За последним вздохом

– Что ты делаешь?- нахмурился Кольтира.

Если они собрались проверять, возможно ли получить удовольствие от секса, то нужно воздействовать непосредственно на член, только там достаточно нервных окончаний, чтобы почувствовать хоть что-то. Но если кто-то будет вот так и стоять, скрючившись, и заниматься непонятно чем, то результата, каким бы они ни был, они не получат еще долго.

– Тебе неприятно?

Тассариан выпрямился и внимательно посмотрел на него. Ну давай, еще скажи, что вознамерился доставить партнеру наивысшее в его нежизни - ха-ха!
– наслаждение.

– Мне никак. Я мертвый, - объяснил Кольтира. Он хотел ответить терпеливо, но тон получился такой, словно он разговаривал со слабоумным.

– Меня это не интересует. И тебя не должно.

На серьезном лице Тассариана мелькнула какая-то тень, но затем он совершенно спокойно уточнил:

– “Никак” - значит, ты не против? Я могу продолжить?

Самому Кольтире и в голову не пришло бы трактовать сказанное о сексе “никак” и “не интересует” таким образом. Но Тассариану, похоже, сильно хотелось. Или наоборот, он оттягивал время, не переходя к основному действию. Кольтира махнул рукой, решив позволить ему делать все, что вздумается.

– Знал бы Повелитель, какими глупостями ты занимаешься…

Тассариан замер на пару мгновений, а потом, оторвавшись от его плеча, возразил:

– Ему не нужно это знать. У него есть более важные дела.

Минут пятнадцать потребовалось Тассариану, чтобы убедить себя в том, что оттого что он потрогает другого парня за член, его собственный не отвалится, мускулы не сдуются, а груди не отрастут. А вот прикосновения Кольтиры его очень даже радовали, хотя он наверняка тоже не мог ничего толком почувствовать. Эти его метания забавляли, но результат эксперимента пришлось признать отрицательным.

Кольтира закрывал глаза, чтобы воспринимать происходящее только притупленным осязанием. Пытался ощутить прикосновения следопытским чутьем - стало лучше, но ненамного. Он вспоминал прежних любовников и соития с ними, чтобы прийти к нужному настрою. Механически воспроизводил действия, имитируя ласку. Бесполезно. Ни физического удовольствия, ни эмоций, только усилившееся ощущение пустоты, неудовлетворенности и обделенности.

Ну и незачем вымучивать из себя какие-то реакции! Если подумать, секс только все усложнит. Поиск и удержание партнера, ревность, претензии, обиды - все эти проблемы даром не сдались бессмертным воинам Плети. Зачем тянуть бессмысленные хлопоты в нежизнь?

– Ладно тебе, Тассариан. Пора уже признать, что этот вид удовольствия нам не доступен, - констатировал Кольтира, убирая ладонь от члена человека и отталкивая его руку.

– Я хочу продолжить.

В голосе Тассариана слышался вопрос и даже просьба, но Кольтире эта возня уже надоела. Он фыркнул, стал одеваться, и Тассариану пришлось последовать его примеру. Потом Кольтиру облапали за уши и снова поцеловали, но когда он предложил пойти лучше потренироваться, его предложение было принято без возражений.

В тот день они к этой теме больше не возвращались, но еще через два Тассариан предложил повторить.

– Зачем?
– удивился Кольтира.
– Ничего же не вышло.

– Но разве эльфы занимаются сексом только ради плотского удовольствия?

Кольтира замешкался с ответом. Ну… нет, но… Все прочие причины тоже были не актуальны. Физическая близость только живым дает ощущение защищенности и душевного тепла. Для двух немертвых секс не может быть ни способом доставить наслаждение партнеру, ни выражением привязанности, ни доказательством взрослости или привлекательности. Разве что возможностью убить время - но зачем, когда можно потренироваться или кого-то прикончить?

– Ты что, при жизни не натрахался? А заливал, что не девственник…

Тассариан шпильку проигнорировал. Он обнял Кольтиру за талию, другой рукой стянул с его головы шлем и, что-то сделав с его ухом - то ли лизнув, то ли прикусив, - заметил:

– Это не ответ.

Кольтира пожал плечами. Связь с Тассарианом могла принести только кучу проблем, если однажды будет раскрыта. Интимные контакты между мужчинами осуждались людьми, секс по дружбе, а не насильственный, был бы весьма подозрителен для рыцарей смерти. В лучшем случае их обоих - а Кольтиру в особенности, - ждет презрение. Кел’Тузад в своей писанине утверждал, что бойцы Плети свободны от человеческих предрассудков, но он, похоже, жил в мире своих фантазий. Плеть - по крайней мере, рыцари смерти, - все еще придерживались сохранившихся с прошлой жизни взглядов на многие вещи.

Но какого упыря Кольтира будет в своих поступках руководствоваться мнениями и обычаями каких-то там людей? Пусть слабаки трепещут, опасаясь нарушить правила и привлечь к себе лишнее внимание, а Кольтира заткнет любого, что посмеет обвинить его в слабости или несоответствии необходимым для воина Плети качествам. Кольтира согласился скорее из чувства противоречия.

В прошлый раз у них обошлось без проникновения, и он про себя посмеивался над нерешительностью Тассариана или над тем, как серьезно тот отнесся к его давним словам про неважность “что куда”. Теперь же, заставив Тассариана с каменным лицом выслушивать намеки, что в следующий раз надо будет поменяться ролями, Кольтира усадил его на край кресла и опустился задницей на его член. Короткую просветительскую лекцию он прочел уже в процессе, и был бы Тассариан живым, то точно заалел бы от смущения.

Однако убедившись, что секс с мужчиной практически ничем не отличается от того, к которому он привык при жизни, Тассариан расхрабрился. Вцепился пальцами в его бедра, стал толкаться в него членом сам. И хотя все ощущения были слабыми и невнятными, будто подмененными собственными призраками, что-то в этом было. Что-то похожее на секс и на жизнь.

– Сильнее, - потребовал Кольтира, пытаясь насаживаться на его член с большей амплитудой, но не сбиваясь с ритма.

Тассариан подчинился, но этого было недостаточно. Ощущение ускользало, манило своей тенью, но оставалось недоступным. Кольтира выругался.

– Еще сильнее!

Тассариан прижал его бедра к своим и стек с кресла на пол, опрокинул Кольтиру на спину. Вот так у него получалось всаживать в него член, делая более мощные и резкие толчки, но разрядка или что-то наподобие нее, способное утолить неудовлетворенность и жажду, не приближалось.

– Да отсоси тебе упырь, Тассариан, вообще сильнее! Не нежную барышню трахаешь.

– Это будет уже не на секс похоже, - засомневался Тассариан, не собираясь выполнять его требование.
– Так и повредить что-то можно. Не пойдешь же к хирургам с….

– Делай, как велено или проваливай, - с деланным равнодушием отозвался Кольтира, мысленно выругавшись. Очень хотелось врезать этому типу за то, что заставил его испытывать этот неутоленный голод, никак не связанный с нехваткой энергии.

Тассариан сощурился, остановив тяжелый взгляд на его лице. Он перестал двигаться, но и не отстранялся. Молчал. А что, дорогуша, думал, раз ты сверху, то условия диктовать тоже ты будешь?

Они играли в гляделки еще пару минут, благо немертвому холодный и твердый каменный пол не причинял неудобств. А потом Тассариан, проворчав “И как я тебя терплю?!”, встал и принялся одеваться. Кольтира, натягивая на себя вещи и застегивая ремни саронитовых лат, поймал пару искоса брошенных на него взглядов, но и не подумал уговаривать его остаться.