Жертва

— Где Рэми?

— В храме! Да подождите вы, вам туда нель...

Арман не хотел слушать, куда ему можно, а куда нельзя. Он ошеломленно застыл в главном нефе огромного храма, и смотрел, как за переливающейся, полупрозрачной пеленой щита сидящий на переливающемся облаке, облаченный в белоснежные одежды рода вождя Виссавии, Рэми лил яркий поток силы в лежащего на алтаре Мираниса.

— Ритуал очищения, — прошептал появившийся рядом Элизар. — Проводится для тех, кто слишком сильно подошел к грани.

— Это опасно? — выдохнул Арман, глядя как Рэми побледнел вмиг и распахнул в ужасе невидящие глаза. А потом вновь будто успокоился и погрузился в мягкий транс.

— Несомненно. Но не для наследника Виссавии, богиня охранит его. А ты в постель, под купол, если жить не надоело.

Арману это вовсе не казалось безопасным. Ни для Рэми, ни для Мираниса, но на него вдруг накатила слабость и, проваливаясь в беспамятство, Арман услышал горестный вздох Элизара.

Упал он уже в пушистую перину, в охвативший его запах жасмина. Он пытался что-то сказать быстро раздевающему его Нару, но его опять не услышали. Пара фраз, и сон накрыл с головой, окунул в знакомую белоснежную пелену целебного кокона, и стало уже все равно.

23. Рэми. Отчаяние.

Темнота и тишина... покой, мягкие волны чужой силы. Рэми не до конца понимал, зачем он здесь, не понимал, откуда доносятся едва слышные слова заклинаний. Не понимал, почему меж пальцев его струится белоснежный, а не синий туман. Не хотел понимать.

— Кто ты? — спросил он, услышав в тишине едва заметный слуху шорох. — Тебя тут быть не должно.

— Ты опоздал, — скрипучий голос полоснул по венам, тревога пустила по душе темный туман. — Тебе не победить...

— Зачем мне побеждать? — пожал плечами Рэми. — Разве мы сражались? Кто ты?

— Мы не сражаемся. Мы терпеливы, мы осторожны. Вы замечаете нас, только когда становится слишком поздно. Потому мы непобедимы.

— Почему ты не говоришь, кто ты? — продолжал настаивать Рэми, не особо надеясь на ответ.

— У меня нет имени. Ни у кого из нас нет имени. Мы берем имя того, чье тело занимаем...

— Вернее, его крадете.

— Слова не важны, пусть будет так. Сюда я попал по ошибке. Я хотел украсть твое имя, твою судьбу, но не получилось... он забрал меня первым. Но и тебя заберут рано или поздно.

— Зачем?

— Ты знаешь ответ. Ты его боишься. Я один из. Нас много. Мы можем быть везде, мы можем быть в каждом из вас, каждым из вас. Мы выживем любой ценой, нам нужна власть, чтобы выжить. Ваша власть. Любой твой друг, даже ты...

— Вы похожи на болезнь.

— Мы смертельная болезнь. Неизлечимая. Даже твоя магия тут не поможет. Слова не важны... важно сколько нас. Важно в ком мы. Важно что ты сделаешь с теми, кого мы «заразили». А... целитель судеб?

***

Ритуал затягивался. За пеленой переливающимся синим щита, за кругом из высших, Рэми все так же сосредоточенно сидел у Мираниса. Все так же его белоснежная сила проходила через тело наследника, вымывала невесть откуда взявшиеся темные всполохи. Все так сидел прямо на белоснежном мраморном полу, молился, что-то шептал Лерин, а Тисмен отчаянно зевал, подпирая спиной тонкую колонну.

Они все устали, но и уходить никто не хотел.

И лишь Кадм не находил места. Сказать по правде, он очень хотел бы разнести этот щит к теням смерти, попробовать хотя бы объясниться с мальчишкой, пока тот не узнал обо всем сам... только как объясниться? И что сделает Рэми, когда поймет, что Кадм чуть было не убил его любимого братца? Рэми даже Мираниса за меньшее недавно не пощадил. Как бы до срыва не дошло...

— Что это? — нетерпеливо спросил Кадм застывшего рядом Арама.

— Вам объяснять я не обязан, — спокойно ответил советник.

— Так должно быть? — нетерпеливо перебил его телохранитель силы. — Боги, да скажите же! Почему вы молчите! Мы должны вмешаться?

— Если вмешаетесь сейчас, подвергните их опасности. Их тела переживут, разум, скорее всего, нет.

— Зачем это?

— Кто виноват, что вы довели принца до такого состояния?

— В морду захотел? — не выдержал Кадм. — Так за мной не застоится! Я не расположен к светским беседам! Ты объяснишь что происходит, или из тебя это выбить?

— Не надо грозить. Сила моего архана уже почти белоснежная, ритуал скоро закончится. Просто ждите... Виссавия не позволит ни ему, ни Миранису зайти за черту.

Кадм в этом не был уверен: он не доверял ни Виссавии, ни виссавийцам. Но тут Рэми вздохнул глубоко, открыл глаза, посмотрел невидяще куда-то перед собой, на огромную статую сидящей на троне Виссавии. Сила богини аккуратно опустила его на пол, Рэми поднял и повязал на глазах забытую, казалось, повязку, медленно, несколько неловко, поднялся и прошептал:

— Опустите щит!

Образовавшие круг высшие маги с облегчением повиновались, щит с легким шуршанием осел на пол, и Рэми на миг остановился, будто прислушиваясь. Поднялся на ноги, направился к Миранису Лерин, и, наверное, дошел, если бы Рэми тихо не прошептал:

— Остановись!

Сказал дивно так, равнодушно, устало и холодно. Так непохоже на себя, что по спине пробежал холодок тревоги. Проклятое магическое оружие едва слышно заверещало в ножнах, просясь на выход, и Кадм вдруг понял: объясниться не получится. Рэми уже все знал. И опять все неправильно понял.

***

Тихий, вкрадчивый шепот давно затих, но Рэми все еще не знал, как ему дышать. Боги, пусть это будет всего лишь бредом... скажите, что это всего лишь бред! И ему привиделось!

Мы можем быть везде, мы можем быть в каждом из вас, каждым из вас.

Как бороться с тем, чего не видишь? Чего не замечаешь? Что проникает в твою душу, тело, жизнь незаметно, пока не будет совсем поздно. Как помочь себе, а, важнее, как помочь...

Беспомощность захлестнула волной, даже собственная сила показалась сейчас опасной. Завтра она может принадлежать кому-то другому. Кому-то, кто использует ее как оружие против невинных людей, ранит, а то и убьет. Завтра его тело может оказаться для Аши темницей, а его поступки повергнуть белые страны в хаос.