Жена для непокорного и мама в придачу

– Потеряла, да? Я же сказала – не найдешь.

Когтилю ответ не понравился, и он тут же зашипел снова.

– Куда ты ее отправила? Направление!

Мари говорила жестко, но старалась не напугать Когтиля. По правде, ей и самой не хотелось узнавать, почему дикого кота называют клыкастым. Нетопыриха только усмехнулась и показала на окно.

– Через северные ворота. Можешь бежать за своей хозяйкой. Главное – не возвращайся.

Мари хотела подойти ближе, но тут Кхиль отодвинул ее в сторону.

– Северные ворота закрыты, около них стоит охрана.

Нетопыриха мерзко улыбнулась.

– Приятная такая охрана, хорошие мальчики, услужливые.

Шаг отделял Мари от темноволосой стервы, но Кхиль схватил ее за локоть, развернул и буквально вытолкал из комнаты.

– Некогда, – произнес он уже за дверью.

– Хорошая у тебя невеста будет. – Даже в такой ситуации Мари хотелось съязвить. – Палец в рот не клади, а то откусит и выставит тебя самого за ворота. И найдет общий язык с твоей же охраной.

Хрустнули сжатые кулаки, и Мари подумала, что не вовремя она начала этот разговор.

– Я иду за сестрой, – быстро сменила она тему.

– Ты остаешься здесь, а иду я.

– С чего это? Это моя сестра.

Кхиль развернул ее и прижал к стене.

– А ты – моя ответственность. Я не допущу, чтобы опасности подвергались сразу две невесты.

Щеки Мари покрылись алым румянцем. Хорошо, что темнота ночного коридора скрывала ее смущение.

– Невеста только одна, и она сейчас в опасности. Никогда феникс не оставит феникса в беде.

Кхиль не отпускал, продолжая прижимать ее. Он был настолько близко, что Мари могла чувствовать и его дыхание, и теплоту его тела.

– Я. Иду. Вместе. С тобой! – отчеканила она, смотря прямо ему в глаза. – А с невестами своими разбирайся потом сам. Я найду сестру и увезу ее из вашего проклятого города.

– Что, – его голос был резкий и грубый. Кажется, даже обиженный, – не понравилось у нас? Совсем ничего здесь не держит?

Мари тяжело сглотнула, но вздернула подбородок.

– Что может держать хоть младшую сестру, хоть служанку, в доме, в котором им никто не рад?

– Совсем никто?

Кхиль играл, и Мари это понимала.

– Может, это тебя удержит?

Он наклонился и прильнул к ее губам. Первый в жизни поцелуй, Мари представляла совсем не так. Точнее, она его и не представляла вовсе, поэтому то, что произошло, было неожиданным … и приятным. Тепло разлилось по ее телу, губы, захватывающие то нижнюю, то верхнюю губу, источали сладкий вкус, которым она не могла насытиться. Язык, проникая внутрь, обжигал и сводил с ума.

– Вы могли бы делать это хотя бы не на людном месте.

Тамора стояла в отдалении. Как всегда, с идеальной выправкой, жестким взглядом и каменным лицом.

– Простите. – Мари отстранилась и вытерла губы.

– Дорогой, можешь найти себе хоть десяток служанок. Но будь добр решить проблему пропавшей невесты. Ни старейшины, ни Ивль не должны об этом ничего знать. Хотя от этой его новомодной жены можно ожидать чего угодно. Попаданки такие ненадежные.

Мари не была уверена, что Катюша не расскажет ничего Ивлю. Наверняка, Тамора провела и с ней беседу, но вряд ли это остановит своенравную попаданку. Может, и к лучшему. На имидж семейства Тэллай Мари было наплевать, на мнение об этом старейшин — еще больше.

– Я возьму патрульных и прочешу всю территорию от западных ворот.

Тамора удовлетворенно кивнула и махнула рукой, давая понять, что сын может действовать.

– Я иду с тобой.

Стоя под обжигающим взглядом Таморы, она вцепилась в рукав Кхиля.

– Если ты можешь летать ночью, пожалуйста. – Тамора скривилась и отвернулась. – Меньше крика и истерик – больше дела.

И ушла по коридору, скрывшись в своем кабинете.

– Я пойду с тобой, – с нажимом повторила она. – Даже то, что я не умею летать, не заставить меня остаться.

***

Мари никогда не видела Дохан ночью. И днем-то она успела увидеть его мельком, сидя на крупе коня одного из патрульных. Тогда он покорил ее изобилием цветов, деревьев, красивых дорожек. Теперь же, погрузившись в ночную тьму, город смотрел на нее другими глазами. Отблески луны просачивались через кроны деревьев, прорезая защитный купол темноты, окружившей город.

Она не боялась. Только зудящее чувство подгоняло ее действовать, и это чувство она испытывала впервые. Разум в который раз отказывался подчиняться, отдавая бразды правления более сильной эмоции – страху.

– Патрульные встретят нас на окраине города.

Кхиль вышел из-за угла, ведя под уздцы двух лошадей. На нем были новые брюки, кожаные, черного цвета; на поясе висел меч, а за спиной был черный арбалет. Мари таких не видела, у патрульных были луки и стрелы. Это оружие наводило страх уже одним своим видом: черные железные прутья, скрепленные пружинами, колчан из прочной кожи, плотно прилегающей к спине. Все это вызывало страх даже у нее, а мкруты или гробыри должны были бежать прочь, завидев это грозное оружие. По крайней мере,Мари казалось, что именно так и будет. Только завидев Кхиля, все враги должны были разбегаться в разные стороны.

– Мы не полетим?

– Мы? – Настроение Кхиля явно улучшилось, хотя он и прихрамывал на одну ногу. – Ты еще тот летун, как понимаю, к тому же врунья.

Мари вспыхнула.

– Просто ты ранен и не можешь лететь.

– Ну, и в этом есть малая толика правды. – Кхиль протянул поводья. – Хоть верхом ездить умеешь?

Молча взяв поводья, Мари вскочила на лошадь. Кхиль удовлетворенно хмыкнул и направил свою лошадь со двора, но уехать далеко не смог, как перед ним выскочил конюх, держа под уздцы вороного коня.

– Какого Темнейшего ты взял коня Верховной? – огрызнулся Кхиль и замахнулся на того стеком.

– Такого, что я еду с вами.

С парадной лестницы спускалась сама Тамора. На ней был темный костюм для верховой езды, на поясе привязаны кисеи с разными склянками.

– Мама! Ты-то куда?

– Я должна сама увидеть положение, в котором оказался Дохан. Если гробыри уже шляются по улицам, нужно знать, как защитить город.

Кхиль злился. Даже не смотря в его сторону, она чувствовала то раздражение, которое исходило от него. Только сейчас оно не было перемешано со злобой, а, скорее, с тревогой. Кхиль волновался за мать. Мари пересилила себя и подняла на него взгляд. Не смея перечить то ли силе Верховной, то ли уважению матери, он молчал, ожидая ответа.