Жертва
Шрифт:
Он не может этого допустить. Но не может и сдаться, не может даже не попытаться бороться, только делать что?
Шаг за шагом, хотя двигаться не хочется. Хочется поддаться предательской слабости и забыться тяжелым сном. Но пока он будет спать, эти, другие, будут действовать. Да и Арману сейчас нужна помощь. Арман! Рэми остановился и мыслью нашел брата. Темнота со всполохами чужих аур вдруг покачнулась, будто отдалилась, вдалеке забилось спокойно родное сердце, и Рэми понял, что да, Арман слаб, но жив, и теперь спит, укутанный силой дяди.
Но тут пришло осознание, а вместе с ним и
Любой твой друг, даже ты...
— Остановись! — прошептал Рэми, когда аура Лерина покачнулась, и заклинатель направился к принцу.
— Ты не пускаешь меня к Миранису? — холодно поинтересовался телохранитель. — Я не знаю, что это за ритуал и что здесь происходит, но я забираю наследника в его покои. Тебя, впрочем, тоже. Достаточно, даже дискутировать на эту тему не будем!
— Достаточно? — переспросил Рэми. — Достаточно чего? Вы оставили меня одного с Миранисом. Вы ушли в Кассию без нас, вы ранили моего брата, а ты мне говоришь, достаточно!
И вновь забилась в окна буря, вновь взлетели над храмом, закричали отчаянно птицы, вновь заволновалась, вспыхнула Виссавия, хотя Рэми не чувствовал гнева. Он и сам не знал, что чувствовал. Разочарование? Беспомощность? Ужас?
— Мы? — переспросил Тисмен. — Рэми, не сходи с ума.
— Я схожу?
— Рэми... — прошептал Кадм. — Я виноват, видят боги, виноват... но выслушай меня... Не вини в этом братьев!
— Ты всадил кинжал в спину моему брату.
— Это был не я...
— Я знаю, — взмолился Рэми, вдруг слабея. — Я знаю, это был не ты. Знаю, но вижу тебя... прежнего. Вижу, что они пустили тебя к принцу, зная, что это уже не ты... Боги... Кому из вас я могу теперь верить, скажи? Себе могу ли верить?
— Рэми! — выдохнул Лерин. — Ты что несешь!
Никого сейчас нельзя слушать! Рэми помнил, сколь убедительными были желающие его убить виссавийцы, помнил о раненном Армане, помнил о том, что сказал ему тот дух. Он должен разобраться во всем, но пока...
Он устало махнул рукой, и стены храма, белоснежные силовые линии, деформировались, образовав три просторных ниши. Каждому телохранителю Рэми отвел свою, каждого запер за силовым щитом, каждого теперь он не хотел слушать и слышать. У него не было сил разбирать, где правда, где ложь. В голове мутилось, сила струилась через кожу ровным потоком. Где-то вдалеке, будто сквозь туман, пытался до него достучаться разгневанный Кадм, но Рэми его даже не замечал. Он видел лишь стоявшего перед ним Лиина, видел пробивающееся через его ауру ярко-синее сияние, обрамляющий его синий контур крыльев.
Аши... Аши сейчас в Лиине. Это хорошо.
— Что ты твор...
Рэми не дал ему договорить: в себе он тоже не был уверен. Лиина, если что, он остановит. Одно движение, и Лиин, а вместе с ним и Аши, осели на пол, и сразу же полетели в Виссавию тугие волны силы. Рэми сейчас не знал, кто прав, кто виноват. Его магия была бессильна.
Он разберется в этом позднее, видят боги, научится разбираться, а пока:— Потерпи, — выдохнул он себе ли, телохранителям, — мне надо... мне нужно немного времени. Совсем чуть-чуть.
И Виссавия укуталась в ласковую, густую негу. Упавшие на пол виссавийцы исчезли из залы, стало вдруг тихо, встрепенулся Арам:
— Рэми, что ты...
— Вы ведь не убили их, мой архан? — озвучил повисший в воздухе вопрос Илераз. — Не то, чтобы мне жаль...
Не жаль ему...
— Они спят в своих постелях.
— Все? — осторожно протянул Илераз. — Однако, вы затейник. Усыпить всю Виссавию...
Он явно издевался, чтобы помочь Рэми прийти в себя. Но сейчас это было лишним.
— Помолчи, если не хочешь заснуть вместе с ними.
— Тихо, тихо, мой архан, — аура Илераза покачнулась, ее контуры протянули руки в примирительном жесте. — Я понимаю, зачем вы это сделали. Но давайте вы не будете и нас усыплять или запирать, как других телохранителей, ведь мы помогали вам совсем недавно...
— Через мгновение вы можете мне навредить...
— Возможно, — мягко ответил Илераз. — Но вы все еще не видите, вы вымотаны после ритуала. Вы не можете усыпить или запереть всех, вам нужно хотя бы кому-то доверять... оставить возле себя и своих людей хоть какую-то защиту.
— Я и себе не доверяю.
— Знаю, мой архан, но, может, стоило бы выслушать телохранителей? Моего брата?
— Твой брат чуть было не убил Армана, — прошептал Рэми. — Ты ведь понимаешь, что это значит? Мы проиграли. Мы проиграли гораздо больше, чем ты думаешь, чем все вы думаете. Мы проиграли там, где и не думали проиграть. Это моя вина... моя, ничья больше.
— Вы сдаетесь, даже не начав бороться?
— Я не сдался. И я пока не знаю, как с этим бороться. Но я найду способ, они не победят, видят боги! Не позволю!
— Мой архан, я не понимаю, о чем ты говоришь... я всего лишь высший маг, ты же целитель судеб.
— Я человек! Вся моя сила, все сейчас стало ничем... эта зараза выедает наши души! Твой брат чуть не убил моего, а я даже не могу увидеть в нем изменений! Зачем мне эта сила! Почему я не заметил всего этого раньше, пока не было поздно, почему допустил до такого! Я упивался своей болью и не увидел... боги...
Радон, почему! Почему ты так жесток с нами! Почему ты так жесток с ним... чем он заслужил...
Ноги не держали и дрожа, Рэми упал на колени. Он чувствовал, как бросился к нему Арам, но поставил между собой и ним щит. Он не хотел сейчас никого видеть, ни с кем разговаривать. Слезы душили, тяжесть боли прижимала к земле, давила на плечи опустившаяся над ними тишина. Рэми обернулся барсом и чуть повывая от ужаса, свернулся в тугой комок, уткнул нос в белую с темными пятнами шерсть и поднялся на внезапно ослабевшие лапы, поняв, что он уже не в храме Виссавии.
Он не знал, как тут оказался. Не знал и не хотел знать собравшихся вокруг, отпрянувших от него людей. Он не слышал гневного оклика Даара, когда бросились к нему охранявшие повелителя дозорные. Он шел, повинуясь мягкому голосу Деммида, улегся у его ног и вновь ослабел, почувствовав на холке тонкую ладонь.