Яромира. Украденная княжна

Они застыли друг напротив друга, непримиримые и вспыльчивые, не желающие идти на уступки. За спиной каждого переглянулись люди, которых они привели с собой.

Харальд досадливо нахмурился. Переругиваются они с Ярислейвом, словно малые дети. Он вновь вспомнил Ярлфрид и заставил себя заговорить первым. Все же перед ним стоял отец его невесты.

— Ты бы не позвал меня просто так, конунг. Удумал что-то?

— Может, и удумал, — неохотно отозвался Ярислейв. — Я мог бы ударить. В треть силы, чтобы отвлечь на себя Рёрика.

— А мы?

— Река огибает детинец с трех сторон. Твои люди могли бы проникнуть в него по воде и открыть ворота изнутри.

Харальд услышал, как позади него выругался Олаф. Старый кормщик и не попытался приглушить голос, когда начал поминать Хель и Локи.

Рёрик и близко не подпустит к детинцу драккар. Им придется самим плыть в ледяной воде, если они согласятся.

— Я дам тебе своих людей, — пока Харальд молчал, Ярислейв заговорил вновь.

Кажется, он опасался, что его могут счесть трусом. Потому и предложил оставить кого-то их своих херсиров.

— Нет, — Харальд мотнул головой. — В этом нет нужды. Я тебе верю.

Вестимо, он лукавил. Ярислейву он и впрямь верил — так сильно, как только мог верить один конунг другому. Но отказался совсем по иной причине. Он намеревался оставить Хольмград за собой. Он искал себе воинской славы и почета, а, стало быть, должен был сделать втрое больше, чем конунг из Альдейгьюборге. Если именно Харальд в одиночку откроет для русов ворота Хольмграда, ему это зачтется.

— Добро, — отозвался Ярислейв, смирив себя.

Он не был глупцом и понимал, какой цели добивался Харальд конунг. Но, пока они были в одной лодке, мог с этим смириться.

— У нас есть седмица, может, две. До того, как река покроется льдом. Зима придет рано, уже задувают ледяные ветра, — добавил он.

— Придется выжидать до последнего, — Харальд кивнул. — Рёрик не позволит обвести себя вокруг пальца, словно дитя. Он не мог не выставить дозорных вокруг детинца. И он знает, что мои драккары стоят неподалеку.

— К тебе приходили его люди, — прищурившись, Ярислейв вдруг заговорил совсем об ином. — Так ведь?

— Приходили, — Харальд спокойно пожал плечами. — Но не все из них ушли.

— Ты убил гонцов? — конунг из Альдейгьюборге свел на переносице густые брови и прищурил глаза.

— Я никого не убивал. Я потопил их ладью. А коли кто не смог выплыть — то не моя печаль, — ожесточенно отозвался Харальд.

По губам Ярислейва скользнула беглая усмешка. Он встретился с Харальдом взглядом и долго всматривался в его лицо, словно пытался разгадать для себя какую-то загадку. Потом встряхнулся, чтоб избавиться от задумчивости, и кивнул.

— Тогда уговор. Выжидаем седмицу от этого дня, я и подвожу войско к стене детинца.

Они скрепили обещание крепким рукопожатием, и Харальд проводил долгим взглядом спины Ярислейва, херсира и воительницы, пока они не пропали из вида.

— Не говори ничего, — велел он Олафу, предугадав все то, что тот намеревался сказать.

Старый кормщик лишь недовольно закряхтел.

— Рёрик не глупец, — он все же не смог смолчать и упрямо насупился. — Он не оставит задние стены детинца без защиты, зная, что ты поблизости. И не после того, как ты приветил Снорри Громобоя.

Харальд с досадой выругался.

— И детинец — лишь малая часть. За ним стоит городище, туда Рёрик и сведет ополчение Хольмграда, — кормщик все никак не унимался. — Коли тебе удастся открыть ворота, это только четверть дела. Да и как ты к ним подберешься?.. С них, поди, взгляда не спускают.

Недовольный рык вырвался из груди Харальда, и он ожег Олафа свирепым взглядом.

— Довольно! Знай меру, кормщик, я выслушал тебя, но и будет.

На драккар они вернулись в тишине.

За следующую седмицу Харальд четыре раза примерялся к тому, что ему предстояло исполнить. Он брал с собой поочередно нескольких хирдманов, и в кромешной ночной темноте, сложив в отдельную сумку броню и прикрепив к ней мечи, в обжигающе ледяной реке они подплывали к берегу, на котором стоял детинец. Стена охранялась, и охранялась на совесть. Дозорные стояли, где положено, не отвлекались и не отводили пристальных взглядов от темной поверхности воды.

Когда Ярислейв отправится брать Хольмград, это перетянет на себя часть внимания и войска. Но не всех, и Харальд сомневался, что Рёрик допустит, чтобы детинец остался без пригляда. Даже если они доплывут до берега никем незамеченные, едва они ступят из воды, их увидят. И им придется несладко: мокрым, замерзшим, без кольчуг, но в облепивших тело рубахах, которые лишь будут мешаться и сковывать движения. Без луков и щитов, при одних лишь мечах.

Олаф всякий раз встречал его недовольным взглядом, когда конунг с хирдманами на рассвете возвращался на драккар. Вымокший до нитки, продрогший, уставший и злой. Старому кормщику хватало разума молчать и не гневить Харальда еще сильнее. Тот и сам все разумел, но отступиться не мог. Ему нужен был Хольмград, ему нужна была Ярлфрид, ему нужен был Рёрик и ему нужно было поспеть, пока на реке не стал лед.

Харальд смотрел на своих людей и подсчитывал, сколькими из них он пожертвует. Он не мог забрать многих, он должен был оставить гребцов на драккарах на случай, если им с Ярислейвом удастся взять Рёрика в кольцо, и тот задумает прорваться по воде. На кораблях должно остаться достаточно воинов, чтобы остановить его и дать бой.

Потом тяжелый взгляд Харальда всякий раз падал на Ивара. Паршивца давно отвязали от мачты, иначе бы он долго не прожил, и держали возле борта, на самой дальней скамье.

Быть может, племянник ему еще послужит. Правда, не доживет до суда, который намеревался учинить конунг.

Но теперь Харальд задумал для него кое-что иное.

Кметь с косой VI

Чеслава щелкнула ногтями по лезвию меча и полюбовалась на нем серым отражением неба. Она довольно кивнула сама себе: наточить получилось на славу. Теперь оставалось дождаться битвы.

Князь, едва вернувшись в лагерь, объявил, чтобы войско готовилось к схватке. День которой настал сегодня.

Суета началась еще задолго до восхода солнца и с каждым часом лишь усиливалась. Воительница старалась не прислушиваться к чужим разговорам да ругани и думала лишь о сражении, что им предстояло.

— Пойдешь под мою руку, — сказал ей накануне воевода Буривой. — Князь твой согласился.

Чеслава даже не стала шибко артачиться. Огрызнулась несколько раз и затихла. Чужой воевода, вопреки обыкновению, не улыбался и не балагурил. Впервые смотрел на нее строго и серьезно, а говорил — коротко, обстоятельно и лишь по делу.