Яромира. Украденная княжна

— Не так уж тут дурно, — сказал кормщик Вигг на третье утро, всматриваясь в укрытые туманом берега. — Не так уж и дурно, когда волны не лупят по бортам корабля, — и он с любовью огладил темное дерево.

Харальд только усмехнулся.

Он бы хотел ответить ему: привыкай.

Но еще ничего не было решено. Разговор с конунгом Ярислейвом оставил горькое послевкусие. Они ни о чем не сговорились, кроме как о том, что выступят против Рёрика единой ратью. Остальное решат после.

Он знал, что замахнулся на немалый кусок, но разве ж у вождей бывает иначе? Тот, кто ничего не хочет и не ищет славы, не становится морским конунгом. Он сидит на лавке в теплом доме под боком у жены и бесславно проживает свой век. Вождь он потому и вождь, что ведет за собой своих людей. Ему нужно больше, всякий раз больше, чем у других: у соседа, у врага.

Когда-то и его, Харальда, праотцам кто-то говорил, что на той стороне бескрайнего и пугающего моря нет ничего. Что там заканчивается мир, и начинаются мрачные Владения Хель. И если бы они тогда прислушались к голосам всех сомневающихся и неверующих, то их внуки не ходили бы на франков, не торговали бы с Гардарики и не ведали бы, какие богатые земли лежат по ту сторону моря. Приходи и бери силой все, что сможешь взять.

Он знал, о чем за его спиной шептались люди конунга Ярислейва. Не больно-то те и таились, и скудных познаний в их языке Харальду было достаточно, чтобы постичь смысл. А ругательства и проклятия он всегда хорошо различал на слух.

Чужие пересуды его не тревожили. Он бы и вовсе о них не вспоминал, но Ярлфрид огорчалась, когда их слышала, а слышала она их часто. Харальд уже позабыл, какой воинственной и дерзкой бывала дроттнинг, когда что-то приходилось ей не по нраву. Как сверкала ясными глазами, как хмурилась, как злилась и сжимала кулаки, как вскидывала подбородок и бесстрашно возражала любому, кто попадался ей на пути. Не чураясь ни отцовских воевод, ни ближников.

Он гордился ею. Тайком. А вслух говорил, чтобы не тревожила понапрасну сердце. Свое он все равно возьмет. И Хольмград, и невесту.

Но все же, какой бы спокойной ни была река, идти по ней Харальду нравилось куда меньше, чем по морю. Слишком близко от берега, слишком опасно. Поселения вдоль воды попадались им на пути каждый день, и всякий раз он настораживался, предчувствуя ловушку. Но драккары проходили мимо, и его сердце успокаивалось, но ненадолго.

И однажды чутье Харальда все же не обмануло. Когда до Хольмграда оставалась лишь пара дней пути, им навстречу попалась ладья, длинная и низкая. Со знаменами Рёрика. Она появилась из утреннего тумана, который стелился над рекой; и прежде, чем конунг приказал браться за луки и копья, он увидел, как на ладье повернули щиты белой стороной наружу.

Они хотели поговорить.

Харальд прищурился и вскинул руку, приказав замедлить ход. За его спиной Вигг жестом подозвал одного из хирдманинов на свое место, а сам взял огромный щит и пошел на нос драккара, став рядом с конунгом. Однажды они уже пропустили случайную стрелу от людей Трувора и не намерены были повторять.

Когда корабли приблизились, кормщик удивленно присвистнул.

— Никак сам Снорри Громобой пожаловал к нам!

Харальд прищурился: и впрямь, на носу ладьи стоял рыжеволосый здоровяк, который на целую голову был выше самого конунга и намного шире в плечах.

— Как только ладью не потопил, — громкий хохот донесся в ответ на слова Вигга.

— Голышом, видать, плывет, — хирдманы продолжали веселиться и зубоскалить.

Харальд усмехнулся. Он обернулся через плечо: второй драккар, которым правил старый кормщик Олаф, почти поравнялся с первым.

— Уйдите чуть к берегу, — велел он Виггу.

Он хотел перекрыть реку для ладьи с посланниками Рёрика.

Отдав распоряжения, кормщик перехватил щит и спросил уже без улыбки.

— Что им надо-то?

— Скоро узнаем, — Харальд пожал плечами.

Он не намеревался ни останавливаться, ни заговаривать первым. Они плывут ему навстречу. Они выставили белые щиты. Вот пусть и разговор начинают.

Так и случилось. Когда расстояние меж драккарами и ладьей сократилось еще сильнее, над водой разнесся громкий, гулкий голос Снорри Громобоя.

— Будь здрав, Харальд Суровый!

Конунг повел бровями. Он ожидал другого, но, стало быть, Рёрику от него что-то было очень сильно нужно. И он догадывался, что именно. Вздохнув, он отозвался на традиционное приветствие так, как полагалось.

— И ты будь здрав, Снорри Громобой.

Не посылать же его сразу во владения Владычицы Хель.

За спиной конунга ручейками потекли негромкие шепотки. И только Вигг придвинулся к нему ближе, заслонив и собой, и щитом. Никому из тех, кто носил за Рёриком меч, он не доверял. Он и собственной тени больше не доверял. Не после того, что учинил Ивар.

— Зачем пожаловал? — спросил Харальд прямо, пересчитав в уме людей на ладье.

Дюжина человек. Негусто. Если улыбнется удача, не придется с ними даже сражаться: драккары протаранят и утопят ладью вместе со всеми гребцами.

— Сразу к делу, Харальд конунг? — здоровяк Снорри понимающе кивнул.

Он примкнул к Рёрику три зимы назад и с той поры смог кулаками прорубить себе место в ближнем кругу вождя. Стоял сразу после его братьев. Одного Харальд убил. Но где же Синеус?..

— Не с руки мне с тобой долго беседовать. Говори, что хотел.

— Мой конунг Рёрик отправил меня к тебе с посланием, Харальд Суровый. Скажи, чего ты хочешь, и он даст тебе это.

Выслушав его, Харальд громко, со вкусом рассмеялся. Пришлось даже поднести к глазам ладонь, чтобы смахнуть слезы, проступившие в уголках глаз.

— Боюсь того, что я хочу, твой конунг мне дать не в силах, — отсмеявшись, отозвался он.

Лицо здоровяка Снорри мгновенно посуровело. Несложно было догадаться, о чем толковал Харальд.

— Почему твой хозяин отправил тебя?! — Вигг, не стерпев, спросил о том, что вертелось у его конунга на языке. — Где его брат Синеус?!

Снорри Громобой оскалился, и все напускное добродушие слетело с его лица.

— Угадай, — злорадно буркнул он. — Угадай, с кем сейчас говорит Синеус. И как быстро конунг Ярислейв тебя предаст, Харальд.

Тот и бровью не повел. Едва вдали показалась одинокая ладья, и он узнал на ней знамена Рёрика, стало понятно, что осевший в Хольмграде вождь попытается договориться. И не с ним одним.

— И что же хочет от меня Рёрик? — спросил Харальд насмешливо.

Но в его голосе не прозвучало улыбки, и Снорри ответил напряженным, прищуренным взглядом.

— Чтобы ты нынче же развернул свои драккары и вернулся домой, — сказал он настороженно.

Прозвучав, слова надолго повисли в воздухе, а Снорри почувствовал, что с радостью поменялся бы местами с Синеусом. Что-то недоброе появилось на лице Харальда: хищная усмешка, злой прищур.