Жертва
Шрифт:
— Вон отсюда! — крикнул Рэми и, теряя сознание, остатком сил вышвырнул из домика обоих братьев.
Он пытался позвать Мира и побратимов, видят боги, пытался, но... его опять не услышали.
***
Арман до боли зубы, застонав от бессилья: ну почему брат не может усидеть на месте, боги, почему! Илераз пытался броситься за Рэми, но его, понятное дело, не пустило. Брат, может и был почти без сил и лишил земли Виссавии покровительства богини, но замок вождя все еще бодрствовал и подчинялся приказам наследника. Его дух просил прощения, касался сознания мягкой лаской, но ослушаться племянника вождя не смел: щит, который ставил собственноручно Илераз, стал для
Рэми полез в ловушку, но прежде удостоверился, что никто кроме него, если что, ранен не будет. Молодец, чего там! Боги!
— Проклятие! — выдохнул Илераз. — Там точно ловушка! Шкурой это чую, и ничего! Не могу! Сделать! Идиот! Боги скажите, почему он такой идиот!
Он долбанул кулаком в стену, потом ногой, и еще, еще, но толку-то? И он, и остальные высшие понимали: тщетно. Можно беситься, можно взывать к богам, пытаться достучаться до духа замка, все тщетно! Но остался еще и Арман...
— Несомненно, ловушка, — отозвался он, аккуратно попытавшись двинуться.
Кокон не дал, кокон сопротивлялся, уговаривал еще остаться внутри, подлечить не до конца затянувшуюся рану, подождать, пока кровь полностью освободится от яда клинка Кадма, но...
— Почему ты его не остановил? — выкрикнул Илераз. — Боги, почему ты его не остановил! Если кто-то и способен его остановить, то...
— Ты плохо знаешь моего брата, вот почему, — ответил Арман, вновь попытавшись двинуться. Тщетно! — Попробовал бы я, и он бы приказал духу замка не выпускать и меня. Может, я и попытался бы... если бы у нас не было другого выхода, а он есть. Еще недавний я, всего лишь воин, лишенный магической силы, да еще и раненный воин, в не дающем мне делать глупостей магическом коконе, я был бы беззащитен. Но я ведь теперь тоже высший маг, не так ли? Так что будь добр, перестань истерить, дай мне сил и помоги освободиться от кокона. Когда амулет сработает, я постараюсь его оттуда вытащить.
— Ага, и я потеряю вместо одного носителя двенадцати двух. При этом второй непривязанный к семье повелителя, потом если умрет, то с концами...
— Ты не понял. Если сейчас убьют Рэми, то тоже с концами. Они отлично знают об узах богов.
Илераз вздрогнул:
— Почему его так ненавидят... я понимаю, Алкадий, но...
— Не его — Аши. Аши единственный, кто может видеть даже раннее присутствие галлионов в душах людей. Аши когда-то вычистил почти всех их в Кассии. Аши же теперь они хотят убрать, чтобы нас значительно ослабить. Рэми не просто убьют, его тело увезут из Виссавии и Кассии, чтобы Миранис, не дайте боги, его снова не дозвался бы из-за грани...
— Откуда ты...
— Это знают теперь все носители двенадцати. Меня они пытались убить из-за Киара — ответил Арман и заметил, увы, как вздрогнул другой высший. — Так что будь добр... делай, что я тебе сказал. Я единственный сейчас могу выйти из замка. Если же глупость Рэми уведет Аши за грань... никто из нас не будет знать в ком живет галлион. Никому нельзя будет доверять... мы погрязнем в хаосе. И завтра твой клинок пронзит сердце твоего брата, к примеру, твоего отца, твоей матери, жены или ребенка, этого ты хочешь?
— Влипли, — прохрипел Илераз и в тот же миг второй высший не выдержал, подошел стремительно к кровати, провел ладонью над Арманом и влил в него свою силу. Больше, чем это было необходимо, значительно больше, до дорожки крови с уголка губ безрассудного мага.
— Мне все равно не понадобится, — усмехнулся тот, почти в беспамятстве опускаясь в кресло. Арман ничего не ответил. Он и поблагодарить даже не успел: почувствовав вдалеке знакомую вспышку,
он снес кокон одним движением и вошел в открытый замолчавшим Илеразом переход.Получилось, но было и поздно! Арман коснулся, обратил в прах пронзившую брата ветвь. Он успел подхватить оседающего в беспамятстве Рэми, успел поставить над ними щит и выпустить крылья, ударив ими в ветхие стены. Стены чудом выдержали, Арман сомкнул крылья над собой и братом и в тот же миг их оплело жесткими ветвями, сдавило крылья, попыталось впиться шипами в ставшие почти каменными перья.
Пока сила Киара оберегала их, но недавнее ранение уже напоминало о себе слабостью, подаренная сила уходила быстро, как вода в песок, и Арман, устроив Рэми в своих объятиях, прошептал:
— Поторопись, если не хочешь, чтобы мы умерли оба.
Он не знал, о чем он просил брата. Не знал, что Рэми мог сделать, ведь и он сейчас был слаб, Арман это чувствовал. Но брат открыл вдруг глаза, заплескалось в его глазах, увы, слабое пламя силы, и Рэми натянуто улыбнулся:
— Не умрем... Дай им еще немного времени...
И обмяк, теряя сознание.
Что же... Арман даст этому кому-то столько времени, сколько будет в его силах. То есть совсем немного.
***
Алод слабо улыбнулся поклонившемуся ему дозорному и вошел в покои своего архана. Что-то не так. Тисмен не предупредил, что возвращается в Кассию, а когда Алод последовал за ним, оказалось, что архан находится в верховном храме Радона, а Алода туда мягко, но настоятельно не пустили, попросив вернуться в замок повелителя. Еще и охрану приставили, будто чего-то сильно опасались. Да и дух замка как-то затих, испугался, а любимцы архана все попрятались по уголкам покоев, будто их и не было... Еще и...
Алод остановился, прислушавшись. Зов был таким слабым, приглушенным, что Алод на миг засомневался, что его услышал. Он никогда не звал. Никогда не просил о помощи, не Алода, а теперь...
— Ты тоже слышал? — спросил появившийся в покоях Лан. Огромный и грозный, как и его архан, Алдекадм, он зевнул и прохрипел. — Наши арханы сейчас в храме Радона и в нас не нуждаются. Сходим, посмотрим и вернемся.
— Как у тебя все легко.
— Как ты, зачем-то, усложняешь, — парировал Лан, втолкнув Алода в переход.
25. Рэн. Чистая душа
Времена перемен, времена неизвестности... Лерий уже и привык жить в душах носителей, и просыпаться редко, лишь в моменты сильных потрясений. Но что может потрясти одних из самых сильных боевых магов, коими являлись все телохранители силы? Воины, закаленные в сражениях, безжалостные и бесчувственные, они редко отдавались во власть эмоциям. Но с появлением последнего носителя Аши все изменилось...
Мальчишка-целитель, принявший в себя израненную душу брата. Такой слабый, такой беспомощный, столько раз умирающий... он поселил в душе палача и вояки сомнения, и Лерий начал просыпаться все чаще. И осознавать себя все ярче.
Вместе с носителем он переживал смерть Эррэмиэля, вместе с ним разделил боль мальчишки и поразился, что один слабый человек может столько выдержать. В последний раз он не проснулся, его разбудили, когда мерзость вошла в душу его носителя... когда магический клинок, подаренный дядей, испробовал крови брата...