Зелёная земля

всем раздаривший дух святой:

тебе частичку, мне частичку -

возьми себе любую птичку,

пострел… не убегай, постой!

Потом очнёшься где не вспомнишь,

и в страхе призовёшь на помощь

засаленный дагерротип,

и станешь кликать день вчерашний

и голубей над низкой башней,

да ни один не прилетит.

Истедгаде

(батик, сепия)

Шлюшка-улица Христа ради

разрыдалась при всём народе

в некрасивом своём наряде.

Ты чего… ты давай-ка это…

нам оплатят с тобой билеты

в направленьи ближайшей Леты.

У тебя есть улыбка Моны,

её знают все наркоманы -

посидим подождём измены.

Вот закончат за нами слежку

и начнут звонить в неотложку

или сразу уж в каталажку.

И заплаканные блудницы

будут горбиться и молиться

и проводят нас до границы -

да пойдут по своим борделям:

там и место всем иммортелям,

каприфолям и асфоделям.

И бродяги первого сорта

процитируют строчку Сартра,

и она прозвучит как сутра.

А ближайший фонарик красный,

твой весёлый и нежный крёстный

посулит нам покой воскресный.

У меня тут в кармане крона -

так… на случай услуг Харона,

но пока ещё слишком рано.

Ах, держись, нестойкая свита:

далеко ещё до рассвета

и улыбки из Назарета.

Н ю б о д е р

(ватман, гуашь)

Где ты, сердце, бегало-пропадало,

по каким задворочкам куролеся?

Не ходи по улице Крокодила,

а ходи по улице – вот хоть Лося.

Низкая вода тебя не настигла -

перебраться посуху удалося,

не ходи по улице, скажем, Тигра,

а ходи по улице, скажем, Лиса.

Слышишь, у штакетника, где ракитник,

кружится воронкою лай собачий?

В этой части города тот охотник,

кто пока не стал ещё сам добычей.

Не шути с фортуною, человече,

не буди поклонников и тайфунов,

поживи в спокойствии недалече -

на Дельфина улице, у дельфинов!

Пропади в стихах своих и рисунках -

или новой хочется ипостаси?

Так чего же проще-то… чем на санках

улицею Лебедя пронестиси!

Бог тебе и разум дал, и упорство

ни ловцом не сделаться и ни жертвой -

для таких и выстроил это царство

Кристиан Безвременный и Четвёртый.

Поворот с Фиольстрэде

(фанера, уголь)

…и в руках у него никакая, значит, не цитра,

а волынка некая – с трубками сикось-накось -

помяни, ангел, пламенеющий ангел центра,

городских душ наших вечность и одинокость!

Зажигают лампы, закрывают все магазины,

упражняются на простодушных заезжие воры,

ещё можно перехватить бигмак из тёплой резины,

но уже не успеть подхватить разумного разговора.

Из пустых подворотен выпархивают эфемериды,

мириады эфемерид, в чьих очах задушевных

всё на свете теряет смысл, особливо мёд и акриды -

и не может вспомнить имени Бога отшельник.

Исчезают границы между временем и пространством,

бытие сворачивается в ароматную сигарету,

и прохожий чувствует себя проезжим – туристом

на пути с одной планеты на другую планету.

Мир стоит улыбается – вечной улыбкою идиота,

говорит: дескать, я не лукавлю, не интригую,

но тебе так и так не понять назначения поворота -

поворота с одной улочки на другую.

Полицейский наряд

в Христиании

(доска, темпера)

Души слетали с веток

веселы и разуты,

край запахнув хитона…

Домики из салфеток,

домики из газеты,

домики из картона.

Нет ничего на свете:

чайников, чашек, ложек -

именем фанфаронства:

нищей бродяжьей свите

хочется только свежих

времени и пространства.

Выслушав взрыв снаряда,

снова вернётся в небо

белых овечек стадо.

Мальчики из наряда

плачут, стреляя, ибо

им невозможно стыдно.

Боже, высокий Боже, -

скажем, – спустись пониже!

Скажем, да не услышим.

Пахнет тяжёлым дымом,

яблоком и эдемом,

смирною и гашишем.

Кристиансхаун.

Разрушенный дом

(холст, масло)

Дома нет – и одно ANNO DOMINI

полыхает почти в небесах.

Всё, что было здесь, – было здесь до меня,

до тебя, и до них, и до всех,

но следов – никаких… и развеяно

пять веков над морскою водой,

словно тихая эта развалина

вообще не была молодой,

а была!.. Но от свежего времени

уцелел лишь мечтательный фриз

средь небес, из поры ANNO DOMINI,

а точнее – поди разберись, -

и витает над тесною улицей,

и клянется, что жизнь всё идёт,

полоумной, невнятной латиницей

заборматывая век и год.

Ах, Подобие, ах, Бесподобие,

Преподобие Ваше, Судьба,

что ж трепать этот флаг ANNO DOMINI

и без привязи, и без столба!

А моя дорогая попутчица

говорит, без улыбки и слёз,

что на свете всё так и закончится -

тем же Словом,

каким началось.

Нищий на Аксельторв

Портрет

(папиросная бумага, слеза)

В очках, висящих на верёвочке,

такая даль, такая немота -

и Дания отражена не та

в очках, висящих на верёвочке: