Яромира. Украденная княжна

Сошлись на том, что нет, прежде такого не случалось, потому и нынче стоит прикусить языки, запастить терпением и ждать. Не назад же им поворачивать!

— Погоди, воительница, — Буривой некстати окликнул Чеславу, когда она намеревалась незаметно ускользнуть от костра. В дальнем углу лагеря поджидал ее Вячко.

Заскрипев зубами, она остановилась и дождалась, пока мужчина ее догонит.

— Хороша ты бегать, — сказал он, поравнявшись с ней.

Чеслава промолчала и ускорила шаг. Но воевода, здоровенный словно медведь, единожды ее настигнув, больше отставать не собирался.

— Сама-то как мыслишь? — спросил он, словно не замечал ее нежелания вести беседу.

— О чем? — искренне подивилась воительница, никак не ждавшая его вопроса.

— О том, о чем говорили. Про князя Ярослава.

— Никак не мыслю, — Чеслава пожала плечами. — Не моего ума дело. И делать нам ничего не остается, кроме как ждать. Ярослав Мстиславич так приказал.

Буривой хмыкнул и огладил густую бороду. От его взгляда ей сделалось не по себе, как и всякий раз, когда воевода на нее смотрел. И приметил ведь, что не по нраву ей, когда стоят со стороны глаза, скрытого повязкой. Теперь всякий раз по другую руку от нее оказывался. Чтобы видеть его могла.

Чеславу это отчего-то злило.

— Экая ты разумница, — пробасил воевода довольно.

Вспыхнувший на щеках румянец воительница сама себе объяснила легким морозцем, который опустился на землю ближе к вечеру.

— Как девчушка твоя? — Буривой все не унимался, и Чеслава недовольно клацнула зубами. — С кем оставила?

Лагерь был огромным. До места, где лежали ее вещи, где ждал Вячко, идти было еще далеко.

— Милостивой княгине Звениславе Вышатовне, — так коротко, как могла, ответила Чеслава и сердито подняла воротник, чтобы под одежду не задувал колючий, холодный ветер.

— А что же, родичей у тебя нет? Отца с матерью? Дядек?

— Одна я, — совсем сквозь зубы процедила воительница.

Буривой же довольно хмыкнул.

— Вдовая?

Она притворилась, что не услышала из-за завывания ветра. Он же заметил, как Чеслава повела плечами и спрятала покрасневшие ладони, и нахмурился.

— Озябла? Дай-ка согрею…

Он не успел договорить, когда воительница, ощетинившись словно лесная рысь, отскочила в сторону, как от огня. Подальше от него.

— Чего тебе надобно, воевода Буривой?! — сердито спросила она, и единственный глаз ее глядел гневно и строго. — Что ты со мной все заговорить силишься?!

Чеслава едва не кричала, позабыв, что она простой кметь и не вправе чужого воеводу лаять.

— Любо мне, вот и говорю, — а тот лишь спокойно пожал плечами, чем еще пуще ее раззадорил.

— А мне не любо! — она взмахнула рукой, словно отсекала все лишнее. — Да и тебе это не надобно, так что не ходи за мной больше!

Выпалив это, она развернулась и побежала — и впрямь побежала — от воеводы прочь. Тот остался на месте и не пошел за нею, лишь проводил долгим взглядом. Стыд признаться, но разозленная Чеслава едва ли не сильнее пришлась ему по сердцу, чем молчаливая да хмурая.

А на другое утро, еще в темноте, воительницу растолкал Вячко, который стоял ночью в дозоре.

— Вставай, вставай же, — он тормошил ее, крепко ухватив за плечо. — Князь едет, заметили его на первой заставе.

Сон у Чеславы словно рукой сняло. Она подхватилась на ноги и взметалась, не зная, за что приниматься, за что хвататься. Весь лагерь шумел, словно потревоженный улей, и она, ополоснув лицо ледяной водой, с трудом пробилась через множество людей к месту, где собралась старшая гридь.

Сперва Чеслава ее и не признала. Взгляд привычно искал среди всадников край девичьей поневы. С нарядным узором, искусно расшитую. Воительница всматривалась в лица и ждала знакомой длинной косы, лежавшей поверх нарядной свиты с пушистым меховым воротником.

Заметив подле князя молодого отрока, Чеслава даже не задержалась на нем взглядом. Отвернулась и принялась смотреть дальше, пока толпа вокруг шумела. Но что-то зацепило ее, и она вернулась. А затем парнишка повернул голову, и из-за шиворота на правое плечо вывалилась толстенная, с кулак, коса. Застывшая на месте Чеслава вскинула взгляд выше и, наконец, в исхудавшем, осунувшемся лице, на котором остались только глаза, признала княжну Яромиру.

Она мыслила, что шибче удивиться уже не способна, но неподалеку от сестры приметила и княжича Крутояра, которого отец велел в клети запереть, чтобы не сбежал следом. А потом, в стороне ото всех, увидела чужаков. Среди них она знала лишь конунга Харальда. Встречала, когда несколько зим назад тот гостил на Ладоге.

Чеслава с неприязнью поджала губы. Все же на рожи тех, кто был одного рода-племени с Рюриком, смотреть было тяжко.

Вестимо, в тот день никто никуда не отправился. И войско осталось на месте. Но времени долго радоваться и праздновать у них не было. Князь привез в лагерь найденную дочь лишь потому, что не хотел рисковать понапрасну и отправлять ее в ладожский терем с малым отрядом. Ведь с собой он взял совсем немного кметей.

Дольше затягивать было нельзя, и, едва соскочив на землю с коня, Ярослав не знал ни минуты отдыха. Он вместе с воеводами — своими да чужими, князем Желаном Некрасовичем и конунгом Харальдом ходил по лагерю, осматривал войско и толковал, как станут выступать против Рюрика.

Сперва Чеслава толком не успела с Яромирой и словом обмолвиться, когда князь велел идти за ним. Уходя, она приметила, как к княжне осторожно подступился Вячко и чуть успокоилась. Будет, кому за ней присмотреть.

«Княгиня, поди, с ума сходит в тереме, — озабоченно размышляла Чеслава, прислушиваясь к тому, о чем толковали Ярослав Мстиславич и конунг Харальд. — Дочка пропала, сын сбежал… Хоть бы кто весточку ей отправил!»

— Отправили, знамо дело, — сказал ей Стемид, когда она подступилась к нему с расспросами. — И на Ладогу, и в Новый Град князь отправил гонцов.

— А в Новый Град нашто? — подивилась воительница.

— Чтобы сложили оружие да без боя сдали городище, — подсказал вездесущий воевода Буривой, прислушавшийся к их разговору.

Стемид смерил его внимательным взглядом, но не нашел, к чему бы прицепиться, и потому смолчал. Выразительно посмотрел на Чеславу: помни, мол, что есть, кому за тебя вступиться, и поспешил догонять ушедшего вперед князя.

— Ведаешь ты, что этот Харальд потребовал взамен своих драккаров и дружины? — Буривой как-то странно посмотрел на Чеславу.

Та равнодушно пожала плечами. Еще в тереме на Ладоге говорили, что сговорились они на серебро, товары, грамотки купеческие. Это воительница и произнесла вслух, но услышала невеселый смешок. Воевода медленно покачал головой.

— Это уже в прошлом, — сказал он. — Нынче чужак потребовал княжью дочь. И Новый Град.

Что решил князь Ярослав — то было неведомо. Но тем вечером люди гудели, ошеломленные жадностью и дерзостью чужаков. Утром должны были они выдвигаться в дорогу, но многие не спали до глубокой ночи, склоняя и хая пришлых викингов на все лады.