Жемчужница

Буквально сразу его лицо ошеломленно вытянулось, а рот слегка приоткрылся, из-за чего Алана звонко засмеялась и над его видом — и позволила ему отстраниться. Неа возможностью воспользовался и тут же отдернул руку, но, как показалось Мане, не из страха или чего-то вроде, а просто от неожиданности. Выглядел брат явно опешившим, и это заинтересовало Ману намного больше, чем он готов был признать.

Мужчина отвел взгляд чуть в сторону от сидящей на берегу парочки и неслышно усмехнулся.

Неа был просто в восторге — смотрел на свою руку и улыбался как дурак или блаженный. В общем, как всегда, когда происходило что-то настолько радостное или потрясающее воображение, что нельзя было найти подходящих для выражения своих эмоций слов.

В конце концов старший вскинул на Алану восторженные глаза и выдал:

— Я видел, кто этот храм создан был. Какая-то очень красивая русалка — чернявая, вся в драгоценностях… Тоненькая как тростиночка. Как это… было. Я видел, как она танцевала. И как вода поднималась из озера вверх, представляешь?

Голос у него был восторженный, глаза — горящие, и весь он словно бы обратился ветром: таким живым и трепетным был Неа в эту минуту.

Мана ощутил, как в груди неприятно кольнуло.

— Конечно, представляю, — рассмеялась Алана, поправив намокшую юбку ханбока (она его теперь редко снимала, когда окуналась в воду), и покачала головой. — Так и должна выглядеть молитва, — мечтательно произнесла она, тут же помрачнев, и ехидно скривила губы, став на одно мгновение такой незнакомой, такой чужой и пугающей, что Мана даже поджал губы, сглотнув. — Когда молилась Энка, моя сестра, сам океан волновался вместе с ней. Жаль, что я не смогу показать вам, как же красивы бывают молитвы, — покачала девушка головой, прислонившись плечом к морде дракона.

Неа тут же подобрался, потрепал её по волосам, но не как родители треплют детей, а как-то по-братски даже. Так, как часто трепал самого Ману.

Мужчина прикусил губу, жмурясь и чувствуя, как зреет в груди болезненный ком, готовый подкатить к горлу и вырваться изо рта ревнивым возгласом о том, что нет, нет! ты только мой брат! ты только ко мне должен так прикасаться! это мой жест! и весь ты мой!

Конечно, Мана быстро обуздал свой порыв, однако… однако все равно безумно сложно было смотреть на то, как Алана улыбается этому жесту и как у нее оживают глаза. Это было нечестно, наверное, по отношению к тому же Тики, который, что бы ни делал, никак не мог развеселить свою возлюбленную русалку. Интересно, почему у него не получилось это, а у Неа все вышло?

…и стоило только подумать про то, как чувствует себя Тики — насколько беспомощным, если уже видел это — как брат выскользнул из тени леса с охапкой полевых цветов, среди которых Мана приметил тут же со своим острым зрением уйму всяких душистых нецветущих травок. Рядом с мужчиной, определенно гордый собой, шествовал Изу, сжимающий в руках свой букет для девушки. Увидев, что русалка улыбается, он тут же засиял и даже подпрыгнул на месте от радости, дергая восторженно Тики за рукав.

Мужчина потрепал мальчика по голове и подарил ему слабую улыбку, тут же потухшую, стоило только ребенку вновь сосредоточиться на русалке (стремглав промчаться к ней со своим подарком через пол-лагеря), и сделавшую его лицо уставшим и виноватым.

Мана ощутил себя ещё паршивей, потому что всего лишь каких-то несколько минут назад думал о том, что не желает делить Неа с русалкой, которая, вообще-то, должна была находиться рядом с Тики. Но, опять же, кто сказал, что именно рядом с Микком она и должна находиться?

…Алана была иногда слишком взрослой и неземной, устремлённой куда-то вверх, как самая настоящая жрица воздушных храмов, где, бывало, отдыхал Мана, а потому, наверное, даже и не удивительно, что она так сблизилась с Неа в момент своей… слабости? Грусти? Депрессии? Что сейчас творилось внутри этой загадочной русалки, которой всего лишь два дня назад высказали всё, что она, скорее всего, пыталась запереть глубоко в себе?

А Неа… а Неа просто был слишком прямолинеен и прост, чтобы окольными путями пытаться её поддержать. И, видимо, именно поэтому сейчас и веселил Алану, которая, как оказалось, кроме вранья, ненавидела ещё и жалость к себе.

Мана проследил за тем, как Изу бросается на девушку по спины, обнимая так крепко, что та даже закашлялась, но всё равно одаривала счастливого мальчика доброй улыбкой, и смущённо протягивает букет. Ребёнок, закрасневшись, перемнулся с ноги на ногу, спрятав взгляд, и Алана, мягко сощурившись (окутав себя той плавучей неторопливостью, что иногда проскальзывала в ее движениях, а сейчас… она словно бы сама стала мерным течением реки), ласково поцеловала Изу в щёку, зашептав ему что-то на ухо, отчего мальчик заулыбался и утвердительно закивал, тут же принимаясь рассказывать, где какой цветок нашёл.

Тики подошёл к ним спустя несколько мгновений, наблюдая за их нежностями с нежной улыбкой, и присел рядом с Аланой, медленно (как-то даже нерешительно) вручая ей пышный букет.

Мана радостно хохотнул, когда девушка с восторгом приняла подарок, длинно вдыхая аромат цветов, и уткнулась носом в шею мужчине, что-то шепча ему почти неслышно.

Тики разулыбался, тут же как будто засияв даже, и мужчина подумал, что, может, это сияние и было сиянием его души — настолько ярким, что его замечал даже простой человек, не способный увидеть такого в принципе.

Неа тоже заметно обрадовался, что у этих двоих все вроде нормально, и живо затрещал о языке Хранителя храма, предлагая Тики к нему прикоснуться и самому почувствовать, как это. Микк засмеялся и покачал головой. Кажется, он уже успел пообщаться с драконом с подачи той же Аланы, счастливо уткнувшей нос в цветы и мечтательно зажмурившейся.

Когда восторги Неа чуть улеглись, девушка попросила рассказать ей про собранный букет, явно чем-то ей ужасно понравившийся. Впрочем, это было неудивительно — дурак и неуч Тики на деле обожал всякие душистые травки и частенько их Роад целыми охапками таскал. Девочка сушила их и набивала ими маленькие подушки.

Запахи были шикарные.

Мана любил припрятать несколько таких подушек у себя в спальне, чтобы дышать лесом и полями и представлять, как вокруг разрослись деревья и кусты, и Неа частенько прибегал к нему с букетами, когда заметил эту странность, отчего мужчина улыбался и чувствовал себя так же счастливо, если бы был где-нибудь в горах, обдуваемый всеми ветрами.

— А ещё мы видели там зайчика! — восторженно хлопнул в ладоши Изу, вырывая Ману из размышлений и воспоминаний, и над озером раздался мягкий смех Аланы, подобный журчанию ручья. Мальчик расцвёл тут же — как и Тики, смотревший на девушку словно на сокровище, на чудо, на что-то необыкновенное.

…хотелось бы Мане, чтобы и на него так смотрел Неа.

Уолкер тут же замотал головой, пытаясь сбежать от смущающих мыслей, и решил всё же присоединиться к компании.

— Как ты? Выспался? — тут же всполошилась Алана, виновато поджав губы, явно виня себя за то, что из-за неё пострадал Мана. Сам Мана, конечно же, такого не думал, он, если честно, вообще был ей благодарен, потому что иначе близнец так бы и продолжил игнорировать его.

— Я в порядке, — уверенно улыбнулся он, с тяжелым вздохом присаживаясь на берег и опуская ноги в воду.