За легкой тенью лета

В диагнозе он не ошибся, переломов у пациентки не оказалось, и он предложил женщинам довезти их до дома.

Будущая теща пыталась всучить ему деньги, и его это тогда сильно разозлило.

Девушка молча сидела рядом, когда он вел машину. У нее был красивый профиль, ему хотелось коситься на него, и он с трудом себя сдерживал.

— Мам, у меня к тебе секретный разговор, — объявила Катя и потребовала: — Соберись и вспоминай! Что могло быть такое, что дает Ивану основания считать, что убийство Эллы заказное?

— Боже мой! Это еще что за чушь!

Голос тещи теперь звучал без посторонних шумов. Она послушалась Катю, выключила громкую связь. У них дамские секреты.

— Иван обычно не говорит чуши, ты же знаешь!

— Почему он решил, что убийство заказное?

— Если бы я это знала, я бы у тебя не спрашивала. Мамочка, пожалуйста, вспомни!

— Послушай… Иван хороший мальчик, но профессия всегда накладывает отпечаток. Подозрительность — свойство всех полицейских.

— Мама!

— Я тебя уверяю, что никаких особых секретов у Эллы быть не могло. Она не занималась никакими журналистскими расследованиями. Писала всякую глупость и безумно радовалась, что ее печатают. Надоедала мне советами пить травяные чаи. А у меня бабушка была травница, я про чаи побольше Эллы знаю. Сама она, кстати, никаких трав не собирала, предпочитала кофе.

— Мама, напряги память!

— Из-за тебя я теперь ни о чем другом думать не смогу, — пожаловалась теща. — Единственный Эллин секрет, который я знаю, это то, что она продолжала любить Павла, даже когда вышла замуж. Этим секретом она со мной не делилась, но мне кажется, что я не ошибаюсь. Из-за этого мне всегда Всеволода было жаль. Он любил Эллу. Он так на нее смотрел!.. Но в целом семья их казалась счастливой.

— Если что-нибудь вспомнишь…

— С твоими предположениями можно сна лишиться!

— Это не мои предположения, Ивана. Вспоминай, мамочка. Пока!

Катя положила телефон на стол.

— Когда ты успела побеседовать с Иваном? — проворчал Михаил.

Вот ведь проклятие! Оснований нет, а ревность есть.

— Когда ждала тебя на пруду. Мишенька, мне нравится, что ты меня ревнуешь.

— А мне нет!

Катя протянула руки, погладила его по лицу.

А он неожиданно подумал, что того, кто лишил ее подругу возможности жить, радоваться и печалиться, нужно найти. Хотя бы попытаться. Сделать это нужно не для Лики, для себя. Чтобы потом затаенное чувство вины не мешало собственному счастью.

— Мама права, — пробурчал он. — С тобой можно сна лишиться.

— Терпи, — засмеялась Катя. — Я такая, какая есть.

Он поцеловал тонкие пальцы. Те, несмотря на жару, были прохладные.

13 июля, четверг

Ночью шел дождь. Капли стучали по подоконнику, создавали впечатление мрачной унылой осени. Впечатление было обманчивое, прохлады дождь не принес, влажность жару только усилила.

Браться за кисти не хотелось. Тихон постоял у холста, закурил.

На мокрых листьях яблони сверкали солнечные блики.

Стукнула калитка. Он подошел к перилам, поздоровался с Александрой. Снова посмотрел на холст и спустился вниз.

— Кто-то вчера свежие цветы на могилу принес. — Александра достала из холодильника картошку, принялась чистить.

Тихон терпеть не мог каш и иных гарниров, кроме картофеля, не признавал. Александра каким-то чудом это угадала, хотя он не делился кулинарными пристрастиями ни с ней, ни с Ликой.

— Белые розы. Хороший букет, дорогой.

Александра ходит на могилу Лики, а он нет.

Его не тянет на кладбище. Он знает, что жену там не найдет.

Он нигде ее не найдет и не сможет попросить прощения.

— Как вы думаете, кто? — Тихон сел за стол.

Александра молча пожала плечами.

Павел, решил Тихон. Кроме него, носить цветы на могилу Лики некому.

Зазвонил телефон, он успел подняться к оставленному у холста аппарату прежде, чем вызов прекратился. Ответил Павлу.

— Тихон, я могу перечислить тебе дивиденды за прошлый квартал. Не целиком, часть. Я должен отправить на счет Лики, но часть могу перебросить со счета на счет. Это дело обычное. Сумма небольшая, но даже это лучше, чем ничего.

— Не надо, — отказался Тихон. — Спасибо, но не надо.

— Если ты думаешь, что это грозит мне неприятностями…

— Не надо! Павел Викторович, вы принесли вчера цветы на могилу?

Мокрые листья яблони просыхали на глазах.

— Я, — почему-то не сразу ответил Павел. — Мы с Ольгой Петровной. Ольга раньше с нами работала, в прошлом году на пенсию вышла. Они с Всеволодом дружили. Мне даже казалось, что их связывали некие романтические чувства. Она была на похоронах Всеволода, невысокая такая, в очках.

На соседском участке мелькнула Катя. Фигура у соседки была отличная, голубые шорты открывали длинные стройные ноги.

— Не помню, — Тихон прошелся по веранде.

— Я иногда с ней перезваниваюсь. Сказал, что Лика погибла, она попросила сводить ее на могилу. Она Лику знала. Не так тесно, как я, конечно, но знала. Девочка на наших глазах росла.

— Дайте мне ее телефон, — попросил Тихон.

— Сейчас сброшу. — Павел опять ответил не сразу. — Точно не хочешь, чтобы я тебе деньги перечислил?

— Точно, — заверил Тихон.

Телефон тренькнул через пару секунд, Тихон набрал присланный Павлом номер и, услышав женский голос, торопливо заговорил:

— Меня зовут Тихон, я муж Лики… Мне ваш телефон дал Павел Викторович.

— Примите мои соболезнования.

Катя опять мелькнула среди деревьев, поднялась на крыльцо. Тихон хотел ей кивнуть, но она не смотрела в его сторону.

* * *

Женщину, которая заговорила с ним весной и о которой расспрашивала Лика, Михаил увидел, подходя к очереди за фермерским молоком.

Весной она стояла в очереди в магазине и весело ахнула, когда Михаил зашел туда.

— Миша! Как жизнь? Сто лет тебя не видела!

Эту медсестру с их станции «Скорой помощи» он и до этого несколько раз встречал в поселке. И каждый раз она ему радовалась как старому другу.

Другом ей Михаил не был. Он даже не знал, как ее зовут.

Потом то, что он ничего о тетке не знает, пришлось сто раз повторить Лике.

Женщине было пятьдесят плюс-минус. Невысокая, кругленькая. С нее можно было бы писать портрет классической доброй бабушки, если бы не сильно накрашенные короткие ресницы. Толстые от туши ресницы лет ей не уменьшали, а портили сильно.