Языки современной поэзии

Тынянов, обсуждая в упомянутой работе именно проблему верлибра, говорит так:

Что получится, если мы vers libre напишем прозой? <…> Таким образом мы разрушаем единство стихового ряда; вместе с единством рушится, однако, и другой признак — те тесные связи, в которые стиховое единство приводит объединенные в нем слова, — рушится теснота стихового ряда. А объективным признаком стихового ритма и является именно единство и теснота ряда<…> оба эти признака — единство и теснота стихового ряда — создают третий его отличительный признак — динамизацию речевого материала.

(Тынянов, 1993: 48–49) [275]

275

Курсив (полужирный — прим. верст.) Ю. Тынянова.

Кривулин впрямую связывает динамизацию с образами транспорта, возможно, реагируя и на знаменитые слова Маяковского Поэзия/ — вся! — / езда в незнаемое(«Разговор с фининспектором о поэзии» [276] ).

Изображенная Кривулиным теснота в трамвае, требующая рифмы к европе,довольно прозрачно намекает на известный вульгаризм. При этом неприличное слово обнаруживает свой прямой телесный смысл, когда речь идет о трамвайной тесноте. Слово европездесь указывает и на то, что ведущая роль в распространении верлибра принадлежит именно западноевропейской литературе.

276

Маяковский, 1957-б: 121.

В следующих строфах речь идет о ритмических вольностях, приближающих стихи к верлибру. Рассмотрим строку а в метро сплошные пиррихии поездов отмененных,имеющую две ступени метафоризации. Термин пиррихийозначает пропуск метрического ударения в ямбе или хорее [277] . У Кривулина это метафора замедленности, напрасного ожидания поезда в метро (первая ступень). Но метро давно мифологизировано в современной культуре: расположенное под землей, оно предстает эквивалентом хтонического мира [278] , в западноевропейских языках метро называется андеграундом, как и неофициальная культура при советской власти. На второй ступени метафоризации пропуск поезда в метро становится образом прерванного или отложенного пути в инобытие — как в смысле смерти, так и в смысле творческого состояния.

277

Сочетание сплошные пиррихиипредставляет собой либо гиперболу (в обиходном языке сплошной— экспрессивное преувеличение), либо оксюморон. Если попытаться понять это сочетание в прямом смысле, то оно означает непрерывное отсутствие ожидаемого.

278

См.: Курицын, 1995: 186–187.

Строка их тоже на кривой козе не объедешь [279] включает в себя поговорку со значениями ‘невозможно обмануть, перехитрить кого-л.’ (ср. кривда, кривить душой),‘невозможно игнорировать что-л.’. Значение ‘невозможно обмануть’ ясно соотносится с темой поэзии.

Далее следуют строки как меня раздражали спондеи / пустых троллейбусов — катит один за другим и все в парк.Спондей противоположен пиррихию: это внеметрическое скопление ударных слогов. В контексте о стихосложении спондеи пустых троллейбусов, идущих в парк (то есть в депо), могут быть поняты как бессодержательное многописание; может быть, как форсированная экспрессия (в противоположность пиррихию отмененных поездов как метафоре молчания).

279

Вариант: На кривой лошади (на кривых оглоблях) плута не объедешь(Даль, 1979: 193).

Троллейбус имеет в современной русской поэзии коннотацию, связанную с очень популярной песней Булата Окуджавы «Полночный троллейбус»: Полночный троллейбус, по улицам мчи, / верши по бульварам круженье, / чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи / крушенье, / крушенье [280] . Троллейбусы в стихотворении Кривулина едут мимо. Может быть, троллейбусный парк, внеположенный человеку, противопоставлен в этом тексте бульварам Окуджавы — как предел движения самому движению, как смерть — жизни. У Кривулина есть тексты, объединяющие парк с мифологическими парками, плетущими судьбу [281] , поэтому направленность троллейбусов в парк [282] — без пассажиров — может быть понята и как обойденность человека судьбой.

280

Окуджава, 2001: 140.

281

Имеется в виду строка Лепетание бабьего радио в парке(«Блудный сын»), перефразирующая строку Пушкина Парки бабье лепетанье(«Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» — Пушкин, 1977–б: 186) и слова из сонета Анненского «Парки — бабье лепетанье» (Анненский, 1990: 72).

282

В данном случае общее звучание омонимов важнее их различных лексических значений.

Обратимся к строкам но хуже всего метелью спеленутый блоковский дольник / заносы / автобуса ждешь часами.Дольник — это стихотворный размер со значительным нарушением ритма, но еще не верлибр. У Кривулина дольник вместе со всеми темами и мотивами поэзии Александра Блока, особенно с темой метели и снега, представлен как самое серьезное препятствие движению (хуже всего).Почему же, собственно, хуже всего? Может быть, потому, что неполная свобода опаснее несвободы: человек оказывается не защищенным ни традицией, от которой он отдалился, ни достижениями чужого прогресса. Конечно, образы снежных заносов и спеленутости непосредственно мифологизируются как знаки смерти [283] . Но спеленутость сопряжена и с младенчеством, поэтому блоковский дольникможет быть понят как младенческое состояние свободного стиха.

283

Можно видеть здесь и такой смысл: поэзия Блока сама по себе является препятствием для поэтов, которым трудно освободиться от его влияния. Не исключена мотивирующая этот смысл этимологизация поэтического имени: ‘блокирующий’.

Кроме того, в контексте с активной многозначностью слов (особенно исходного сочетания свободный стих)и с метафоризацией терминов должно быть актуальным и этимологическое значение слова дольник,связанное с понятием доли как ‘меры’. По концепции, представленной строфой про блоковский дольник, Блок «знает меру» (это разговорное выражение указывает на сознательный отказ от полной свободы в каких-либо действиях). Но доля— это еще и ‘судьба, участь’ (по этимологическому значению корня, входящего на другой ступени чередования в слово делить— ‘часть, отмеренная кому-л.’). В данном случае значима доля-участь Блока как неизбежное осуществление трагической судьбы поэта вообще.

Строки о силлаботонике, приходящей в негодность, возвращают сознание к параллели стихи — транспорт [284] . Во времена доминирования силлаботоники (вторая половина XVIII–XIX век) единственным транспортом были лошади, а самая подходящая лошадь для поэта — Пегас. Его безусловная символичность противопоставлена современным видам транспорта как природное искусственному, надежное ненадежному, истинное ложному.

Обратим внимание на то, как Ежи Фарыно интерпретировал мотив транспорта в творчестве Пастернака:

284

В русском языке есть фразеологизм на этом далеко не уедешь— о недостаточной пригодности чего-л. для достижения успеха в любом деле, может быть, и не связанном с ездой.

…у Пастернака ни на чем никуда нельзя доехать без препятствий — по дороге он устраивает то обвалы <…>, то снежные заносы <…>, то тупики, то пробки <…> и вызванные этим пересадки и высадки. <…> По техническому критерию, это мена транспорта с наиболее современного на наиболее традиционный. По концептуализации — такие пересадки сопровождаются все более тесным контактом с сущностью мира и подводят ко все более отчетливому откровению, так сказать, ‘ мировой истины’.

(Фарыно, 1999: 203)

В стихотворении Кривулина тоже наблюдается направленность от автомобилиста к ямщику.

Текст продолжается описанием индустрии транспортного комфорта, а эта тема влечет за собой переход на иностранные языки: резина micheline / аксессуары от dunlop.И в последней строфе, после всех рассуждений о транспорте, возникает тема звуковоспроизводящей аппаратуры — новая метафора поэта. Слово автомагнитолаимеет общий первый корень со словами автомобиль, автобуси автор [285] . Об автобусе говорилось как о самом безнадежном способе передвижения, так как движению препятствует сама смерть в образе блоковского снега. Автомагнитола тоже оказывается неэффективным механизмом, но теперь актуализируется уже не стремление предмета к движению, а его звукопорождающая сущность. Автомагнитола помещается в оппозицию по отношению к творческой личности: этот прибор многократно воспроизводит давно известную песню о ямщике, замерзающем в глухой степи (отметим противопоставленность этого образа образу теплых гаражей), — песню, ставшую типичным явлением массовой культуры [286] .

285

Вспомним, что об автомобиле шла речь в начале стихотворения, он не назван прямо (сказано с развитием личного транспорта),но именно автомобиль и представлялся мечтой о свободе.

286

Песня начинается словами Степь да степь кругом, путь далек лежит.Бгагодаря тексту Кривулина, слова путь далек лежити в песне приобретают метафизический смысл ‘путь в небытие’.

Слова где ямщик замерзает по-английскиимеют, по крайней мере, два смысла: они указывают и на то, что автомагнитола воспроизводит русскую песню в переводе на английский язык (вероятнее всего, верлибром), и, в соответствии с фразеологической семантикой, на то, что гость уходит не прощаясь — нарушая этикет, но осуществляя право на личную свободу. В соединении контекста стихотворения с контекстом общекультурных символов вся земная жизнь ямщика предстает пребыванием в гостях, откуда он волен уйти «по-английски, не прощаясь». Но ведь содержанием песни является именно прощание: ямщик расстается с товарищем, просит передать поклон батюшке, матушке, вернуть обручальное кольцо жене. Может быть, автомагнитолу выключают, не дослушав тесню до конца? Тогда этот финал резко противопоставлен понятию свободы слова и свободы поведения, на котором основана манера «уходить по-английски».