, прочти, если хочешь.
There was a little letter of a few lines, to which he pointed, which said:	Он указал на письмецо в несколько строк:
My papa has ordered me to return to you these presents, which you made in happier days to me; and I am to write to you for the last time.	"Папенька приказал мне вернуть вам эти подарки, сделанные в более счастливые дни, и я пишу вам в последний раз.
I think, I know you feel as much as I do the blow which has come upon us.	Я думаю - нет, я знаю, - что вы чувствуете так же больно, как и я, удар, обрушившийся на нас.
It is I that absolve you from an engagement which is impossible in our present misery.	Но я сама возвращаю вам слово, ввиду его невыполнимости при нашем теперешнем несчастье.