За последним вздохом

Тот дернулся, словно Кольтира попал ему по больному месту. Да ладно, неужели верит, что сможет опять стать хорошим и добреньким? Не сможет. Вон как пальцы рукоять меча стискивают. Дарион явно тоже хотел кого-то убить или хотя бы победить, швырнуть на пол, пнуть, напугать, причинить боль.

– Я “вижу”, как ты стараешься таким не быть!
– фыркнул Дарион, так и не нанеся удара.

– А смысл?

Дарион ослабил хватку на рукояти и опустил клинок.

– Прибереги свою ярость для Короля-Лича, Кольтира.

– Хорошо, - Кольтира поддержал его спокойный тон.
– Но сначала я поучу манерам этого обнаглевшего слабака.

– Уймись, а?
– попросил Дарион.

Что, в тупике? Если сам сказал, что они друг с другом не сражаются, то как осадить зарвавшегося подчиненного? Никак, если не отбросить паладинство. Особенно, если учесть, что у них теперь нет официальной структуры, и значит, у Дариона нет рычагов управления вообще.

Кольтира не успел ответить, как тот проворчал:

– Затрахал уже своими выступлениями.

– Это ты…

– Вы уже меня затрахали!
– в сердцах прорычал Тассариан.

Крепко ухватив Кольтиру за локоть, он потащил его в коридор. Тот вырвался, но пошел рядом, смирившись, что отпинать гнилую тушку Верета ему сегодня не дадут.

– Тассариан, приласкай тебя упырь! Ты можешь мне объяснить, какого траханного поганища тут происходит? Мы вступили в Серебряный Авангард? Дали обет никому не давать по роже?

– Нам надо как-то учиться сосуществовать друг с другом и с живыми…

Кольтира пробурчал себе под нос ругательство, но не нашел, что возразить. С живыми-то понятно, им всем нужно быть паиньками: и потому что их вина перед ними и без того безмерна, и чтобы не отпугивать их от сотрудничества. Но внутри своей группы-то? Разговор с позиции силы казался ему оптимальным вариантом. Запрет на убийство рыцарей смерти был бы разумен, их и так мало, а им нужно в Азероте представлять собой силу, с которой придется считаться. Но заткнуть обнаглевшего слабака - всего лишь заткнуть, просто показать ему его место - что тут такого-то? Нарвался - получи, нечего было рот разевать.

– Нам надо поговорить, - заявил Тассариан, когда они подошли к двери в комнату Кольтиры. Тот покачал головой.

– Не сейчас.

Злость на Верета и на вмешательство Дариона не была такой сильной, чтобы Кольтира не мог нормально общаться, но он догадывался, о чем хочет говорить Тассариан, и не хотел обсуждать эту тему. Кольтира зашел в свою комнату и запер дверь, чтобы его не беспокоили. Бросил на низкий стол клинок, затем медленно огляделся.

Когда Король-Лич будет повержен (“когда” нравилось Кольтире больше, чем “если”, хоть и меньше соответствовало реальным шансам на победу), его Цитадель Ледяной Короны будет, скорее всего, разрушена или отдана на нужды жителей Азерота. Рыцари смерти вряд ли вернутся туда. Как бы хорошо они ни показали себя в этой войне, им все равно не будут доверять настолько, чтобы позволить занять еще одну крепость. Значит, Акерус останется домом Кольтиры надолго, если он не присоединится к Отрекшимся, как предлагал Сапф. Он еще не принял окончательного решения, и не знал, станет ли эта комната его логовом на долгие годы. Но он впервые мог осмотреть свое жилище взглядом, не замутненным влиянием Короля-Лича.

А смотреть было не на что. Мрачные голые стены из черного камня, грубая мебель из саронита, череп в роли подставки для свечи. Практически то же самое, что у него было в Цитадели. Ему точно нравится такая обстановка? Кольтира не привык к роскоши, но даже казармы в какой-нибудь дыре на юго-востоке Квель’Таласа выглядели в тысячу раз изящнее этого… уныния и смертной тоски. Впрочем, желания наводить уют Кольтира не ощущал. Комната вполне соответствовала состоянию его души. Ничего лишнего, есть все, что требуется, а с ощущением пустоты придется свыкнуться и смириться.

Его взгляд упал на стойку, держащую лук. Тетива, небрежно брошенная на него, соскользнула с плеча и валялась рядом, на полу. Кольтира машинально поднял ее и повесил на место, на выступающий декоративный элемент на рукоятке костяного лука. Какой это у него уже лук по счету за годы, проведенные в Плети? Кольтира навскидку и не мог припомнить. Шестой-седьмой, наверное. Он их тут совершенно не берег.

А зелено-золотую Лозу еще несколько лет назад бросил на каком-то складе, словно ненужный мусор. Отцовское наследие…

Может, это и к лучшему. Из лука отца, доблестного офицера, всю жизнь верно служившего Квель’Таласу, Кольтира убивал эльфов, нарушая присягу и идя против всего, чему его учили родители. Он больше не в праве прикасаться к Лозе. Зато какой-то другой мертвяк взял и убивает…

Кольтира хотел спокойно посидеть в одиночестве, подумать о том, как ему быть дальше, но почувствовал, что не может находиться здесь, где все напоминало о совершенных им преступлениях. Сбежать бы отсюда подальше - но в нем самом куда больше зла, чем в этих стенах.

Он вышел из комнаты и прошелся по пустым коридорам. Никаких здравых мыслей не лезло в голову, а как убить время, он не знал. Чем он раньше занимался, когда не убивал живых? Задирал других рыцарей смерти, отрабатывал заклинания и тренировался, чтобы убивать эффективнее и не проигрывать в драках, чтобы стать сильнее и заслужить уважение Повелителя. Сейчас все это не актуально.

Рыцари смерти собрались мстить - достойное занятие. Но пока что они только отправили представителей к лидерам Орды и Альянса, чтобы не сражаться в одиночку, и ожидали от них вестей. Многие чародеи возились с системой управления Акерусом, чтобы перенести его в Нордскол, поближе к центру событий. Но система чар, не позволяющих кому попало отдавать крепости команды, оказалась довольно сложной, и в ней пока не разобрались. В небоевых чарах Кольтира понимал мало, и потому делать ему там было нечего. Надо тренироваться, у них опасный и сильный враг, но достойных партнеров для спарринга у него теперь не так много.

Кольтира вышел к балкону - тому самому, с которого не так давно слетала его отрубленная голова. Уставился вниз на руины Тихоземья. Он простоял там долго. Слышал, как кто-то из новичков доказывал другому, что Алый орден – фанатики, убивающие всех, и прикончить их было хорошим делом, по крайней мере, в этом себя винить не следует. Кольтира скривился. Хорошо новичкам. Многие и не убили никого, кроме этих фанатиков и таких же новых рыцарей смерти, только слабых и не достойных служить Повелителю.

Вот, проныра-кал’дорей например. Ну, эта подружка его кал’дорайская, Язмина. А так-то больше крови соплеменников на его руках нет. Он не сражался против своих, не помогал заливать Чумой леса их Калимдора, не предавал родину.

Бесит. И он, и подобные ему везунчики.

Казалось бы, если так рассуждать, то никакой ненависти и злобы не хватит, но у Кольтиры этого добра было с избытком. Быть рыцарем смерти - это не просто хорошо уметь убивать. Их называли совершенными машинами для убийств, но это было справедливо лишь для половины из них. Машина не испытывает злости, она просто делает то, для чего создана. Кольтиру же переполняла холодная ярость, не находящая выхода. Он был чудовищем, жаждущим крови, и именно им ощущал себя даже сейчас, когда новички ушли, и он остался один, и злиться-то вроде бы было не на кого. Кольтира был противен сам себе. Монстр. Хуже, чем дикое хищное животное, которое не станет убивать больше, чем ему необходимо. А он же просто тварь, которая не должна была в принципе появиться.