Языки современной поэзии

Так, например, Строчков организует перечислительные ряды существительных на основе фонетического сходства, общности словообразовательных элементов — приставок, суффиксов, по принципу сочетаемости с одним и тем же многозначным глаголом, сближая эти слова по смыслу в художественном образе:

И растет, наплывает тревога, трирема, трагедия, трещина, и никак не растает таблетка, облатка, тусклая капсула, рассосаться не может ее оболочка, обложка, обличив, облачко, раствориться не хочет окно, циркуль, соль и любое творение, и никак не нащупать опору, основу, корпус, остов, корпускулу. («И растет, наплывает тревога, трирема, трагедия, трещина…» [448] )

448

Строчков, 1994: 339.

Такие ряды напоминают синонимические цепочки в средневековом стиле «плетение словес» (XIV–XV вв.), например, в сочинениях Епифания Премудрого. Этот стиль орнаментальной прозы (возможно, что и ранней поэзии — Матхаузерова, 1974: 86–90) возник из идеи исихазма о непознаваемости и неназываемости Бога, истины (см.: Прохоров, 1968).

Как будто иллюстрируя эту идею, стихотворение заканчивается словами между тем как душа все отходит от тела, все ширится трещина, / все отходит от берега лодка, трирема, трагедия, истина.

Различная предметная отнесенность существительных одной лексико-семантической группы, объединенной значением ‘документальное подтверждение чего-л.’, организует такое стихотворение:

ВНУТРЕННЯЯ ОПИСЬ 1. …вот направлениев кино, 2. анкетаза пальто, 3. менютеатра (там давно дают совсем не то: там в основном идет вода, парад или развод; покажут деньги иногда, не чаще раза в год), 4. рецептна поезд и постель, 5. приказ, что мне семь лет, 6. указна блюдо для гостей, (?) 7. вот проезднойна хлеб, 8. рекомендацияза свет, за телефон и газ, 9. вот в поликлинику билет. 10. путевкав первый класс, 11. актпостановки на прикол учета за жилье, 12. а этот старый протокол— из прачечной белье, 13. свидетельствоо чистке штор и пары свитеров 14. и двухсторонний договор с врачом о том, что я с тех пор практически здоров: 14. 1. физически; 14. 2. психически; 14. 3. фактически; 14. 4. и всячески; 14. 5. по соглашению сторон я с двух сторон здоров. Я отдаю себе отчет, что это просто бред. 15. К нему подколот крупный счет за справку, что вода течет в сберкнижкуза билет 16. с сопроводительным письмом о том, что справокнет, поскольку счастья в жизни нет, поскольку жизни нет [449] .

449

Строчков, 2006: 304–305.

В этом тексте слова направление, анкета, меню, рецепт, указ, приказ, проездной, рекомендация, билет, путевка, акт, протокол, свидетельство, договор, счет, справка, сопроводительное письмоотнесены к иным предметам и ситуациям, чем предполагает норма. Неназванными, но подразумеваемыми оказываются слова квитанция, карточка, чек, прописка, заказ.

В некоторых случаях основой переименования является полисемия именно неназванного слова. Так, абсурдное сочетание проездной на хлебвозникает, вероятно, потому, что существует сочетание карточкана хлеб, а слово проездной(предпочитаемое москвичами для обозначения долговременного билета на транспорт) иначе называется карточкой(словом, более употребительным в Петербурге). Возможны и другие мотивации сочетания проездной на хлеб: покупатель получает в кассе чек, а в языке есть и выражение дорожный чек;за хлебом надо ехать на транспорте.

Словом карточкаобозначается и документ, дающий право на постоянное обслуживание в поликлинике (официальное название — история болезни) — у Строчкова это в поликлинику билет.

Иногда переименование связано с содержанием документа. Например, сочетание анкета за пальтоможно объяснить тем, что в квитанции ателье или химчистки обозначаются некоторые сведения, типичные для анкеты: фамилия, адрес, телефон. Протоколиз прачечной — вероятно, потому, что в соответствующей квитанции, как в протоколе, перечисляются предметы одежды, постельного белья и, возможно, приводятся сведения об их загрязненности. Не исключено, что в данном случае действует и ассоциация с фразеологизмом стирать грязное белье [450] в значении ‘обсуждать непривлекательные подробности частной жизни’.

450

Варианты: полоскать грязное белье; перебирать грязное белье; рыться в грязном белье.

Строка Приказ, что мне семь летнапоминает и о том, что семилетний ребенок поступает в школу, и это фиксируется приказом в школьных документах, а также о том, что взрослые постоянно приказывают первокласснику, говоря, что он теперь уже совсем большой.

В некоторой степени это стихотворение напоминает «путаницы» фольклорных текстов и произведений для детей (см.: Чуковский, 2003: 500–504), активизирующие в сознании представление о правильном устройстве мира, а также абсурдистские семантические эксперименты обэриутов. Однако эксперимент Строчкова по переименованию документов касается не логики мироздания, а логики языка.

В начале стихотворения строка там в основном идет водаотносится и к меню ресторана или столовой, и к репертуару театра, причем словом водаобозначено сразу несколько явлений: возможно, не только водянистая пища и пустословие, но и вода, капающая из неисправного крана или сквозь протекающую крышу, или постоянно текущая из сливного бачка. В последней строфе опять названа вода, вероятнее всего, связанная с неисправностями оборудования, но эта же вода течет в сберкнижку (обратим внимание на отсутствие запятой после слова течети на бюрократическое выражение текущий счет).

Слова Я отдаю себе отчет, / Что это просто бредимеют, по крайней мере, двойной смысл: это бред и потому, что в тексте все названо неправильно, хотя в авторском переименовании есть свои резоны, и потому, что таким сложным, не вполне логичным образом устроен язык: суть явления одна, а слова для его обозначения нужны разные.

Поэтика Строчкова заметно меняется, хотя ее основой продолжает оставаться многозначность слова. Изменение направлено и к максимальному упрощению, и к максимальному усложнению текста. При упрощении возрастает напряженность ключевого полисемантического слова. При этом ирония критического отношения к языку, в котором слово может значить так много, что теряет ясный смысл, уступает место сильной эмоции, а полисемия из объекта внимания и текстопорождающего импульса становится средством выразить эту эмоцию.

В результате появляются тексты как остро социальные, так и глубоко лиричные. Гражданская позиция поэта Строчкова выражена, например, в стихотворении «Седой кум»:

СЕДОЙ КУМ Говорит Василий Соловьев-Седой Василию Лебедеву-Кумачу: — Ораторию заказал мне Джугашвили-палач, посвященную Ленину-палачу. И придется писать, хоть, признаться, я совсем не хочу. Говорит Василию Соловьеву-Седому Василий Лебедев-Кумач: — Ораторию заказал мне, посвященную Ленину-палачу, Джугашвили-палач. Я писать не хочу, но придется писать, хоть плачь. Написали они вдвоем ораторию про Джугашвили, посвященную Ильичу. Что они при этом испытывали, пожалуй что, умолчу, да и о чем они думали, думать я не хочу. Только в наших душах до сих пор развивается-вьетсяэтот седой кумач. И по ком этот плач? По себе самому этот плач. Только слезы эти уже никого не спасут… …………………………………………………… Дирижировал хором и оркестром народный Самуил Самосуд [451] .

451

Строчков, 2006: 35.

Формальным приемом, на котором основано стихотворение, является, на первый взгляд, простейший каламбур — причем из тех, какие считаются насмешками самого невысокого уровня: он обыгрывает фамилии знаменитых деятелей советской культуры. Однако смысл стихотворения далек от поверхностного, а его тональность от каламбурной забавы. Стихотворение говорит о том, что подневольная и вынужденно лживая советская культура вошла в духовный мир современного человека, несмотря на его сопротивление (да и о чем они думали, думать я не хочу).

Словосочетание седой кумач,объединившее части двойных фамилий поэта и композитора, обозначает в тексте Строчкова потускневшее красное знамя, оно развевается,как и положено этому предмету, и развивается: в наших душах до сих пор развивается-вьется этот седой кумач.Глагол развиватьсяобнаруживает свою полисемию — ‘разворачиваться’ и ‘изменяться от простого к сложному, становиться совершеннее’.

От сочетания седой кумачобразуется название стихотворения «Седой кум», в котором слово кумчитается и как термин семейных отношений со значением ‘крестный отец по отношению к родителям крестника и к крестной матери’ (Ожегов, Шведова, 1992: 321), и как слово из жаргона криминальной среды: ‘оперативный работник, следователь в местах заключения’ (Химик, 2004: 285). Последнее значение соотносится с заключительной строчкой стихотворения Дирижировал хором и оркестром народный Самуил Самосуд,в которой реальная фамилия дирижера, имевшего звание народного артиста, приобретает символический смысл. Первый корень этой фамилии повторяет начало имени Самуил, и здесь, как во многих других стихах Строчкова, обозначается тема евреев в русской культуре: прилагательное народныйотносится одновременно и к слову самосуд, и к возникающему в тексте сочетанию народный Самуил.