За легкой тенью лета

Почему он считал ее капризной?.. Она была чуткой и умной.

Она не могла не понимать, что он совсем ею не интересуется, а он не успел сказать ей, как сильно она ему нужна.

Тихон зажмурил глаза, чтобы слезы не потекли снова. Когда открыл, заметил Михаила. Сосед быстро шел к дому.

Неожиданно он вспомнил, как весной, работая на веранде, видел, как Лика, стоя у забора, разговаривает с Михаилом.

День тогда был теплый, солнечный, но земля под ногами еще не просохла, и Лика стояла в резиновых сапогах.

Листьев на кустах еще не было, зеленела только трава.

Слов Тихону слышно не было, но показалось, что жена с чем-то пристает к соседу, а Михаилу хочется поскорее от нее отвязаться.

Тихон вскочил с шаткого стульчика и, подойдя к окну веранды, закричал:

— Миш! Миша!

Михаил обернулся, нехотя пошел к забору, к тому самому месту, где весной стоял с Ликой. Впрочем, в других местах стоять у забора возможности не было, к штакетнику с обеих сторон примыкали кусты.

Тихон быстро сбежал со второго этажа.

— Миш, вспомни. Ты в апреле разговаривал с Ликой на этом месте. Не помнишь, о чем она тебя спрашивала? Вы с ней долго стояли.

Тот разговор длился минут двадцать, не меньше. Тихона тогда это удивило, обычно Михаил болтливостью не отличался. Лика могла подолгу беседовать с Катей, а с Михаилом обычно только здоровалась и перекидывалась ничего не значащими словами.

Еще Тихона тогда удивило, что лицо у жены, когда она отходила от забора, было угрюмое. Собственно, поэтому он тот случай и помнил. Обычно вид у Лики был беззаботный, пустой.

— Помню, — подумав, нахмурился Михаил. — Она про одну бабу спрашивала. Тетка меня у магазина остановила. Я с ней работал когда-то.

— Где работал? — не понял Тихон.

— Я в городе на станции «Скорой помощи» работал, пока Катю не встретил.

Городом местные называли ближайший районный центр.

— Эта женщина тоже на станции работала. Медсестрой. Я не помню ни как ее зовут, ни как фамилия. Я ничего про нее и не знал никогда, я вместе с ней ни разу в одной бригаде не был. Я бы ее даже не узнал, если бы она со мной не заговорила. А Лика пыталась что-то про эту бабу у меня выяснить.

— Что за баба? — перебил Тихон. — Из нашего поселка?

— Черт ее знает. В тот раз она в нашем магазине была, еще пару раз до этого я ее видел.

— Как выглядит?

Михаил пожал плечами.

— Лет сорок пять — пятьдесят. Обычная, как все. Тихон, если бы тот разговор мог навеять какие-то… — Михаил помялся, — идеи, я бы тебе сам все рассказал.

— Если еще встретишь ту женщину…

— Если встречу, постараюсь не упустить. Тихон, я все понимаю.

Ничего он не понимал. Тихон сам себя начал понимать только сейчас.

Снова подниматься наверх желания не было, хотелось чая, крепкого, горячего, но внизу возилась Александра, и Тихон снова уселся у мольберта.

Лика интересовалась женщиной сорока пяти — пятидесяти лет…

Перед Новым годом тесть, виновато улыбаясь, сообщил:

— На праздниках я хочу познакомить вас с одной дамой…

Это было недели за две до Нового года.

Это было, когда они в последний раз приехали к живому тестю.

Предложение отца Лике решительно не понравилось.

— Новый год — семейный праздник, — нервно напомнила она и засмеялась.

— Вот именно, — кивнул тесть.

Тихону тогда не было дела ни до жены, ни до тестя. Ему хотелось встретить Новый год с Настей, он знал, что той без него будет одиноко, и мучился оттого, что не решался ничего изменить.

— Тихон, я ухожу! — крикнула снизу Александра.

— До свидания! — крикнул Тихон. — Спасибо.

Обедать он не стал. Заварил крепкий чай, но сделал только пару глотков. Ему больше не хотелось чая. Ему ничего не хотелось.

* * *

Михаилу нравилось смотреть на жену. Просто так смотреть, особенно когда надо было подумать.

Сейчас подумать было необходимо. Смерть соседки горем для него не была, но понимать, что он может что-то сделать для того, чтобы возможный убийца был пойман, и не делает этого, было неприятно. Он невольно чувствовал себя виноватым, а быть виноватым ему не нравилось.

Катя заразила его сыскной деятельностью.

Жена сидела на стуле, закинув руки за голову. Думала. Она всегда размышляла в такой позе, когда у нее не сразу решались ее компьютерные задачки.

В фирме, где она работала, коллектив был мужской, и это доставляло Михаилу лишнюю головную боль. Он ее ревновал и ничего не мог с этим поделать.

— Ты дурак, — объясняла ему Катя.

Михаил и сам знал, что оснований для ревности нет, но все равно предпочел бы, чтобы она была домохозяйкой и ждала его на кухне, пока он зарабатывает деньги.

— Позвоню в Израиль, — жена поискала глазами телефон, взяла его с соседнего стула и положила на стол, набрав номер.

Михаил поднялся с дивана, сел поближе.

— Привет, Катюша, — послышался голос тещи.

Когда «Скорую» вызвали на дачный участок, смена заканчивалась. Он тогда сильно устал, день был беспокойный. Стоявшая много дней жара мучила даже молодых, а для стариков казалась нестерпимой, и вызовов было много.

Потом он пугался, что мог бы не поехать, до конца смены оставалось всего несколько минут.

Он поехал и встретил свою судьбу.

В трубке послышался голос сына.

— Ты бабушку и дедушку слушаешься? — улыбаясь, строго спросил Михаил.

Он догадывался, что в его строгость Слава не верит.

— Мы отлично ладим! — засмеялась теща.

Видимо, громкую связь включила не только Катя, ее мать тоже.

Будущая теща неудачно упала с крыльца. На первый взгляд переломов не было, но сделать рентген следовало обязательно, и он отвез женщину в больницу. С ней поехала дочь.

Потом ему казалось, что он с первой минуты понял, что Катя его судьба.

Наверное, это было не так, потому что он, переодевшись, сначала посидел в собственной машине, и только потом, вздохнув, отправился проверить, что показал рентген. Еще не из-за Кати отправился, хотел убедиться, что не ошибся в диагнозе.