Жестокеры

Все это придумала Полина. Видя мое замешательство, она издевательски говорила:

– Ты ведь знаешь, что у нас не принято перекладывать на кого-то своих клиентов. Это непрофессионально. Ты должна справиться сама.

Так, переложив на меня своих клиентов, меня просто бросали. А сами наблюдали за моей растерянностью и ехидно глумились, называя меня «ключевым работником». Девицы говорили, что я составлю им конкуренцию, и теперь всем придется уволиться. И, дружно смеясь, уходили курить. Возвращаясь и наполняя салон невыносимым, тошнотворным запахом табака, они высокомерно и насмешливо смотрели на меня, проходя мимо меня за свои столы. По их лицам каждый раз было понятно, что говорили они во время перекура обо мне.

Надо сказать, что курение в «Искустве жить» было возведено в культ. Курили все. Даже те, кто раньше не курил, здесь начинали. И тому была веская причина. Именно в курилке, которая располагалась на улице, за углом от центрального входа, решались важные рабочие вопросы, а также затевались интриги. Не присутствовать там было опасно: именно отсутствующий мог стать жертвой этих интриг. Повыпускать дым вместе со всеми любила и желтоглазая директриса. Часто она проводила небольшие совещания именно в курилке, с сигаретой в зубах.

У нашей штатной портнихи были слабые легкие. Курение ей было противопоказано, но она все равно курила, потому что боялась «отбиться от коллектива». Это была невысокая невзрачная женщина неопределенного возраста. У нее были маленькие черные глазки, скошенный подбородок и очень длинный, выдающийся вперед нос, из-за чего ее лицо напоминало крысиную мордочку. Повадки у швеи тоже были от маленького хищного грызуна. Когда кто-нибудь входил в ее комнатку, где она шила клиентам шторы из заказанного у нас полотна, швея подпрыгивала так, как будто ее поймали с поличным. А выражение лица у нее было такое, как будто она минуту назад натворила какую-нибудь пакость и сама этой пакости испугалась. Ее маленькие глазки все время бегали, ее хищные согнутые лапки постоянно тряслись.

Как единственная некурящая в этом салоне я пропускала все «никотиновые совещания». Вскоре появились и первые последствия. По незнанию я не выполняла многие из новых распоряжений директрисы – в известность о том, что за курением она издала очередной устный приказ, меня, разумеется, никто не ставил. Зато девицы непременно пользовались моей неосведомленностью, чтобы лишний раз обвинить меня в глупости, некомпетентности и нерасторопности.

Сколько раз в молчаливом недоумении и возмущении я поднимала голову наверх – туда, где располагался кабинет директрисы. Как я тут оказалась? Куда она меня заманила? Интересно, она сама знает о том, что творится в ее «дружном» коллективе?

***

По-доброму отнеслась ко мне только Даша – красивая девушка с огромными карими глазами и приветливой улыбкой. Она вернулась из отпуска недели через две после того, как я вышла на работу.

– О, наконец-то новый человек! – при виде меня Даша изобразила какое-то неестественное ликование. – А то так и соскучиться можно.

Я настороженно на нее посмотрела. Своей тонкой чеканной фигуркой, осанкой и волосами, собранными на макушке в тугой аккуратный пучок, Даша напоминала танцовщицу из балетного класса. Никогда раньше не доверяла таким: этаким фальш-девочкам, стянутым, подтянутым, образцово-опрятным. Мне всегда казалось, что они таят что-то темное и мерзкое под своей выглаженной и прилизанной внешностью. Так я сперва подумала и про Дашу. Но она так терпеливо отвечала на мои вопросы, подсказывала, помогала, была такой дружелюбной и внимательной, что моя настороженность быстро ушла, уступив место безграничной симпатии.

«Наконец-то, хоть одна нормальная! Даже удивительно», – думала я, все еще до конца в это не веря.

Я объяснила Даше, что мои затруднения связаны не с тем, что у меня плохая память, или что я тупая, или не хочу работать, а с тем, что большинство образцов не подписаны и никак не обозначены. Когда клиент чем-то интересуется, я не понимаю, что это – где искать цену и условия поставки. Выслушав меня, Даша добродушно рассмеялась:

– Они не подписаны, потому что нам это и не нужно: мы работаем уже давно и все эти образцы приходили при нас. Мы запоминали их постепенно.

– А других новых сотрудников, кроме меня, давно не было?

– Были. Но они как-то у нас… не приживались. Очень надеемся на тебя.

Я задала резонный вопрос: как же тогда выучить весь это ассортимент новому человеку, который пропустил постепенный процесс поступления всех этих образцов, а видит их уже все вместе – в виде никак не систематизированных залежей. Даша снова рассмеялась.

– Ты так интересно выражаешься! Не переживай! Сейчас мы пройдемся вдоль полок, и я все тебе расскажу: где какой производитель, где какая фабрика. Бери листок, будешь делать для себя пометки!

В общем, хорошенькая Даша была удивительным человеком: отзывчивым, милым, всегда готовым помочь. Она всегда была наготове, если нужно было кому-то услужить. Она легко умела найти подход к любому, включая даже вредных девиц. Она причесывала их, давала советы по поводу одежды и макияжа. Она частенько дарила им небольшие подарочки, по поводу и без – просто какие-то милые безделушки, сделанные своими руками. Она угощала девиц приготовленными ею вкусностями, которые приносила из дома. И очаровательно улыбалась при этом, и смеялась своим бархатным смехом, запрокидывая голову. От ее заботы и внимания улыбки появлялись даже на лицах таких упертых вредин, как наши коллеги.

И я не избежала Дашиной доброты и заботливости.

– Вот, угощайся – блинчики с грушевой начинкой. Я их сама приготовила.

Даша вошла с тарелочкой свернутых в рулетики блинчиков. Какой аромат она внесла с собой на нашу кухню, где благодаря специфическим вкусовым пристрастиям Эллы обычно пахло несвежей селедкой! Я отдала должное ее блинчикам.

– Спасибо. Очень вкусно!

Даша смотрела на меня, как мать, довольная тем, как с аппетитом, за обе щеки уплетает ее ненаглядный ребенок.

– Ну ладно, я пойду. А ты кушай! Не стесняйся: это все тебе.

Ее блинчики так и таяли во рту.

«Сладкие блинчики… Сладкая Даша!».

Уже через месяц с ее помощью и благодаря моим собственным усилиям, я к удивлению и досаде Полины и Эллы неплохо знала все основные товарные группы: обивочные и портьерные ткани, аксессуары к ним, камины, радиаторы. Хотя была уверена, что никогда не разберусь с этим огромным ассортиментом, никогда не смогу в нем ориентироваться. Но теперь я его неплохо знала, и не просто знала, а даже смогла полюбить. Погрузившись в изучение каталогов и образцов, я поняла, в какой интересный мир я попала. Я рассматривала паттерны, придуманными известными английскими художниками почти двести лет назад. А названия какие поэтические! Вот эта маленькая юркая птичка – «клубничный воришка»! Наверно, это был любимый персонаж у художника – он повторялся на многих дизайнах, в разных коллекциях.

Но самый сильный восторг вызвал у меня заяц. Такой живой и настоящий – как у Дюрера. С прорисованными усиками, шерстинками. Зверек склонил голову набок и кокетливо приподнял переднюю лапку. Ну разве не прелесть! Я все ждала, когда появится подходящий интерьер, чтобы можно было предложить заказчику этого зайца. А пока я частенько листала тяжелый каталог обивочных тканей, в котором он был размещен, – просто ради эстетического удовольствия.

Я поняла, что необъятный ассортимент, так пугавший меня поначалу, на самом деле предоставлял безграничные возможности для работы. Я любила составлять комбинации из разных материалов, так чтобы получались красивые сочетания по цветам и фактуре. Вот эта портьерная ткань, моя любимая, светло-зеленая, свежая, словно молодые листья на яблоневом дереве, будет так хорошо смотреться вот с этой нежно-розовой тончайшей вуалью. А к ним – бежево-кремовую обивочную ткань! Интерьер получится в такой деликатной гамме – словно подсвеченный лучами утреннего весеннего солнца. А этот сапфирово-синий бархат! Такой глубокий и загадочный. К нему так и просятся охра и золото. У нас как раз есть подходящая бахрома!