Яромира. Украденная княжна

Пока говорили, Яромира с любопытством на него посматривала, но первой ничего спрашивать не решалась. Но когда Буривой сам заговорил с ней и задал вопрос, княжна ничуть не удивилась.

— Как здоровье воительницы Чеславы? — словно между делом спросил он. Словно было ему не любопытно.

— Рука ее еще тревожит, — опасливо отозвалась Яромира, почему-то чувствуя себя так, словно ступила на очень тонкую веревку, натянутую над обрывом.

— Давно не встречал ее в княжьем тереме… — так же нехотя обронил воевода.

Княжна поймала взгляд Вячко. Лицом тот был суров, а вот в глазах проскакивали задорные смешинки.

— Девчушка ее… Даринка захворала, — Яромира со всем тщанием скрывала улыбку. — Вот и не показывалась Чеслава на подворье.

— Что ж, — вздохнул Буривой. — Коли увидишь ее, княжна, будь добра, передай, что справлялся о ней.

Яромира обещалась исполнить.

Вскоре за воеводой пришли кмети из черноводской дружины, чтобы проводить его до ладожского терема. Княжна от души им посочувствовала, потому как Буривой выругал их на чем свет стоит, а после и вовсе запретил к себе приближаться и подсоблять с палкой.

В горнице за столом они остались с Вячко одни. Задержав дыхание, Яромира на него посмотрела.

— Я виноват перед тобою…

— Прости меня.

Произнесли одновременно оба. И спустя долгую тишину по горнице разнесся их негромкий смех.

— Я не должен был приходить к тебе в ту ночь, — уже без улыбки, серьезно промолвил Вячко.

Яромира покачала головой.

— Я не должна была к тебе спускаться. Я княжна, с меня спрос строже.

И она горестно вздохнула.

Вечеслав внимательно на нее посмотрел.

— Я так мыслю, ты сполна за все расплатилась.

— Ты расплатился куда сильнее, — прошептала Яромира.

Теперь пришел черед Вячко качать головой.

— Отец был добрым воином и умер так, как хотел: в бою, служа своему князю. Защищая меня. По мертвым нельзя тосковать, иначе им не будет покоя в чертогах Перуна.

Яромира фыркнула.

— Я глупая девка. Мне дозволяется лить слезы.

Вячко вернул ей улыбку и встал.

— Идем, княжна. Доведу тебя до терема, пока не хватились.

* * *

На другой день, когда Яромира засела в горнице ткать для Харальда жениховскую рубаху, в дверь тихо поскребся Крутояр. Вот уж кого она не ожидала увидать на женской половине терема.

Брат по-прежнему носил повязку на один глаз, сделавшись похожим на воительницу Чеславу. Он замер в дверях, с любопытством наблюдая за занятием сестры. В последний раз он бывал в ее горнице очень давно, еще летом. Хотя казалось, что с той поры минуло несколько зим. Они оба были тогда еще детьми. Даже Яромира, которая звалась невестой и к которой приехал свататься жених.

— Где отец? — спросила Яромира, не отрываясь от кудели.

Брат усмехнулся, до боли напомнив князя.

— С боярами говорит.

Он сел на лавку рядом с ней и едва заметно поморщился. Рана на лице болела нестерпимо.

— А я как раз собиралась тебя идти искать, — Яромира, перебирая пальцами нить, посмотрела на княжича.

Тот мгновенно насторожился.

— Подсоби мне кормщика Олафа разговорить. Хочу выведать у него про битву.

— Зачем тебе? — искренне подивился Крутояр.

Яромира поджала губы.

— Надо.

Вздохнув, нехотя добавила спустя время, видя, что брат молчал и не спешил соглашаться.

— Про то, как сражался наш отец, ведают все. И о том рассказывают. А как Харальд открыл ворота в Новый Град — никто не говорит! И от вопросов моих отмахиваются, словно я мошка надоедливая.

— Так может твой жених не хочет, чтобы ты ведала. Негоже его волю нарушать, — княжич справедливо, совсем по-взрослому пожал плечами, и Яромира возмущенно вскинулась.

— Вот будет у тебя невеста, за нее и решай! А ты мне брат, и я прошу, чтобы ты мне подсобил!

— Так Харальд мне родичем скоро станет. Старшим, — фыркнул Крутояр.

Но сестра по взгляду уже видела, что брат ей не откажет.

Для порядка он еще немного помялся и посидел на лавке. Потом вздохнул, подражая отцу, и покачал головой.

— Мирошка, когда ты из терема пропала, я две седмицы кряду на лавке сидеть не мог. Ты уж не выдавай меня жениху, когда он разозлится, что ты прознала о том, о чем он не хотел, чтобы ты прознала.

Крутояр улыбнулся, и у Яромиры дрогнули губы. Она рассмеялась и, подавшись порыву, протянула руку, чтобы растрепать его волосы. Княжич недовольно заворчал, мол, он уже не маленький, но под ласку макушку подставил.

Яромира придумала так: Крутояр — княжич, будущий князь. Для него нет ничего зазорного, чтобы спросить кормщика Олафа о том, как сражались он и люди Харальда. Отрок чает вызнать про воинские умения — это же благо и радость. Там, где княжну отправят на лавку прясть и ткать, Крутояра усадят за широкий стол и все ему обстоятельство обскажут.

— У них своя горница есть, — шептала брату Яромира, которая три дня все придумывала. — А к ней клеть примыкает. Я там спрячусь, а ты дверь пошире открой, когда к ним пойдешь.

Крутояр только покачал головой. Но сестру он любил крепко. И помнил, что вскоре она уедет с женихом и неведомо, когда еще свидятся они. Потому и согласился сделать, как она просила.

Кормщик Олаф встретил его настороженным взглядом. Он был в горнице один — сидел за столом и смотрел на диковинные раковины, переливавшиеся словно жемчуг. Завидев княжича, быстро убрал их со стола и спрятал в мошну на воинском поясе.

Яромира, прильнув к срубу, вся обратилась вслух. Даже дышать старалась через раз и потише, чтобы ничего не упустить.

Она не смогла объяснить брату, когда он спросил, зачем ей это выведать. Просто знала, что надобно. Надобно услышать, что сделал ее жених. Что сделал ее жених ради нее.

— Здрав будь, кормщик Олаф, — немного коверкая слова, степенно сказал Крутояр.

— И ты будь здрав, сын конунга, — мужчина сверкнул взглядом, но смолчал.

— Я хотел попросить тебя… я учу ваш язык… — княжич говорил медленно. — Хотел попросить тебя, чтобы ты поговорил со мной.