Яромира. Украденная княжна

— Ты ведь уйдешь с моим отцом, — проговорила она негромко, и ее голос звучал тускло и тоскливо. — Я буду тебя ждать.

Дроттнинг вскинула руки и нашарила на шее шнурок, надежно спрятанный под обеими рубашками. Она сняла его через голову, и Харальд увидел на нем серебряный полумесяц, с набитым узором.

— Это моя лунница, — Ярлфрид снова заговорила на своем языке. — Она будет хранить тебя.

Она заставила конунга склонить голову и надела шнурок ему на шею, и погладила полумесяц ладонью поверх его рубахи. Харальд перехватил ее руки и крепко сжал. Ему не нужны были слова, чтобы понять.

* * *

Кусая губы, Ярлфрид стояла на носу драккара, неосознанно поглаживая ладонью свирепую голову дракона. Она знала, что они сильно припозднились, и намеченный Харальдом день встречи давно прошел.

Но когда она увидела всадников, которые уходили все дальше и дальше от берега и поселения, ее сердце разбилось, а из глаз сами по себе хлынули злые, горючие слезы.

Она готовилась к тому, что они могут не застать отца. Но к тому, что она лишь поглядит на спины княжьего отряда, она оказалась не готова.

Харальд, молчаливый и мрачный, сам взялся за весло, подгоняя своих людей. Но как они ни спешили, а догнать всадников было не под силу даже им.

Одинокая Ярлфрид, съежившаяся на холодном ветру, заставляла его стискивать зубы, чтобы не зарычать от злости. Он непременно вскочит на первую попавшуюся на берегу лошадь и настигнет конунга, но какая от этого польза, когда дроттнинг уже размазывала по щекам горькие слезы?..

— Они развернулись! — закричал Вигг, самый зоркий из них. — Развернулся конунг Ярислейв!

Харальд налег на весло грудью и краем глаза заметил, что Ярлфрид пошатнулась на подогнувшихся коленях и впилась в голову дракона обеими ладонями.

«Запру, — подумал он с глухой, сердитой злостью, которую и сам не мог объяснить. — Моя будет — запру».

Такую запрешь…

К берегу они успели первыми. Он снес Ярлфрид на землю и сам отступил назад, переговорить с Олафом. Дроттнинг ходила из стороны в сторону, ломая сцепленные в замок пальцы, и не сводила взгляда с единственной дороги, на которой вот-вот был должен показаться отряд.

Вскоре заржали лошади, зазвучали громкие, незнакомые голоса. Конунг с трудом удержал себя на месте. С еще большим трудом — дозволил Ярлфрид пройти вперед, навстречу чужакам.

Потом Харальд увидел конунга Ярислейва. Он бы узнал его, даже если бы прежде никогда не встречал. На ходу соскочив с коня, мужчина мчался к берегу сломя голову, словно у него под ногами горела земля. Следом за ним, чуть поотстав, бежал мальчишка, похожий на отца как две капли воды.

— Батюшка! — дроттнинг не могла ступить и шага. Застыла на месте, потому что ноги больше не держали, и лишь вскинула руки.

— Яромира! — высокий мужчина подхватил ее, словно пушинку, прижал к себе, как самое величайшее сокровище, укрыл своим плащом и закружил по берегу.

Подскочивший к ним мальчишка поднырнул отцу под руку, и вскоре до ушей Харальда донесся надрывный, но счастливый девичий плач.

Кметь с косой V

Князь Ярослав запаздывал. Уже больше, чем на седмицу.

Давно собралось войско, числом превосходящее то, с которым много зим назад ходили они бить хазар. Под руку воеводы Буривоя прибыли кмети черноводского князя; Ждан Некрасович привел своих людей; сколько сдюжили, столько и пришло в ополчение из Велеградского княжества. Были среди них и погорельцы, пришедшие в ладожский терем искать крова и защиты. Не смогли остаться в стороне старики, чья рука была еще крепка, да юноши, жаждавшие отомстить Рюрику за то, что сотворили его воины с их домом. Отомстить за пожженные избы, за убитые семьи.

Чеслава дивилась про себя и вспомнила вече. Тогда она отчаялась и едва не утратила веру в своего князя. Ведь по первости казалось, что на его призыв выставить против Рюрика единую рать не откликнулся никто. Но тогда — слава всем Богам — она ошиблась. Нынче она видела, что ратников собралось больше, чем они ждали. Больше, чем рассчитывал Ярослав Мстиславич.

Только вон сам он куда-то запропастился. А чем больше людей, тем больше бродит и недовольства. Особенно когда нужно ждать, бесцельно и бездельно, да стоять на одном месте. Да не просто чего-то ждать, а князя, который должен возглавить войско. Князя, отправившегося на встречу, от которой его все отговаривали.

Князя, который мог угодить в ловушку.

И никогда уже не вернуться.

Такие разговоры слышала Чеслава, когда бродила по огромному лагерю. Такие слухи пересказывал ей Вячко, каждый вечер приходя к костру, возле которого она сидела. Такой страх воительница видела в глазах воеводы Будимира.

Помимо, люди роптали на скудность снеди и на холод, сжимавший сердца костлявой рукой. На ветра, пробиравшиеся сквозь одежду, слой за слоем. На мерзлую землю, которая к позднему рассвету покрывалась тонкой, хрустящей коркой льда. Не нехватку воды. На скуку и усталость.

И не станешь же каждому рот затыкать! Да с каждым спорить. Сил столько не напастись, чтобы растолковать, успокоить, выслушать.

— Зря князь нас, верных людей, не послушал, — даже воевода Будимир ворчал, устав сдерживаться. — И мы зря его отпустили. Должны были отговорить. Как княгине потом в глаза глядеть…

Воительница, которую снедала тревога, лишь морщилась в ответ и угрюмо молчала, устав попусту трепать языком. Ничего иного им не оставалось, кроме как ждать.

— Отправим за князем кметей, — сказал воевода Будимир в один из вечеров, когда старшие гридни собрались за костром: потолковать да рассудить, как им быть дальше.

Он, как и все, был хмур и неулыбчив. Не осталось и следа от весельчака и балагура, каким его многие знали и помнили.

— А коли они в пути разминутся? — здраво возразил Желан Некрасович.

Он, сызмальства привыкший к суровым степным ветрам и тяжелым зимам, чувствовал себя нынче почти как дома.

— Вот-вот, — заговорили ему в поддержку. — Не станем же вечно друг друга ждать. Да и князь не велел никого за собой посылать. Еще в тереме сказал!

— Да сколько ждать-то можно?! Того и гляди, Рюрик первым налетит, — откликнулись другие.

— Напрасно мы столь загодя выступили, — буркнул Будимир. — Стоим здесь, как посмешище, ни туда, ни сюда.

Чеслава с осуждением покосилась на него, но вслух возразить не посмела. Все же князь назвал его своим воеводой. А она оставалась простым кметем, хоть и высоко стояла в гриднице.

— Ну, разнылись, — а вот черноводский воевода Буривой оставался спокоен.

И этим самую малость злил Чеславу, ведь выходило, что мыслями они были схожи.

— Ну, разнылись, — сказал он. — Али бывало такое прежде, что ваш князь слова своего не держал?